Психоакустика – страшная сила?
В музыке (как и в живописи, например) существует некая невидимая ткань, состоящая из компонентов (в красках), из обертонов (в звуках). Это невидимая, но влияющая на рецепторы восприятия информация.
Слышал, что музыкой можно влиять на психику человека, управлять им, как делал это с помощью запахов Парфюмер из знаменитой книги и фильма. Так ли это?
Максим, Лобня
Евгений Кобылянский
специалист в области психоакустики, известный аранжировщик, звукорежиссер и музыкальный продюсер
-Евгений, правда, что в музыке тоже существует «25-й кадр» – прием, пришедший из кино? То есть когда в произведение незаметно вставляется какой-то кусок с закодированным сигналом.
– Да, это возможно. В музыке (как и в живописи, например) существует некая невидимая ткань, состоящая из компонентов (в красках), из обертонов (в звуках). Это невидимая, но влияющая на рецепторы восприятия информация. Она идет в виде частотных созвучий, комбинаций обертонов (звуковых колебаний). Все дело в обработке звука – динамической и пространственной. Такая информация может вызывать у человека разные эмоции.
– Как этот «кадр» может повлиять на психику?
– Подобные приемы могут поднимать настроение, вызывать состояние эйфории, гармонии. Но они также могут быть направлены и на достижение обратного эффекта. Те, кто применяет подобные приемы, всегда должны четко отдавать себе отчет, зачем это делают. Кстати, на вооружении многих серьезных спецслужб достаточно давно стоят приборы, способные воздействовать в нужном русле на массовую аудиторию. Я знаю, что и сейчас ведется ряд подобных разработок.
– Какие композиции особо сильно влияют на психику – положительно и отрицательно?
– На мою психику отрицательно влияет большая часть нашей эстрады – и без всяких приемов (смеется). А вообще, подобные методики не всегда воздействуют отрицательно, и они не связаны исключительно с поп-музыкой. Есть масса серьезных произведений, основанных на них. Например, австрийский композитор прошлого века Арнольд Шёнберг, помимо того, что создал атональную музыку (в ней отсутствует традиционная тональность, мажор и минор) и алгоритмы ее звучания, был прародителем многих приемов, связанных с психофизическим восприятием музыки. Его музыка вызывает у нас порой противоречивые чувства. Или взять, например, Роджера Уотерса (британский рок-музыкант, участник групп Pink Floyd и Deep Purple. – Ред.), который сознательно применял подобные приемы. Или английский композитор Брайн Ино…
– Вы, говорят, тоже используете приемы психоакустики…
– Я дозированно их применяю. Скоро у меня выходит альбом инструментальной музыки. Там очень много подобных решений – все построено на образах, никто не поет, не рассказывает истории… Задача в том, чтобы вызвать у слушателя максимально положительные эмоции. Таким был и наш проект с певцом Григорием Лепсом: в аранжировках были заложены некие звучания второго плана, которые практически не слышны, но вызывают эффект стойкого привыкания. Это звучание входит в твою жизнь. Ты его можешь любить или нет, но это звучание всегда с тобой. Наверное, поэтому многие мои давнишние работы до сих пор востребованы. В России есть музыканты, владеющие такими приемами. Например, композитор Эдуард Артемьев – просвещенный в этих вопросах человек (он автор музыки к фильмам «Солярис», «Сталкер», «Зеркало» А. Тарковского, а также к «12» и др. фильмам Н. Михалкова. – Ред.). Чего не скажешь о нашей поп-эстраде.
– Психоакустика и колокольный звон: есть общее?
– Да, некоторая общность есть. При проектировании колоколов ведь с древних времен всегда стояла задача не просто добиться большей громкости, но и привести звучание колокола к определенному состоянию. У колокольного звона – богатейшее количество обертонов, которые уходят в прогрессию, практически не воспринимаемую ухом, но очень влияющую на психику. Была выведена четкая зависимость между конфигурацией купола, диаметром и литьем. Звонарь – очень непростая профессия. Нужно уметь услышать тот момент, когда обертона начинают растворяться, и на их определенном течении над головой нужно издать следующий звон, другим колоколом, в строго определенном порядке, который добавит свои обертона поверх этих – и выстроится эта палитра благоговения.
– Если музыка лечит, то какой музыкой лечитесь вы?
– Музыка действительно лечит! Практически вся венская классика основана на консонантных созвучиях – интервалах, вызывающих чувство гармонии и равновесия. Для меня также лекарство – блюз-рок, джаз. Мой любимейший музыкант, знаковая фигура в джазе – Чет Бейкер. Слушаю Бадди Гая, Лютера Эллисона. Это тоже вечно, тоже классика!
Максим, Лобня
Евгений Кобылянский
специалист в области психоакустики, известный аранжировщик, звукорежиссер и музыкальный продюсер
-Евгений, правда, что в музыке тоже существует «25-й кадр» – прием, пришедший из кино? То есть когда в произведение незаметно вставляется какой-то кусок с закодированным сигналом.
– Да, это возможно. В музыке (как и в живописи, например) существует некая невидимая ткань, состоящая из компонентов (в красках), из обертонов (в звуках). Это невидимая, но влияющая на рецепторы восприятия информация. Она идет в виде частотных созвучий, комбинаций обертонов (звуковых колебаний). Все дело в обработке звука – динамической и пространственной. Такая информация может вызывать у человека разные эмоции.
– Как этот «кадр» может повлиять на психику?
– Подобные приемы могут поднимать настроение, вызывать состояние эйфории, гармонии. Но они также могут быть направлены и на достижение обратного эффекта. Те, кто применяет подобные приемы, всегда должны четко отдавать себе отчет, зачем это делают. Кстати, на вооружении многих серьезных спецслужб достаточно давно стоят приборы, способные воздействовать в нужном русле на массовую аудиторию. Я знаю, что и сейчас ведется ряд подобных разработок.
– Какие композиции особо сильно влияют на психику – положительно и отрицательно?
– На мою психику отрицательно влияет большая часть нашей эстрады – и без всяких приемов (смеется). А вообще, подобные методики не всегда воздействуют отрицательно, и они не связаны исключительно с поп-музыкой. Есть масса серьезных произведений, основанных на них. Например, австрийский композитор прошлого века Арнольд Шёнберг, помимо того, что создал атональную музыку (в ней отсутствует традиционная тональность, мажор и минор) и алгоритмы ее звучания, был прародителем многих приемов, связанных с психофизическим восприятием музыки. Его музыка вызывает у нас порой противоречивые чувства. Или взять, например, Роджера Уотерса (британский рок-музыкант, участник групп Pink Floyd и Deep Purple. – Ред.), который сознательно применял подобные приемы. Или английский композитор Брайн Ино…
– Вы, говорят, тоже используете приемы психоакустики…
– Я дозированно их применяю. Скоро у меня выходит альбом инструментальной музыки. Там очень много подобных решений – все построено на образах, никто не поет, не рассказывает истории… Задача в том, чтобы вызвать у слушателя максимально положительные эмоции. Таким был и наш проект с певцом Григорием Лепсом: в аранжировках были заложены некие звучания второго плана, которые практически не слышны, но вызывают эффект стойкого привыкания. Это звучание входит в твою жизнь. Ты его можешь любить или нет, но это звучание всегда с тобой. Наверное, поэтому многие мои давнишние работы до сих пор востребованы. В России есть музыканты, владеющие такими приемами. Например, композитор Эдуард Артемьев – просвещенный в этих вопросах человек (он автор музыки к фильмам «Солярис», «Сталкер», «Зеркало» А. Тарковского, а также к «12» и др. фильмам Н. Михалкова. – Ред.). Чего не скажешь о нашей поп-эстраде.
– Психоакустика и колокольный звон: есть общее?
– Да, некоторая общность есть. При проектировании колоколов ведь с древних времен всегда стояла задача не просто добиться большей громкости, но и привести звучание колокола к определенному состоянию. У колокольного звона – богатейшее количество обертонов, которые уходят в прогрессию, практически не воспринимаемую ухом, но очень влияющую на психику. Была выведена четкая зависимость между конфигурацией купола, диаметром и литьем. Звонарь – очень непростая профессия. Нужно уметь услышать тот момент, когда обертона начинают растворяться, и на их определенном течении над головой нужно издать следующий звон, другим колоколом, в строго определенном порядке, который добавит свои обертона поверх этих – и выстроится эта палитра благоговения.
– Если музыка лечит, то какой музыкой лечитесь вы?
– Музыка действительно лечит! Практически вся венская классика основана на консонантных созвучиях – интервалах, вызывающих чувство гармонии и равновесия. Для меня также лекарство – блюз-рок, джаз. Мой любимейший музыкант, знаковая фигура в джазе – Чет Бейкер. Слушаю Бадди Гая, Лютера Эллисона. Это тоже вечно, тоже классика!
