Психоакустика – страшная сила?
Слышал, что музыкой можно влиять на психику человека, управлять им, как делал это с помощью запахов Парфюмер из знаменитой книги и фильма. Так ли это?
Максим, Лобня
Евгений Кобылянский
специалист в области психоакустики, известный аранжировщик, звукорежиссер и музыкальный продюсер
-Евгений, правда, что в музыке тоже существует «25-й кадр» – прием, пришедший из кино? То есть когда в произведение незаметно вставляется какой-то кусок с закодированным сигналом.
– Да, это возможно. В музыке (как и в живописи, например) существует некая невидимая ткань, состоящая из компонентов (в красках), из обертонов (в звуках). Это невидимая, но влияющая на рецепторы восприятия информация. Она идет в виде частотных созвучий, комбинаций обертонов (звуковых колебаний). Все дело в обработке звука – динамической и пространственной. Такая информация может вызывать у человека разные эмоции.
– Как этот «кадр» может повлиять на психику?
– Подобные приемы могут поднимать настроение, вызывать состояние эйфории, гармонии. Но они также могут быть направлены и на достижение обратного эффекта. Те, кто применяет подобные приемы, всегда должны четко отдавать себе отчет, зачем это делают. Кстати, на вооружении многих серьезных спецслужб достаточно давно стоят приборы, способные воздействовать в нужном русле на массовую аудиторию. Я знаю, что и сейчас ведется ряд подобных разработок.
– Какие композиции особо сильно влияют на психику – положительно и отрицательно?
– На мою психику отрицательно влияет большая часть нашей эстрады – и без всяких приемов (смеется). А вообще, подобные методики не всегда воздействуют отрицательно, и они не связаны исключительно с поп-музыкой. Есть масса серьезных произведений, основанных на них. Например, австрийский композитор прошлого века Арнольд Шёнберг, помимо того, что создал атональную музыку (в ней отсутствует традиционная тональность, мажор и минор) и алгоритмы ее звучания, был прародителем многих приемов, связанных с психофизическим восприятием музыки. Его музыка вызывает у нас порой противоречивые чувства. Или взять, например, Роджера Уотерса (британский рок-музыкант, участник групп Pink Floyd и Deep Purple. – Ред.), который сознательно применял подобные приемы. Или английский композитор Брайн Ино…
– Вы, говорят, тоже используете приемы психоакустики…
– Я дозированно их применяю. Скоро у меня выходит альбом инструментальной музыки. Там очень много подобных решений – все построено на образах, никто не поет, не рассказывает истории… Задача в том, чтобы вызвать у слушателя максимально положительные эмоции. Таким был и наш проект с певцом Григорием Лепсом: в аранжировках были заложены некие звучания второго плана, которые практически не слышны, но вызывают эффект стойкого привыкания. Это звучание входит в твою жизнь. Ты его можешь любить или нет, но это звучание всегда с тобой. Наверное, поэтому многие мои давнишние работы до сих пор востребованы. В России есть музыканты, владеющие такими приемами. Например, композитор Эдуард Артемьев – просвещенный в этих вопросах человек (он автор музыки к фильмам «Солярис», «Сталкер», «Зеркало» А. Тарковского, а также к «12» и др. фильмам Н. Михалкова. – Ред.). Чего не скажешь о нашей поп-эстраде.
– Психоакустика и колокольный звон: есть общее?
– Да, некоторая общность есть. При проектировании колоколов ведь с древних времен всегда стояла задача не просто добиться большей громкости, но и привести звучание колокола к определенному состоянию. У колокольного звона – богатейшее количество обертонов, которые уходят в прогрессию, практически не воспринимаемую ухом, но очень влияющую на психику. Была выведена четкая зависимость между конфигурацией купола, диаметром и литьем. Звонарь – очень непростая профессия. Нужно уметь услышать тот момент, когда обертона начинают растворяться, и на их определенном течении над головой нужно издать следующий звон, другим колоколом, в строго определенном порядке, который добавит свои обертона поверх этих – и выстроится эта палитра благоговения.
– Если музыка лечит, то какой музыкой лечитесь вы?
– Музыка действительно лечит! Практически вся венская классика основана на консонантных созвучиях – интервалах, вызывающих чувство гармонии и равновесия. Для меня также лекарство – блюз-рок, джаз. Мой любимейший музыкант, знаковая фигура в джазе – Чет Бейкер. Слушаю Бадди Гая, Лютера Эллисона. Это тоже вечно, тоже классика!
Максим, Лобня
Евгений Кобылянский
специалист в области психоакустики, известный аранжировщик, звукорежиссер и музыкальный продюсер
-Евгений, правда, что в музыке тоже существует «25-й кадр» – прием, пришедший из кино? То есть когда в произведение незаметно вставляется какой-то кусок с закодированным сигналом.
– Да, это возможно. В музыке (как и в живописи, например) существует некая невидимая ткань, состоящая из компонентов (в красках), из обертонов (в звуках). Это невидимая, но влияющая на рецепторы восприятия информация. Она идет в виде частотных созвучий, комбинаций обертонов (звуковых колебаний). Все дело в обработке звука – динамической и пространственной. Такая информация может вызывать у человека разные эмоции.
– Как этот «кадр» может повлиять на психику?
– Подобные приемы могут поднимать настроение, вызывать состояние эйфории, гармонии. Но они также могут быть направлены и на достижение обратного эффекта. Те, кто применяет подобные приемы, всегда должны четко отдавать себе отчет, зачем это делают. Кстати, на вооружении многих серьезных спецслужб достаточно давно стоят приборы, способные воздействовать в нужном русле на массовую аудиторию. Я знаю, что и сейчас ведется ряд подобных разработок.
– Какие композиции особо сильно влияют на психику – положительно и отрицательно?
– На мою психику отрицательно влияет большая часть нашей эстрады – и без всяких приемов (смеется). А вообще, подобные методики не всегда воздействуют отрицательно, и они не связаны исключительно с поп-музыкой. Есть масса серьезных произведений, основанных на них. Например, австрийский композитор прошлого века Арнольд Шёнберг, помимо того, что создал атональную музыку (в ней отсутствует традиционная тональность, мажор и минор) и алгоритмы ее звучания, был прародителем многих приемов, связанных с психофизическим восприятием музыки. Его музыка вызывает у нас порой противоречивые чувства. Или взять, например, Роджера Уотерса (британский рок-музыкант, участник групп Pink Floyd и Deep Purple. – Ред.), который сознательно применял подобные приемы. Или английский композитор Брайн Ино…
– Вы, говорят, тоже используете приемы психоакустики…
– Я дозированно их применяю. Скоро у меня выходит альбом инструментальной музыки. Там очень много подобных решений – все построено на образах, никто не поет, не рассказывает истории… Задача в том, чтобы вызвать у слушателя максимально положительные эмоции. Таким был и наш проект с певцом Григорием Лепсом: в аранжировках были заложены некие звучания второго плана, которые практически не слышны, но вызывают эффект стойкого привыкания. Это звучание входит в твою жизнь. Ты его можешь любить или нет, но это звучание всегда с тобой. Наверное, поэтому многие мои давнишние работы до сих пор востребованы. В России есть музыканты, владеющие такими приемами. Например, композитор Эдуард Артемьев – просвещенный в этих вопросах человек (он автор музыки к фильмам «Солярис», «Сталкер», «Зеркало» А. Тарковского, а также к «12» и др. фильмам Н. Михалкова. – Ред.). Чего не скажешь о нашей поп-эстраде.
– Психоакустика и колокольный звон: есть общее?
– Да, некоторая общность есть. При проектировании колоколов ведь с древних времен всегда стояла задача не просто добиться большей громкости, но и привести звучание колокола к определенному состоянию. У колокольного звона – богатейшее количество обертонов, которые уходят в прогрессию, практически не воспринимаемую ухом, но очень влияющую на психику. Была выведена четкая зависимость между конфигурацией купола, диаметром и литьем. Звонарь – очень непростая профессия. Нужно уметь услышать тот момент, когда обертона начинают растворяться, и на их определенном течении над головой нужно издать следующий звон, другим колоколом, в строго определенном порядке, который добавит свои обертона поверх этих – и выстроится эта палитра благоговения.
– Если музыка лечит, то какой музыкой лечитесь вы?
– Музыка действительно лечит! Практически вся венская классика основана на консонантных созвучиях – интервалах, вызывающих чувство гармонии и равновесия. Для меня также лекарство – блюз-рок, джаз. Мой любимейший музыкант, знаковая фигура в джазе – Чет Бейкер. Слушаю Бадди Гая, Лютера Эллисона. Это тоже вечно, тоже классика!
