Виктор Гусев: Я заткнул собой амбразуру "невезучести" нашей сборной

Комментатор Виктор Гусев, обладатель самого узнаваемого тембра в стране, ведет спортивные репортажи вот уже на протяжении 20 лет. Чтобы понять, как построить карьеру в одной из редчайших профессий, «Собеседник» отвлек Виктора от работы на хоккейном чемпионате мира и расспросил его.

Меня смутило заявление Адвоката об уходе

– Вопрос, может быть, не самый оригинальный, но все же: как оцениваете шансы нашей футбольной сборной на Евро-2012?

– Я думаю, что такая жеребьевка позволяет нам вполне серьезно говорить о выходе в плей-офф. Правда, меня смутило то, что Дик Адвокат заранее объявил о своем уходе после турнира. Это просто удивительно. А если победим? Что, тренер уйдет в отставку после победы на чемпионате Европы? Можете себе представить такую ситуацию? На Евро-2012 возможны любые сенсации. В 92-м году неожиданно выиграла Дания. Потом была победа греков, которые в финале обыграли хозяев чемпионата – португальцев. Тренер должен говорить игрокам прямо: мы едем завоевывать главный приз чемпионата.

– Будет ли Евро-2012 чем-то отличаться для вас от предыдущих?

– Он станет для меня десятым, если считать чемпионаты мира и Европы, где я работал как комментатор. На Евро-92 я только готовил сюжеты из Швеции для «Первого канала» и отдельно работал в качестве пишущего журналиста. В этом смысле будет двадцатилетие моей работы на международных футбольных соревнованиях крупного масштаба. Так что сразу две юбилейные цифры.

Начинал военным переводчиком в Африке

– Вспомните, как обычный выпускник иняза превратился в ведущего спортивных репортажей?

– Ну, темой этой я стал увлекаться давно, еще в детстве. А тогда, после окончания учебы, меня отправили военным переводчиком в Африку, где шла война между Эфиопией и Сомали. Я там отслужил два года и пришел работать в ТАСС переводчиком-редактором в политический отдел. Буквально за соседней дверью сидела спортивная редакция, и в какой-то момент я понял, что это мне интереснее. Так и началась карьера пишущего спортивного журналиста.

Когда знакомые телевизионщики в 92‑м году предложили работу на телевидении, мне было уже, между прочим, тридцать семь. Я принял предложение и стал внештатным сотрудником «Первого канала», продолжая писать на основной работе. До сих пор считаю, что писательская журналистика, во-первых, самая интересная (пусть это и странно звучит из уст телевизионного человека), а во-вторых, это, конечно, основа основ. Очень важно, чтобы у человека, который приходит на телевидение, был за плечами опыт пишущего журналиста. Телевизионным технологиям научить гораздо легче.

Мальчишкой подавал на корте мячи Николаю Озерову

– 15 лет назад не стало главного спортивного комментатора в нашей истории – Николая Озерова. Правда ли, что он рекомендовал вас телевизионному руководству?

– Нет, там была другая ситуация. Я с Озеровым познакомился еще в детстве. У меня на даче по соседству был участок знаменитого актера Игоря Ильинского. Да-да, того самого, который Огурцова играл в «Карнавальной ночи», Кутузова в «Гусарской балладе» и много других запомнившихся ролей. Очень большой актер Малого театра. И так как у него на участке был корт, к нему приезжал играть молодой теннисист Озеров. Я тогда вместе с другими мальчишками подавал ему мячи…

Когда я пришел на телевидение, Озеров был уже очень болен. Я поехал к нему в больницу брать интервью для программы и только тогда напомнил, что мы знакомы еще с моего детства.

Мы приехали к нему на интервью ну очень большой группой, поскольку его все очень любили и хотели увидеть. Допустим, был нужен один звукорежиссер и один осветитель, а поехали три осветителя, три звукорежиссера, еще какие-то корреспонденты – просто чтобы пообщаться. И когда мы все к нему зашли, он очень высоко оценил мою работу комментатора, говорил, что следит за мной. А потом попросил: «Ребята, можете оставить нас с Виктором наедине?» А когда коллеги вышли, начался уже действительно серьезный разбор. Кстати, я только что сказал слово «начался» – и это было первым моим словом, ударение в котором он тогда поправил. Озеров мне сказал: «Виктор, я слушал репортаж, вы сказали «нАчался матч». Так вот, надо говорить «матч началсЯ». Ударение на последний слог». И вот с этого «началсЯ» наш разговор тогда (смеется).

Так состоялось наше с ним второе знакомство. Николай Николаевич тогда проявил себя как очень умный и тактичный человек. Не стал поправлять меня на людях.

На телевидении его все вспоминают с благодарностью. Он же за всех хлопотал, пробивал квартиры. Был случай, когда к нему подошла уборщица и рассказала, что у нее болеет сын. Озеров все бросил и стал устраивать его в больницу. Спасать фактически ему жизнь. Это был колоссальный человек.

Иногда веду музыкальные эфиры на радио

 – Вы упоминали актера Игоря Ильинского. Ведущий музыкальных передач на «Эхе Москвы» Владимир Ильинский имеет какое-то к нему отношение?

– Ну конечно. Он сын Игоря Ильинского. Володя, который немножко меня старше (мне 56, а ему только что исполнилось 60), был организатором нашей дачной компании. Иногда мы у них на участке, вытаптывая розы, играли в футбол. Там, кстати, начался и интерес к рок-музыке, к «Битлз», который у Володи трансформировался в профессию. Он о «Битлз» (и не только о них) знает, наверное, больше, чем кто-либо другой в стране. Мы продолжаем контактировать. У нас обоих огромные музыкальные коллекции. Этим, как и игрой в футбол, я заразился от него.

– А вы никогда не хотели по-пробовать себя в роли музыкального ведущего?

– Ну, я был у Владимира Ильинского несколько раз в эфире, и мой следующий поход к нему запланирован на конец мая. Будем говорить с ним о британской группе Jethro Tull. Ее организатор и вдохновитель Ян Андерсон – мой хороший знакомый. В прошлом году он позвонил мне и попросил сделать русский стихотворный перевод песен своего нового альбома Thick as a brick-2. Альбом вышел совсем недавно, и его DVD-версия включает мой перевод.

После этого Андерсон пригласил меня на свой концерт в Лондоне, о котором, собственно, я и хочу поговорить с Володей на радио.

Первый репортаж вел с жеребьевки ЧМ-1994

– Описывая как-то свой первый эфир, Владимир Ильинский говорил, что слышал, как стучат зубы от страха. А вы волновались, когда впервые оказались перед микрофоном?

– Дело в том, что мой первый репортаж был не очень характерным. В декабре 1993 года из Лас-Вегаса я комментировал жеребьевку будущего чемпионата мира-94 в США, будучи еще внештатным сотрудником. Так получилось, что по своей основной работе я как раз находился в Америке. Телевизионщики с «Первого канала» позвонили и сказали:  раз уж ты там, отправляйся в Лас-Вегас комментировать жеребьевку, перелет мы оплатим. Тот репортаж был больше похож на работу конферансье у микрофона. Матча там не было, зато были Род Стюарт и звезды Голливуда. Я даже особо понервничать не успел – настолько все было спонтанно.

А первый футбольный репортаж я провел 13 апреля 1994 года. Тогда «Спартак» в Лиге чемпионов выиграл в Турции у «Галатасарая» 2:1. Это я хорошо помню. Почему-то меня сразу бросили туда, не проверив даже на чемпионате России.

Летом я уже комментировал финал чемпионата мира. Это было очень забавно, потому что во время игры Бразилии и Италии один тайм комментировал дуэт Геннадия Орлова и Олега Жолобова на втором канале, а потом подхватил я и продолжил уже на первом. Сейчас даже сложно себе представить, что два канала могли делить между собой один матч.

– «Первый канал» нечасто показывает футбол. Чем вы занимаетесь в перерывах между редкими комментариями?

– Новостями. Эта деятельность не заметна широкой аудитории. Зритель, который видит меня в шесть часов вечера, не знает, что моя работа на самом деле началась в четыре утра. Что я точно так же вышел на Дальний Восток, потом, слегка обновив новости, вышел на Урал, и так далее. Это работа практически сутки напролет. Она отнимает огромное количество сил и времени. Гораздо больше, чем футбольные репортажи, даже когда мы показывали чемпионат России каждую неделю. Это было не более чем приятной вставочкой в рабочий график. В «Новостях» ты не просто работаешь лицом, но еще и пишешь весь текст для себя. Профессия обычного диктора ушла с телевидения. Катя Андреева много пишет сама, правит, редактирует какие-то сюжеты под себя, делает какие-то подводки. Любой диктор – он еще и автор.

Кроме этих профессиональных обязанностей, есть еще разнообразные проекты «Первого канала». Я должен в них участвовать, так как получаю там зарплату. Нет никаких гонораров, сколько откомментировал, сколько раз был в «Новостях» – неважно. Если тебе говорят, что ты должен поехать на «Большие гонки», едешь на «Большие гонки». Когда я ездил на «Последнего героя», меня, конечно, спросили,  хочу ли я. Но если просят, то, как правило, довольно убедительно.
 

Друзей в нынешней сборной у меня нет

– За время вашей работы, особенно в качестве пресс-атташе сборной, наверняка у вас сложились более плотные отношения со спортсменами. У вас есть друзья в нынешнем составе сборной?

– Нет, так как я гораздо старше тех, кто играет в сборной. Мою возрастную нишу скорее представляют тренеры. Конечно, я моложе Адвоката, но одного возраста с Олегом Романцевым. У меня остались очень хорошие отношения с людьми, многие из которых, кстати, играли в том матче 13 апреля 1994 года в составе «Спартака». Тот же Писарев, нынешний тренер молодежки, Онопко, Карпин, Бесчастных, Цымбаларь – вот это те, с кем я дружу. Еще Титов, Смертин. Но и с ними я старался не вступать в крепкие дружеские отношения, пока они играли. Потому что это неизбежно влияло бы на мою работу.

Таким, кстати, был завет Льва Филатова, знаменитого футбольного журналиста. Он говорил:  ты не должен знать, что у футболиста происходит дома. Если тебе станет известно, что у него заболел ребенок или возникли проблемы с женой, ты невольно начнешь для себя внутренне этими обстоятельствами оправдывать его плохую игру на поле.

– Тем не менее некоторые комментаторы совершенно открыто болеют за один из клубов.

– Мне даже сложно такое представить. Ты вот садишься в кресло комментатора и начинаешь болеть… А зачем? Ты же переживаешь за интересную игру, за зрителей. Иногда, может быть, тебе хочется, чтобы более слабая команда выглядела лучше, но это эгоистичное желание. Тем самым ты себе желаешь более интересного репортажа, как бы болеешь за самого себя. А так, чтобы болеть за одну из команд – ну, я просто не могу себе такого представить.

В детстве болел за «Динамо»

– Тем не менее вас часто критиковали за симпатии к «Спартаку»...

– Люди видят и слышат то, что хотят. После матчей иногда приходят письма от болельщиков, и в 50 процентах они спрашивают: почему вы поддерживали «Спартак», а в других 50 – почему вы болели за ЦСКА? Никогда в жизни у меня не было подобных симпатий, конечно, если не брать матчи сборной России. Хотя в детстве я был болельщиком московского «Динамо», ходил с отцом на стадион в Петровском парке. Более того, я хочу, чтобы мой сын, которому недавно исполнилось 8 лет, стал болельщиком «Динамо». Но это только потому, что я хочу перекинуть мостик от моего отца к нему. А у меня это как-то совершенно исчезло. Мои коллеги, они, может быть, более эмоциональны, поэтому болельщицкое в себе сохранили. Я же болельщиком, наверное, быть перестал. Не только потому, что начал комментировать футбол. Ведь то «Динамо», за которое я переживал, оно же было совершенно другим. Мы с отцом ходили на матчи дублирующего состава, условно говоря, «вели» каждого футболиста – наблюдали за тем, как он рос, как становился игроком основного состава. Переходы между московскими клубами были малочисленны, каждый был сенсацией, практически предательством.

Никаких зарубежных легионеров не было. Команда была твоей семьей. Сейчас в одном сезоне она одна, во втором, после покупки нескольких иностранцев,  уже совсем другая. Получается, болельщик нынешнего поколения болеет только за флаг, за эмблему, но не за людей. Все это даже больше ударило по моему болельщицкому естеству, чем то, что я начал работать комментатором. Новая ситуация, другая совершенно.

– Кроме этого, вас часто упрекали за «невезучесть». Мол, когда вы комментируете, наши всегда проигрывают…

– Ну, это смешно. Футбол – игра, а вокруг игры должны появляться какие-то легенды и мифы. И если что-то работает на эту игру, то ради бога. Люди просто запоминают плохие матчи. Например, какое же невезение в том, что мы выиграли у Англии в «Лужниках» – 2:1? Или в том, что мы победили действующего чемпиона мира – Францию – в конце 90-х годов под Парижем? А хоккейная победа в Турине над канадцами – 2:0? Получается, этого как бы не было в моей биографии? Давайте вспоминать всё. И потом, если уж на то пошло, согласитесь, что на длинном промежутке времени наша сборная больше проигрывала, чем выигрывала. Это происходило бы при любом комментаторе, но на протяжении очень большого периода со сборной России работал только я. В каком-то смысле я заткнул собой амбразуру проигрышей для всех коллег, которым эти матчи не достались.

– Комментаторы очень любят заканчивать репортаж фирменной фразой. Василий Уткин советует: «Играйте в футбол!», Александр Ткачев призывает: «Болейте на здоровье!» Вы же всегда говорите на прощание: «Берегите себя!» Специально придумывали или получилось само собой?

– Придумывал специально. Когда начал комментировать, решил, что нужна фишка в конце репортажа. Некий «трейд марк». Я вспомнил, что американцы, прощаясь, говорят take care. В дословном переводе это означает «береги себя». Они не вкладывают в это какой-то смысл, просто бросают, как «пока». Я подумал, что сочетание этих слов очень подходит к нашей жизни. Потому что, посмотрев матч, болельщик возвращается в довольно непростую жизнь, в которой действительно нужно себя беречь. Кстати, сейчас многие взяли это на вооружение – Андрей Малахов говорит: «Берегите себя и своих близких!», несколько человек на радио просто говорят: «Берегите себя!» Иногда думаю, что мне нужно было взять какой-то патент (смеется).

– До того как вы начали использовать подобную концовку, замечали у остальных комментаторов наличие такой фирменной фразы? Может, это с вас пошло?

– Вполне может быть. Это, кстати, хороший вопрос. А почему действительно я подумал, что в конце нужно что-то говорить? Обычно все просто прощались. Не могу сказать, что я где-то на Западе это услышал. Вы знаете, наверно, это идет от пишущей журналистики. Я привык ставить в конце материала какую-то точку. Точка должна быть короткая, яркая, по возможности звонкая. Может быть, это и заставило меня подумать о какой-то фразе?

– Спасибо, Виктор, и… будьте здоровы!

Родословная

Гусев с улицы Гусева

В роду Гусевых придерживаются традиции называть наследников по мужской линии Михаилами и Викторами. Соответственно отца нашего героя зовут Михаилом Викторовичем, а деда звали Виктором Михайловичем, как и нашего героя.

Виктор Гусев-старший был известным советским поэтом и драматургом, лауреатом двух Сталинских премий. Наиболее известные его поэтические творения – слова песен «Полюшко-поле» и «Друга я никогда не забуду…» из кинофильма «Свинарка и пастух», снятого, кстати, по его же сценарию.

Именем дедушки Гусева названа одна из улиц в подмосковном Внуково, на которой сейчас и проживает комментатор: Виктор Гусев с улицы Виктора Гусева.

Читайте также другие новости о Евро-2012 - Чемпионате Европы по футболу