Вдова Сергея Доренко: Он хотел раствориться в океане и быть везде

Сергей Доренко скончался от сердечного приступа 9 мая 2019 года. В разговоре с нами супруга журналиста вспоминает любимого мужа

Известный журналист Сергей Доренко скончался от сердечного приступа 9 мая 2019 года. Ему было 59 лет. Супруга Доренко – Юлия, которая прожила с Сергеем десять лет – вспоминает любимого мужа в разговоре с Sobesednik.ru.

«Меня напрасно оговорили»

– Осенью 2008 года Сергей стал главным редактором «Русской службы новостей» и собирал новую команду, – вспоминает Юлия. – Я отправила резюме как соискатель на должность ведущей новостей, прошла испытания, оставалось только собеседование с Сергеем. И тут его заместитель мне сказал: «Только не пытайся с ним флиртовать. Он этого не любит». У меня даже мыслей таких не было, но я взяла на заметку. В свою очередь Сергею до нашей встречи сказали, что я православная, пришла с религиозной радиостанции. Поэтому у нас уже друг о друге было предвзятое мнение. Я, конечно, волновалась, боялась: как бы он не решил, что я с ним флиртую. Сергей, посмотрев на меня с прищуром, спросил: «А ваши убеждения не помешают работе?» Я очень удивилась, но ответила, что не вижу никакой проблемы. Сергей потом вспоминал это со смехом, подшучивал надо мной, а я каждый раз возмущалась, что меня напрасно оговорили. Он был очень непосредственным, легким, шутливым с сотрудниками. В нем не было ни капли высокомерия.

– Но многие считали Доренко хамом…

– Это его игра. Сергей был шоуменом и с удовольствием входил в этот образ, порой слишком увлекаясь. Но он очень поменял отношение к себе и окружающим в начале 2000-х. Тогда Сергей путешествовал со своей первой семьей по Китаю, их сопровождал китаевед Бронислав Виногродский. И Сергею не понравился отель, в который привез их Слава. Он устроил скандал, кричал, заставил Славу найти другой отель. А потом, когда все улеглось, он пришел к Виногродскому и сказал, что перегнул палку и зря накричал. Слава сказал: «Это ведь ты решаешь, злиться тебе или нет». Наверное, именно в тот момент Сергей четко осознал, что он сам делает выбор – кричать, сердиться из-за ерунды или решать возникшую проблему без лишней агрессии.

Однако он был предельно деликатным в общении со своими сотрудниками. Бывали, конечно, случаи, которые заканчивались скандалом и увольнением. Но ежедневное общение с сотрудниками всегда строилось на взаимном уважении. К нему приходили со своими проблемами, он помогал советом или делом. У него была привычка дарить сотрудникам подарки. Сергей выходил в редакцию, смотрел, у кого старый телефон, и тут же, как он называл это, «премировал». Иногда продавал коллегам свои телефоны за 1 рубль.

– А мог ли он потом пожалеть, что зря обидел человека, и попросить у него прощения?

– Да, такое случалось. Пару лет назад он накричал на гаишника. А потом в эфире признал, что это был перебор, и извинился. В наших же отношениях мы умели разговаривать, обсуждать проблему и находить компромиссы. Это был очень важный фактор. У нас не было такого, чтобы мы, обижаясь друг на друга, не разговаривали несколько дней. Всегда всё проговаривали. В результате таких искренних разговоров кто-то признавал, что перегнул палку, и извинялся.

«Хотел, чтобы прах был развеян в Крыму»

– Юлия, можно ли назвать Сергея человеком романтичным?

– Его романтичность состояла в постоянном стремлении совершать подвиги. Например, однажды я должна была возвращаться с ребенком из Омска, где провела неделю. Я ждала начала регистрации в местном аэропорту, когда Сергей неожиданно появился в зале прилетов. Оказалось, что он прилетел ко мне на ночном самолете и даже в город не собирался выходить. Мы просто сели в этот же самолет и полетели обратно в Москву. Зачем? Ведь через 3,5 часа я могла быть в Шереметьево и Сергей мог бы встретить меня там. А он летел ночью, чтобы побыстрее увидеть меня и болтать по дороге. Он просто соскучился. И так Сергей поступал постоянно.

Доренко упокоился на Аллее журналистов

– В вашем браке родились две дочери – Варя и Вера. Насколько он ждал и хотел появления детей?

– Сергей радовался, что родились девочки, потому что у него была теория о том, что дочери наследуют больше от отца и если у них родятся мальчики, то они будут похожи на него. Можно, конечно, считать это своего рода биологическим эгоизмом, но я всегда к таким разговорам относилась с юмором. Он был прекрасным отцом, сильным, но добрым. Любил болтать с девочками, подмечать их особенности, получал большое удовольствие от их рассуждений, гордился их достижениями. Когда было захоронение праха на Троекуровском кладбище, я предложила произнести речь желающим. И младшая дочь Вера подняла руку. Она сказала: «Папа всегда веселил нас. У нас был отличный папа!» Это было очень трогательно.

– Вы как-то сказали: «Он знал, что может умереть в любой момент». Там были проблемы с сердцем. Почему бездействовали?

– Чтобы понять, надо было знать характер Сергея. Я приводила его в клинику, а он разворачивался и уходил. Когда я записывала его на прием к врачу, он в последний момент отменял запись. В 2016 году все-таки заставила его пройти УЗИ, и он узнал о своей аневризме. Но, понимаете, Сергей не боялся смерти, он переживал из-за того, что болезнь качественно поменяет его жизнь. «Смерть – это то, что всегда случается не с тобой» – это его слова. Сергей не доверял врачам, он сам изучал лекарства от гипертонии, подбирал себе препараты. Есть категория людей, которая не хочет ничего знать: я об этом не думаю – значит, этого нет… Однажды нам попалась песня Bridge over Troubled Water, он начал читать текст и сказал, что хочет, чтобы я поставила эту песню на его похоронах. Чтоб было так, будто он поет ее мне. А там такие слова: «Когда ты устала и чувствуешь себя маленькой, когда слезы на глазах, я высушу их, я на твоей стороне. Когда приходят тяжелые времена и вокруг никого из друзей, я буду, как мост над бурными водами». Эта песня потом и прозвучала во время прощания.

– Как Доренко и пожелал, часть его праха развеяли в Крыму?

– Да, он хотел быть развеянным на горе Митридат в Керчи, где родился и провел много времени в детстве. Иногда он говорил мне, как обычно, в своем ироничном стиле: «Будет лень ехать в Керчь, можно в Днепр... ну, или спусти в унитаз, я как-нибудь сам доберусь». Смысл в том, что он хотел раствориться в океане и быть везде. Мы с девочками поехали в Керчь, погуляли по улице, про которую рассказывал мне Сергей, были в сквере, где раньше находился его дом, поднялись на Митридат в 6 утра, чтобы было тихо и пусто. Варя и Вера помогли мне развеять прах. Мы говорили о Сергее, почему мы здесь, я рассказывала о его детстве. Все прошло очень душевно и трогательно. Мне кажется, он хотел именно этого.

– Говорили, что его наследство вы не могли поделить с первой семьей Сергея. Как сейчас обстоят дела?

– В наследство я пока не вступила. Продолжается судебный процесс, хотя в суде первой инстанции решение было вынесено в мою пользу, потому что еще в 2014 году Сергей составил завещание. К сожалению, о примирении с первой семьей не может быть речи. Не потому, что я не способна простить, хотя у меня есть причины, учитывая обвинения в мой адрес, которые прозвучали от старших дочерей Сергея после его гибели. За годы такой параллельной жизни с первой семьей я поняла, что никаких компромиссов достичь с ними невозможно. А Сергей пытался, он оставил все имущество, помогал финансово, покупал машины, он хотел сохранить хорошие отношения... Но начались бесконечные судебные процессы, которые продолжались годами, вплоть до его смерти. Просто есть люди, которым нужна постоянная война. Видимо, это наполняет их жизнь смыслом. Можно было бы пожалеть их, но каждый делает выбор сам.