Найк Борзов: Я про Путина не написал ни одной песни

Известный рок-музыкант Найк Борзов поделился в интервью Sobesednik.ru своим мнением о нынешних гонениях на рэперов, а также развеял мифы о своём хите «про Вову» и рассказал о том, почему эта песня когда-то так возмутила спокойствие в верхах власти.

— Найк, вы один из немногих исполнителей, которых некоторым образом коснулась цензура в куда более демократические, чем сегодня, времена. Я имею в виду ваш хит «Лошадка», да и песню «Три слова» тоже обсуждали даже в Госдуме. Насколько это сравнимо с нынешними преследованиями музыкантов, и, в частности, рэперов властями за тексты их песен?

— Мне кажется, что сейчас это приобрело какой-то уровень оголтелого фанатизма, когда все кинулись запрещать, спасать детей, моральное состояние населения и так далее. Но, к сожалению, берутся не с той стороны и делают вещи, которые, наоборот, создают ещё больший негативный фон в этом направлении. И по большей части это так называемый «хайп».

— А нужно ли, на ваш взгляд, в таких ситуациях идти на диалог с властью? Вы же в своё время сами предприняли такую попытку и предложили депутатам Госдумы встретиться и всё обсудить. Но не очень понятно, чем это всё закончилось — вас они не приняли, насколько я понимаю?

— Ну что-то типа того, да. На самом деле с властью я не общался и попыток никаких не предпринимал. Просто после того, как кто-то из депутатов вынес обсуждение моей песни на заседание Госдумы по поводу её плохого влияния на подрастающий мозг молодого населения, я принёс ему билеты на свой ближайший концерт, чтобы он пришёл и убедился лично, что ничего страшного во всём этом нет. Но и даже после этого люди предпринимали какие-то попытки общения с властью — Земфира, «Би-2», ещё кто-то ходил общаться с [Дмитрием] Медведевым, слушать вместе рок-музыку и пить чаёк. Разве это что-то изменило, кроме «блата» для лично музыкантов, которые это делали?

— То есть вы совсем не ходили?

— Нет, я считаю, что это бессмысленно для того, чтобы что-то там решить. Диалог с властью — это не у нас. Ну а с той точки зрения, чтобы просто посидеть в Кремле и пообщаться с первыми лицами — наверное, это было бы прикольно, но вот я не ходил.

Ну и сейчас то же самое: рэперов собирают, встречаются, обсуждают дальнейшие планы — как страну выручать, как население приручать и прочее.

— До какой степени песня «Три слова» про Путина? Аналогичный вопрос я, в своё время, задавал Анне Кипятковой из «Пеп-Си» про песню «Вовочка». Она достаточно подробно рассказала, почему эта песня вовсе не про Путина. А в вашем случае как обстояло дело? Ведь даже «ОСП-студия» тогда сделала пародию «Меня зовут Вова» с недвусмысленным намёком.

— В общем, нет. Я про Путина не написал ни одной песни в своей жизни. (смеётся) А то, что «Вова»... Ну это, так сказать, стечение обстоятельств. Но, как говорится, ничего случайно не бывает. Поэтому так вот сложилось. Пусть будет про Путина — если кому-то нравится так думать, я не против. Может быть, там и есть какие-то пересечения с реальностью — Жюля Верна я дал слегка.

— Сказывается ли на вас всплеск ностальгии по музыке конца 90-х и начала нулевых? Стало ли больше концертов, или, скажем, приглашений на корпоративы?

— Да, приглашают, и очень много. В принципе, у меня осень и первая половина зимы — это на 90% были такие вот корпоративные мероприятия. А всё лето и весну я играл по фестивалям и давал клубные концерты. Но понятное дело, что декабрь — это время корпоративных вечеринок, и весь месяц мы долбили на подобных мероприятиях.

Ну и интерес, конечно, есть. И не только к музыке нулевых, но и вообще к моей музыке. Потому что она прекрасна, если сравнивать это с тем, что производится сейчас.

— В своё время вы сыграли самого Курта Кобейна в спектакле Юрия Грымова «Нирвана». Каковы ваши впечатления от работы на театральной сцене?

— Было здорово. Мне очень понравилось. Тем более что это был мой первый опыт работы в театре. Ну и, конечно, я рад, что этот опыт был именно в постановке Юры Грымова. «Нирвана» — это было нечто такое экспериментальное и очень атмосферное. При этом было всё-таки драматическое действие, серьёзное, с тонким юмором. Без разных там хиханек-хаханек, писек-сисек и так далее... Хотя сиськи-письки были конечно, но так... в сюрреалистической форме. Примерно в такой же дозировке, как у Сальвадора Дали, например.

— А с кем из коллег по музыкальной сцене вы сейчас поддерживаете дружеские отношения?

— С группой «ХЗ» по-прежнему дружим, например.

— Ну про них отдельный вопрос: как эта группа сейчас поживает? Когда-то вы плотно сотрудничали, планируется ли ещё что-либо совместное?

— Насчёт сотрудничества не знаю. Насколько мне известно, «ХЗ» вряд ли собираются выпускать альбомы в ближайшее время. Ну а так они выступают, что-то делают. Но понятное дело, что это музыка, скажем так, не для всех — некоммерческая совсем. С другой стороны, если взять группу «Ленинград», то вроде бы тоже некоммерческая, но сейчас уже размазалось и стало мейнстримом.

— Какую музыку предпочитает слушать ваша 14-летняя дочь Виктория?

— Такую, в которой интересный вокал. Сейчас ей нравится Билли Айлиш — такая немного попсовая певица, чем-то похожая на Лану Дель Рей, только более молодая исполнительница, мелкая ещё совсем. В основном ей нравится что-то такое грустное, блюзовое. Депрессивная музыка ей нравится больше, чем радостная. Видимо, гены... (смеётся)

— И всё-таки, возвращаясь к вопросу о нынешних гонениях и запретах в отношении музыкантов: как бы вы резюмировали свою позицию? Хотелось бы услышать какое-то обращение, что ли, по этой проблеме к обществу...

— На самом деле вы же понимаете, что все эти запреты — это же очень хорошая реклама. Я думаю, что просто в Кремле появился какой-то пиар-отдел, который работает с музыкантами и прочими представителями «творческой интеллигенции», и теми мощностями, которыми они располагают — внутренние органы, суды, комитеты и так далее, — делают скандальную репутацию определённым артистам, и, соответственно, рекламу. Но это такое как бы моё хи-хи — ха-ха мнение. Тем не менее в каждой шутке есть доля шутки.