Кому мешал наркоборец Егор Бычков

Напомним, суд за 4 эпизода якобы «похищения» и одно «удержание» наркомана объявил Бычкову приговор – 3,5 года заключения (для похитителя слишком мало), да еще с формулировкой: «изымали наркомана из дома с целью формирования стойкой утраты зависимости от психоактивных веществ».

Напомним, суд за 4 эпизода якобы «похищения» и одно «удержание» наркомана объявил Бычкову приговор – 3,5 года заключения (для похитителя слишком мало), да еще с формулировкой: «изымали наркомана из дома с целью формирования стойкой утраты зависимости от психоактивных веществ». То есть посадили за то, что лечил? Чтобы разобраться в ситуации, «Собеседник» побывал в Екатеринбурге, где работает фонд «Город без наркотиков», сотрудником которого является Егор Бычков.

Реабилитация

Фонд «Город без наркотиков» не прячется: плакаты на улицах, стикеры в троллейбусах – «Посади наркоторговца, спаси жизнь детям» и все координаты.

– Мы как работали, так и работаем, в офисе почти круглосуточно кто-то есть, – говорит мне один из основателей фонда Евгений Ройзман.

В его кабинете – рабочие папки: «Наркоманы», «Менты», «Цыгане», «Таджики», «Недобитки». На столе – свежеотпечатанные белые ленточки «Сила в правде», которые фонд решил раздать всем, кто поддерживает Егора Бычкова. В соседних комнатах работают за компьютерами его коллеги – профи в теме наркомании хотя бы уже потому, что в большинстве своем сами бывшие наркоманы.

– Всем этим заступникам и наркоманолюбам мне хочется сказать: а вы представьте, как ради дозы забивают молотком вашего пожилого отца или вырывают с мясом серьги у вашей жены. Наркоман перестает быть человеком, он социально опасное животное, которое государство не в состоянии остановить, поэтому подключается общество. То есть мы, – говорит Евгений Ройзман.

Фонду сейчас 11 лет, все это время в нем, как в утопическом Городе Солнца, ищут формулу счастливого города – без наркотиков. Может, ошибаясь. Но не останавливаясь.

Больше всего шума было про методы реабилитации, которые просты и суровы, как правда. По одной из страшилок о фонде, историю его создания связывают с крупной российской ОПГ «Уралмаш».

– Самое удивительное, что после описания всех ужасов: изоляция наркоманов, голод, наручники – к нам еще больше стали обращаться: «У вас с наркоманами разбираются? Возьмите моего мальчика!» – говорит Евгений Ройзман.

Реабилитационный центр для наркоманов называется по имени соседнего поселка – Изоплит, но его быстро переименовали в «зоо-плит». Железные ворота без вывески. Раньше здесь был детский сад, теперь занимаются перевоспитанием наркоманов.

После дела Бычкова журналистов здесь принимают с опаской – исправившийся наркоман Руслан ходит за мной с видеокамерой, снимает и вопросы, и ответы. Аналогичную процедуру проходят и все наркоманы. Обязательное условие: хочешь здесь остаться – пишешь заявление, что делаешь это добровольно, и раскрываешь, где, когда, у кого покупал наркотики. Сотрудники фонда (они называют себя оперативниками) передают сведения милиции и выезжают на совместную операцию. В фонде говорят: это нужно, чтобы «зачистить» пространство – после реабилитации наркоман вернется в свой дом, на свою улицу, и надо, чтобы его там не ждал наготове шприц с кайфом.

Ломка

Главное помещение «Изоплита» называется «карантин» – там наркоман должен «переломаться». Раньше основным и единственным лекарством здесь были наручники, которыми наркомана приковывали к кровати.
– Два года, как от них отказались, когда на Бычкова завели уголовное дело. Теперь контролируем по-другому – у нас тут везде видеокамеры, – говорит Сергей, который здесь за старшего.

«Карантин» – что-то среднее между больницей и изолятором. Небольшое помещение, дверь и два окна – в решетках. Все пространство комнаты занимают ряды двухъярусных кроватей. Свободных практически нет. Сидеть нельзя, вставать – только по команде, один раз в 6 часов – в туалет или поесть. Еда – символическая: хлеб и вода, один раз в день – каша. Все остальное время  лежи, обдумывай прожитое. Метод незамысловатый, жесткий, но, видимо, работает: никто не бьется в конвульсиях, не заламывает руки и не воет.

– Тут мамочек нет, истерить не перед кем. На соседних койках – такие же наркоманы, которым ничем не лучше, чем тебе. Все эти «ломки» – это больше работа на публику, чтобы сжалились и дали денег на дозу. Но здесь это не проходит. Ну не поспит 2–3 дня, попоносит, потемпературит – ничего страшного, алкоголики даже труднее из запоя выходят, – говорит Сергей, который сам 6 лет назад попал сюда, чтобы слезть с иглы. Так и остался. Теперь ведет других наркоманов к «жизни без кайфа» путем тернистым, но единственным, который, как говорит Сергей, помогает оценить простые, а не химические удовольствия – еду, свободу, возможность не чувствовать боли и не доставлять ее другим.

– Москва, Питер, Пермь, Свердловская область, – выкрикивают по моей просьбе те, кто в «карантине». До этого были даже русские из Америки и Израиля.

Большинство – с приличным наркоманским и лечебным стажем: прошли все известные в стране клиники, вплоть до экзотического и уже запрещенного способа хирургического удаления центра удовольствия в головном мозге («ни фига, приход (удовольствие. – Ред.) все равно есть»). Сюда приехали сами («по-другому не тормознусь») или «относительно добровольно» – по настоянию родных. Московский мажор, дэпээсник, строитель, мебельщик, риелтор, предприниматель, водитель «Газели» – «все слои общества», как говорит Сергей. Кто сколько здесь пробыл, можно читать по глазам: у «старичков» взгляд уже похож на человеческий, у новеньких — мутный.

В «карантине» условия жесткие: телевизор, который включается только на воспитательные программы, несколько полок религиозных книг и классики, аптечка (парацетамол, аспирин, перекись водорода и йод).

– Это для тех, кто поступает уже гниющим, – поясняют мне. – Вены исколоты на руках, ногах, даже на спине и в паху. Они не успевают заживать и начинают гноиться. Но перестают колоться – и все заживает.
В «карантине» проводят 27 дней – кто хочет «соскочить», достаточно. Дальше рекомендовано прожить в центре еще год, но многие считают, что уже справились, и уезжают через несколько месяцев. После «карантина» человек переселяется в более «комфортные» условия – в барак. Здесь и режим попроще, без решеток, охрана только на выходе, нормальное питание, работа – реабилитанты строят во дворе центра баню. При мне еще каталоги клеили. Есть спортзал.

Статистика

Кроме «Изоплита», фонд построил еще два центра реабилитации, один из них детский.

– Нашему самому маленькому воспитаннику 7 лет. Всего 11 детей, все токсикоманы со стажем. Это еще опаснее, потому что приводит к задержке в развитии, – рассказывает руководитель детского центра Александр Новиков. Один его «выпускник», когда отслужил в армии, по возвращении пришел в реабилитационный центр раньше, чем домой.

Про «ставших нормальными» тут рассказывают с гордостью:

– Смотрю: едет наш Топор на джипе – заммэра в маленьком городке. Есть такие, кто стал директором завода, представителем крупной компании в регионе. Еще один от нас прямиком отправился на известное реалити-шоу. Конечно, есть и те, кто сбегает. Стопроцентных методов излечения наркомании не существует. Некоторые приезжают реабилитироваться к нам по 5–7 раз… Кому-то помогло – значит, уже не зря.

– Егор Бычков молодой, упертый, он пришел к нам в 18 лет. Тагил уже скалывался весь, а он там такую работу развил! Он еще и на прокурорских накатил, которые закрыли несколько десятков дел на наркобарыг. Вот от него и решили избавиться, – считает Евгений Ройзман.

Не исключено, что зачистка фонда – это подготовка к разделу бюджетных денег, которые планируется выделить на реабилитацию наркоманов. «Общественники» в этой схеме распила – как бельмо на глазу.

…На остановке около центра «Изоплит» разговорились с матерью, которая приезжала навещать сына-наркомана. По ее просьбе передаю дословно:

– Сын из дома вынес все, что можно… В последнее время даже за долги привел в квартиру своих дружков – они и кололись, и торговали гадостью этой. Потом стали меня донимать: бабка, ты же пенсию получила, дай 100 рублей. Я им говорю: нет, все в фонд перечислила… Они аж в лице поменялись, за несколько минут квартиру освободили. Конечно, ребята в фонде жесткие. Конечно, их боятся. Но разве это плохо?

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика