Первый ученик

Александр Школьник, сделавшись гендиректором радиостанции «Русская служба новостей», прославился. Не тем, что от него стали толпами уходить журналисты, но тем, как он мотивировал новую редакционную политику. Он сделал заявление, которое уже широко растиражировано прессой: у нас, сказал он, молодая, успешная, позитивная аудитория. Она интересуется модными запонками и галстуками, а слыша, что где-то что-то взорвалось или сгорело,  переключается на другой канал. Там-то уж точно расскажут о галстуках, надо полагать. Короче, никакой политики – чисто бизнес. Не совсем понятно, правда, почему Школьник и пришедший на РСН вместе с ним Всеволод Нерознак считают позитивом все, что касается «Единой России», и негативом – все, что касается, например, «Другой России».
Игорь Иртеньев, известный снайперской реакцией, отозвался немедленно: «Я натяну на микрофон тугой презерватив, не пропустил чтоб сдуру он случайно негатив». Собственно, мы никогда и не сомневались, что бизнес и свобода – взаимоисключающие понятия. Только на заре перестройки можно было надеяться, что вырастет поколение молодых и продвинутых менеджеров, которые не дадут задушить их вольный голос: продвинутые-то первыми в петлю и лезут. Они уже поняли, что главнейшая особенность местного бизнеса – его теснейшая связь с лояльностью. И если для финансового успеха потребуется отказаться от свободы – они, задрав штаны, побегут за любым комсомолом, вырвут себе язык, наденут запонки от «Единой России», выгонят к черту лучших профессионалов.
Смущает меня во всем этом другое. Я знаю Школьника лет семнадцать, наблюдал его еще в качестве руководителя так называемого юнкоровского движения. В этом качестве он и в Общественную палату попал. Десятки раз он бывал гостем в моих собственных эфирах. Он хороший педагог, не заискивает перед детьми, умеет учить их ремеслу так, чтобы было интересно. Не без комсомолинки, конечно, – но кто у нас без комсомолинки? Видимо, человеку надоело быть просто школьником. Захотелось стать первым учеником. Чтобы лет через двадцать – а все шансы дожить до этого есть и у него, и у нас – снова ответить на неизбежный вопрос очередного Ланцелота: «Меня так учили…»
Помните, что говорит на это Ланцелот? «Всех учили, но зачем ты был первым учеником?!»