Про ЭТНО

А.: Слышь, Быков… у тебя было с негритянкой?
Б.: Никогда. А у тебя?
А.: Что ты. У меня и с грузином-то никогда не было.
Б.: Что ж ты так?
А.: Если честно – ты меня засмеешь, конечно, – я как-то не очень позитивно отношусь к таким амурным историям с иностранцами. Это все-таки другой психотип, физиология другая, воспитание, что угодно…
Б.: Андреева, это расизм.
А.: Ничего подобного. Расизм – это когда для тебя что-то значит чужой цвет кожи и ты нарочно занимаешься сексом для коллекции: вот негритянка была! Китаянка была! Ну и так далее! У меня один такой приятель был, так он специально решил, что называется, познать весь мир. В Штатах нашел полуиндианку. Говорит, незабываемые впечатления. Думаю, самым незабываемым было то, что во всем, кроме цвета кожи, она оказалась ровно такой, как все. Но пойми вот какую вещь. Другая раса – это другие представления о семье. Не забывай, что Тайсон многих своих женщин просто лупил, ты в курсе?
Б.: Я даже в курсе, что Пьер Нарцисс тоже отлупил одну девушку, если не врут. Хотя я Нарцисса наблюдал живьем и должен сказать, что существа более добродушного мне не попадалось.
А.: Так это он в жизни добродушный! А любовь – совсем другое дело, и если он взревнует или девушка скажет что-нибудь не так – в нем как проснется африканская кровь! И тогда, знаешь, мало не покажется. Вот ты Пушкина любишь?
Б.: Ну чего ты спрашиваешь, Андреева? Я его люблю даже больше, чем ты любишь это дело…
А.: Так вот, про твоего – про нашего – Пушкина правильно сказал Сологуб: «Это был арап, бросавшийся на русских женщин». Ты знаешь, почему они его так обожали? Он же в это время все забывал вообще! Он был дико ревнив, весь темнел и трясся, зубами скрипел. Иногда впадал в такое бешенство, что его водой отливали. Если женщина ему изменяла, он писал о ней такие гадости, каких европеец никогда себе не позволит. Ты вспомни, как кончается «Сожженное письмо»: «Но если…» И в этом многоточии, как писал Белинский, вся арапская ярость. Я не удивлюсь, если узнаю, что он Наташу поколачивал.
Б.: Вряд ли. Он был дворянин.
А.: Он был арап, понимаешь? Я массу знаю историй, когда девушка – просто так, для развлечения – заводила секс с нигерийцем или сомалийцем. Посмотреть, везде ли он черный. Ей это – разовое мероприятие, а для них все было очень серьезно. И когда она упархивала, это страшная была травма для них, страшная!
Б.: Ты так скоро до того договоришься, что иметь секс с человеком другого пола тоже опасно. У нас же все разное – физиология, психология…
А.: В общем, я уже думаю об этом. Я иногда действительно совсем не понимаю мужиков.
Б.: Но Божий замысел в том и заключается, чтобы смешивать разное, взбивать коктейли. Без слияния мужского и женского не получится ребенка, без стирания границ племя обречено на вырождение. Лучшие дети получаются из метисов, как тот же Пушкин.
А.: Из метисов получаются кентавры, не знающие, к какому берегу им пристать. Вроде тебя, который для русских – еврей, а для евреев – русский.
Б.: Ну и слава Богу! Это значит, одним ложным поводом для чванства у меня меньше. Ненавижу людей, гордящихся принадлежностью к какому-нибудь сообществу, которого они не выбирали. Город! Землячество! Страна! Национальность! Знак Зодиака! Люди другой расы и даже простые иностранцы потому и сделаны такими привлекательными для нас, что мы должны обмениваться лучшим, что в нас есть. И заметь, какое всегда здоровое потомство! Это только кинологи ценят чистую породу, а в человеке должно быть всего намешано. Ходячий диалог культур. И нет ничего увлекательней, чем секс с иностранцем, потому что это и есть самое глубокое познание чужой культуры. Вот сейчас, допустим, главная московская мода – а скоро будет и мировая, просто мы ближе – на Азию. Посмотри на эскорт-девушек на гламурных мероприятиях, на олигархов, какие остались, – в чьем обществе они появляются? Да сейчас, если ты плейбой, считается неприличным не иметь любовницы-китаянки!

А.: Быков, ты меня пугаешь. Что ж, это вроде как пиджак по моде сменить? Прогнать сливочную блондинку и завести раскосую брюнетку?
Б.: Нет, ну кто к этому призывает? Я просто говорю, что в моде такой тип красоты. И действительно, нельзя не влюбиться! Вообще я за то, чтобы сейчас мы всячески абсорбировали Китай, всасывали его в себя. Иначе он нас просто завоюет. Но если начнутся русско-китайские семьи, будут замечательные дети, я многих таких видел. Русские гены – очень сильные. Тут и спокойствие, и некоторая медлительность, и мечтательность – все, что может уравновесить китайскую бешеную активность.
А.: Ты все про детей, а я про процесс.
Б.: Но процесс с человеком другой расы или просто другой страны – он жутко интересный! Скажи, у тебя был иностранец? В смысле европеец?
А.: Иностранцы были, поляки. Но это же свои братья-славяне…
Б.: Вот уж ничего подобного. У моего приятеля был роман с девушкой-полькой – мама дорогая, как они друг друга мучили! Как Россия с Польшей. Они познакомились во время нашей писательской поездки в Варшаву. Дикая страсть с первого взгляда. Она ездила с нами по всем выступлениям. А я как раз в соседней комнате. И вот каждую ночь там такое делалось, что мама не горюй: я то голову под подушку засуну, то телевизор включу… А с утра начинается: не так сказал, не так посмотрел, недостаточно внимателен, агрессивен, настоящий москаль! Ах я москаль? А ты кто такая?! Один раз она ему при всех хрясь – пощечину, в другой раз он ее при всех окатил шампанским, в третий раз они так поскандалили, что их из бара вывели. А ночами – оооооаааааух!
А.: И чем это кончилось?
Б.: А это не кончилось. Раз в месяц она к нему ездит, раз – он к ней. Съезжаться боятся.
А.: Но я тебе про этно говорю! Тебя не ужасают сами эти секс-туры так называемые? Когда человек едет в Таиланд специально ради тайского массажа, который все мы хорошо знаем? Ведь это кошмар – ехать для удовлетворения похоти. Эксплуатация человека человеком. Я уж не говорю о негигиеничности всего этого…
Б.: На моих глазах один преуспевающий российский клерк вывез жену из Камбоджи. Просто вывез, фактически перекинув через плечо, как джигит. Он с ней познакомился в местном борделе неподалеку от знаменитого буддийского города-монастыря Ангкор. Ей было двадцать два года. Он ее выкупил оттуда что-то долларов за триста, оформил все бумаги и перевез к себе. Говорит, ни с кем больше не испытывал такого счастья. И она, что интересно, тоже.
А.: Он ничего не понимает. Это такая школа юго-восточная, азиатская – там к сексу особое отношение, и девочку с младенчества учат, что мужчина – бог и что каждому мужчине надо внушать именно такое само­ощущение. Вот он себя и чувствует божком, и очень скоро ему это надоест. О чем им разговаривать?!
Б.: Разговаривают как-то. Она выучила русский и рассказывает ему свою жизнь. Столько повидала – рассказов надолго хватит.
А.: Но пойми: вот есть сейчас, помимо прочего, мода на все индийское. От философии до кухни. Индусская философия основана на покое и равновесии, а европейская – на движении и стремлении. Как они могут вообще сойтись? Как они могут даже трахнуться?!
Б.: Вот трахнуться они как раз могут запросто. Она лежит в покое и равновесии, и лучше бы молча. А он движется и стремится: туда-сюда, туда-сюда…
А.: Быков! Что ты делаешь?
Б.: Ты, главное, молчи, Андреева. Покой и равновесие, Андреева. Равновесие и покой…