Ромашки для Людмилы

Она не работала швеей в Кащенко

В биографии певицы есть короткая строка: «Работала швеей в больнице имени Кащенко». И больше про это ничего. Нигде. Журналисты «Собеседника» решили пройти по местам трудовой славы Людмилы Георгиевны.

Скажи кому «Кащенко» – любой поймет, о чем речь. Кто ж не знает главную психушку страны! Правда, теперь она называется психиатрической больницей имени Алексеева. Когда и при каких обстоятельствах там могла работать Зыкина, мы и решили выяснить.

Честно признаемся: за ворота больницы шагнули робко. Какая-то едва ли не генетическая боязнь перед психбольницей есть, нам кажется, у всех. Однако местный вид несказанно удивил. Изумрудная трава. Подстриженные, как при английских дворцах, газоны. На клумбах пышно цветет цикламен. Мы смотрели на цветы, а гуляющие по аллеям больные – на нас. С нескрываемым любопытством.

– Да не работала здесь Зыкина швеей! – рассердился на нас один из ответственных руководителей этого заведения.

– Ну как же – в биографиях написано…

– Плюньте на эти биографии! Не работала. И не лежала. Она здесь жила. Да, на нашей территории, которая называется Канатчиковой дачей.

Старейшая сотрудница больницы Антонина Васильевна оказалась совершенно не сердитой, наоборот, очень любезной по отношению к журналистам. Она поведала, что мама Людмилы Георгиевны работала в Кащенко санитаркой и жила неподалеку.

– Зыкины вон там жили! – махнула она рукой в сторону березок и лип. – Там сейчас детская больница. Но прежде для всех была общая больница. А в маленьких домиках типа бараков проживали сотрудники. И Людмила со своими родителями тоже. Места здесь очень красивые. Раньше поле клевера было. На нем – огороды. С них все и кормились. Время-то тяжелое было.

А еще в клубе больницы Кащенко маленькая Людмила Зыкина на сцене выступала. В художественной самодеятельности. Здесь, так сказать, были ее первые подмостки. На месте старого одноэтажного клуба теперь стоит трехэтажный. Вывеска на нем: «Клуб, библиотека, профком».

– Зыкина потом такая популярная стала. И мы сколько раз ее приглашали – спойте нам, Людмила Георгиевна, в родном клубе! Но она так и не приехала, – вздыхает Антонина Васильевна. – А вот Владимир Высоцкий у нас выступал. Он здесь от алкоголизма лечился. А потом с концертами приезжал. Помните, одна из его песен – про Кащенко, он там и бывшего главного врача Морковкина упоминает. Правда, Высоцкий его Маргулисом называл. Говорил: «Посмотрите на его лицо, какой же он Морковкин!» Прекрасный врач, между прочим, был…





Люда стала жертвой диктата публики,

считает известный поэт Евгений Евтушенко

Мы познакомились с ней в юности, в 1954 году. пути пересеклись в самодеятельности. Времена были голодные, и мы подрабатывали по клубам и красным уголкам. Я с другом Женей Винокуровым читал стихи, а Люда с подружкой пела. Я еще тогда обратил внимание – веселая, красивая и так хорошо поет. А как хохочет! Мы с другом решили за подружками приударить. Пригласили в кафе, а потом пошли в гости к Жене. Там увидели везде жуткую пыль. Даже неловко стало! Но Люда не растерялась, она предложила всем взять в руки тряпки и устроить уборку.

Прошло несколько лет. Наши пути разошлись. И вот на одном концерте мы опять встретились. В этой известной певице я не узнал ту самую девчонку из красного уголка. Люда сама ко мне подошла и призналась. было так неудобно. А ее это насмешило. И при каждой встрече она вспоминала эту историю и хохотала. 

Люда исполняла русские песни, а, между прочим, мечтала о другом. Как-то говорит: «Почему все хотят превратить меня в какую-то «коровушку»? А я бы хотела петь спиричуэлс или джаз».

Меня поразила ее мечта, и мы с Арно Бабаджаняном написали для нее «Твои следы». Эту песню позже исполнял Муслим Магомаев.

Она могла петь самые разные вещи. Но ее все время ограничивали, навязывали этот однообразный репертуар, делали из нее некий символ СССР. Она была не против. Да и зрители требовали от нее только этого. Так Люда стала жертвой диктата публики.

Она дружила с Екатериной Фурцевой, и когда у той настали тяжелые времена, Зыкина одна из немногих осталась верна дружбе.

Я предчувствовал, что она уйдет скоро. Я не смог пойти на прощание с ней. О чем сожалею. Должен был лететь в Ирландию на свадьбу моего первого сына.

Это было запланировано заранее, и отменить все я был не в силах. 

Кто певице был милее?

Официально замужем она была четырежды

На советской эстраде такие щелочки между передними зубами были лишь у Зыкиной и Пугачевой. Народное поверье о страстности подобных натур народные артистки своей судьбой подтвердили вполне.

Мужского внимания Людмила Георгиевна получила, пожалуй, даже с избытком. Но под конец жизни признавалась, что сама она недолюбила.
Молва приписывала любимице всей страны романы с певцом Кобзоном и премьером Косыгиным, и публика в них верила, несмотря на то, что Зыкина всю жизнь развенчивала эти мифы. Хотя один партийный функционер у нее все же был. «Любил он меня сильно. Даже был готов уйти из семьи, но я вовремя опомнилась. Сказала, что без песни себя не мыслю. А какому мужу понравится, когда жена 20 дней в месяц проводит на гастролях? По-настоящему крепкой семьи, когда один все время в разъездах, быть не может». Сколько ни просили Зыкину озвучить имя «мистера Икс», она молчала. Так и унесла тайну той страсти с собой.

С четырьмя официальными браками Людмилы Георгиевны всё куда более определенно. Первый, кому она ответила согласием, был Владлен Позднов, инженер завода имени Лихачева. Потом она пошла в загс с фотокорреспондентом журнала «Советский воин» Евгением Сваловым. Вместе они жили недолго – новый муж оказался тем еще ходоком. Поводом для третьего штампа в паспорте стала встреча с переводчиком Владимиром Котелкиным. Но и эту попытку создания семьи нельзя назвать удачной. Дольше всего просуществовал самый поздний ее брак, с Виктором Гридиным. Сначала она пригласила его на должность дирижера в создаваемый ею ансамбль «Россия», для чего «увела» из Ансамбля песни и пляски имени Александрова. Через несколько лет совместной работы он предложил ей и жить вместе. Как объясняла сама Зыкина, расстались они по той же причине, что и сошлись – вновь стали больше коллегами, чем супругами. Но когда у Гридина обнаружили рак печени, певица помогала устроить его в больницу. Без Людмилы Виктор прожил всего три года.

Конечно, предложений руки и сердца у Зыкиной было гораздо больше, чем браков. Широко известна история ухаживания за певицей американца – шоколадного магната русского происхождения. Чувства были взаимны, но он в страну предков возвращаться не захотел, а она Россию любила больше, чем этого мужчину.

Не слишком сложившуюся личную жизнь Людмила Георгиевна объясняла отсутствием детей и тем, что работа всегда была для нее на первом… втором и третьем месте. Только на сцене, говорила Зыкина, она чувствовала себя счастливой.

Единственный человек, из-за которого Зыкина действительно разрывалась между чувствами и сценой, был реаниматолог Владимир Константинов. Широкой публике она представила его на юбилейной и, как оказалось, последней в своей жизни пресс-конференции, отрекомендовав человеком, вытащившим ее с того света. Личный доктор должен был сопровождать Людмилу Георгиевну в большом гастрольном туре. Однако только близкие знали: его присутствия рядом требовало не только вызывавшее опасения здоровье диабетика со стажем и целым букетом болезней, но и душа певицы. Константинов лично участвовал в выборе площадок, на которых Зыкиной предстояло выступать. Заботился, чтобы певице с больными ногами было бы комфортно петь даже сидя. Доктор буквально жил у Зыкиной на даче.

Сама певица высказывалась об отношениях с Константиновым крайне туманно: «Его я люблю всем сердцем. Столько лет прожила, а люблю, как в первый раз. Когда его нет рядом, я буквально с ума схожу… Это другие отношения, чем у супругов, но тоже любовь».

– Я думаю, что с Владимиром ее связывали платонические чувства, – осторожно говорит один из тех, кто был в составе съемочной группы телефильма о Зыкиной и на даче наблюдал за ее отношениями с личным доктором. – Но точно могу сказать: в последние месяцы ее жизни Константинов был рядом неотступно, и это делало ее счастливой.

Друзей не бросала,

утверждает сын директора станкозавода имени С. Орджоникидзе Вячеслав Чикирев

Зыкина не всегда была певицей. Свой трудовой путь она начала токарем на станкозаводе им. Серго Орджоникидзе. В 13 лет! Не ахайте, так и было. Накинула себе два годика и в 42-м встала за станок. Вытачивала детали для мин. Чтобы дотянуться, скамеечку под ноги подставляла.

Рядом с ней – белозубый вихрастый паренек Коля Чикирев, он на два года был ее старше. «Давай помогу тебе резец заточить», – предложил как-то. Так завязалась их дружба. Николай дорос до генерального директора объединения «Станкостроительный завод имени Серго Орджоникидзе». Они оставались по жизни лучшими друзьями до самого конца.

Сейчас от прежнего заводского гиганта осталось несколько рабочих корпусов. Огромные площади отданы под торговый центр. Цех №2, где работала Зыкина, сохранился. Только на месте ее станка теперь другой стоит. Уже больше десяти лет назад умер Николай Чикирев. На заводе работает его сын: Вячеслав Николаевич руководит подразделением «Сервис-электроника».

– Семьями они дружили, – вспоминает он. – Отец сталинскую премию получил: как токарь-скоростник он выполнял несколько десятков норм. И дали нам квартиру в высотке на площади Восстания. А Людмила Георгиевна потом переехала на Котельническую набережную. Все равно они друг к другу в гости ездили. На 19-й московской партконференции мой отец выступил против Ельцина, и у него начались проблемы. Пришлось ему уйти с завода. Многие друзья тогда от него отвернулись. Но только не Зыкина. Она в тот момент, кажется, в Германии была. Приехала оттуда – и сразу к нам. На стол – водочку, моя жена на баяне ей аккомпанировала. «С песней мы все невзгоды переживем», – говорила Зыкина. Кстати, в ее адрес тоже были обвинения: якобы, когда войска из Германии выводили, она что-то приватизировала. Все это вранье!

Ей многие завидовали. Она ведь часто за границу выезжала. И действительно, был случай, когда в Корее сам Ким Ир Сен ей золотое кольцо подарил.

Букеты от Мирей и Софии

На входе в Концертный зал имени Чайковского в траурной рамке – живописный портрет Людмилы Зыкиной. На портрете в руках у нее ромашки. Она их с детства любила, собирая букетики на Канатчиковой даче.

За кулисами ходит строгий Иосиф Кобзон. Траурная повязка на рукаве. Он сегодня за старшего по грустной церемонии.

Вся в черном художественный руководитель народного хора имени Пятницкого Александра Пермякова:

– Что, опять кому-то стало плохо?! Вон в ту комнату ведите. Там – врачи. Мы уже почти все через них прошли.

– Александра Андреевна, почему Зыкина ушла из хора Пятницкого? Писали, что простудилась и потеряла голос.

– У нее в ту пору умерла мать. Для нее это был очень близкий человек. И на фоне нервного потрясения она не могла петь. А почему не вернулась? Мне трудно сказать.

Телеведущая Ангелина Вовк, подруга Людмилы Георгиевны, услышав песню «Течет река Волга», вытирает вышитым платочком слезы:

– Это моя любимая! Я так часто приезжала к Люде на ее уютную дачу, утопающую в зелени. Это на Десне, по Калужскому шоссе. Она болела сильно этот год. Но ей не было одиноко. С ней рядом была Татьяна, ее верный друг, помощник, секретарь, директор. И был доктор.

Народ, прощаясь с любимой певицей, завалил сцену цветами. Особенно выделялись два букета. Один – от Мирей Матье, другой – от Софии Ротару. Оба состояли из ромашек.