Напрасно мы не верим, что человек стал зверем
Соседи регулярно слышали жуткие детские крики, но предпочитали не вмешиваться
Депутаты Госдумы призывают приравнять сексуальное насилие над детьми к убийству и ужесточить наказания за подобные преступления. Но одни лишь карательные меры вряд ли способны решить эту проблему, если злодеяния творятся в родной семье ребенка за закрытой дверью, а окружающие знают, но молчат.
Заразил дочурку гонореей
В конце января 2009 года тринадцатилетняя Марьяна К. вся в слезах прибежала в одно из подмосковных отделений милиции. Лицо и тело девчонки было покрыто многочисленными ссадинами и свежими синяками.
– Я не могу ходить в школу! – рыдала она, заламывая руки. – Меня папа бьет каждый раз, когда мама на дежурстве. Сначала наказывает, а потом…
– За что наказывает? Как? – уточнил дежурный.
– Если тройку получаю, если посуду не помою… Заставляет вытянуть руки вперед, ладонями вниз, и кладет на них тарелку. А если уроню – бьет, а потом велит ложиться с ним в кровать и делать это… Как с женой. У меня младший брат и сестренка… Мне стыдно!
Чтобы допросить и осмотреть потерпевшую, вызвали классную руководительницу. Молодая учительница литературы была в шоке: благополучная семья, непьющий отец работает сварщиком, мать – вахтершей, дети учатся хорошо…
Издевательства папаши продолжались два года. «Я матери боялась говорить! Она бы все равно не поверила, что папа так может!» – рыдала Марьяна.
Медицинское освидетельствование подтвердило: изнасилование было, избиения – тоже. Мучителя отправили в СИЗО.
Мать – невзрачная, запуганная женщина – валила все на хулиганов, с которыми якобы связалась старшая дочь. А через две недели Марьяна с уже зажившими синяками и ссадинами снова явилась в отделение и попыталась… забрать заявление. Жить на зарплату матери-вахтерши семье стало невмоготу – кормильца решили вернуть.
Увы, давать делу обратный ход было поздно: при обследовании отца и дочери медики обнаружили гонорею в хронической форме. Мать оказалась абсолютно здорова: больше двух лет супруг отказывался от половой жизни по причине… возникшей из-за кризиса психологической импотенции.
Марьяну направили на лечение в специальную клинику, затем – в один из социально-реабилитационных центров. Возможно, после этого у девочки хватит решимости довести дело об изнасиловании до суда.
Удочерил, чтобы потом изнасиловать
Теплым апрельским вечером 2009 года жильцы одной из шестнадцатиэтажек Гагаринского района столицы наблюдали, как двое мужчин – один в джинсах и спортивной куртке, другой – в черном кожаном «прикиде», похожий на упыря – безжалостно лупят друг друга.
– Ты больше сюда не придешь, – вопил первый. – Оставь девчонку в покое!
– Пусть живет в семье! – орал второй, орудуя кулаками. – Я – отец!
– Ты – нелюдь!
Потасовка у подъезда грозила перерасти в смертоубийство, и перепуганные соседи вызвали милицию. Драчунов забрали в отделение, где они написали друг на друга заявления. Вскоре за задержанными явились члены семьи. За мужчиной в кожанке, Виктором Воробьевым, – жена Елена, за его оппонентом, Иваном Закоренным, – сын Олег и дочь Воробьева – Анна.
– Отпустите дядю Ваню! – решительно заявила девушка. – Он меня защищал.
– Как ты можешь? – возмутилась мать. – Мы – твоя семья…
– Вы мне не семья! – отрезала Аня. – А твой муж – мне не отец!
Дело о драке, повлекшей легкие телесные повреждения, было передано в мировой суд. На заседаниях, где выяснялись подробности конфликта, мать и дочь даже не садились рядом.
35-летняя Елена, бухгалтер крупной фирмы, вышла замуж за 38-летнего Виктора Воробьева, когда Анечке было восемь. Ее родной отец скрылся в неизвестном направлении, Виктор оформил удочерение. Вскоре отчим – музыкант, в основном сидевший дома, – решил вплотную заняться падчерицей. Он купил пианино, начал учить ее музыке: за неправильно взятую ноту бил по пальцам, за каждую двойку лупил ремнем. Соседи слышали детские крики из квартиры Воробьевых, но не вмешивались…
Однажды, когда мать допоздна задержалась на работе, готовя годовой баланс, отчим в гневе вломился в ванную комнату, где 12-летняя падчерица «слишком долго» принимала душ, и изнасиловал ее.
– Каждый раз, когда мать звонила, что долго не придет, он вламывался ко мне в комнату, – рассказывала Аня на суде. – Я боялась возвращаться из школы домой. Он пугал, что забьет меня насмерть, если проболтаюсь. А когда совсем потерял работу – и вовсе озверел. Мать-то пахала за всех… Я уходила из дома, меня находили, возвращали, ругали. И все начиналось по новой. Я пыталась рассказать маме, но та не верила.
– Виктор – хороший человек! – кричала Елена. – Он на такое не способен, столько лет посвятил твоему воспитанию!
– Я тебя сделал! – возмущался в унисон супруге Воробьев, первоначально выступавший в роли потерпевшего. – А ты – неблагодарная…
Год назад Аня познакомилась с 17-летним Олегом Закоренным. Парень учился на программиста, работал в одной из фирм, занимавшихся компьютерной диагностикой, и жил с отцом, который давно воспитывал его в одиночку. Вскоре молодые люди поселились вместе.
– Только девчонка вздохнула с облегчением, как отчим снова ее нашел, – рассказывал Иван Закоренной. – Он приходил к нам, устраивал скандалы, поджидал ее у подъезда, пробовал вернуть силой. Однажды Олега избил, теперь на меня бросился. Это не в первый раз – я боюсь и за себя, и за ребят…
Изучив материалы дела, суд признал Ивана Закоренного потерпевшим, а его действия – самозащитой. Эта история с хорошим концом – скорее исключение из правил. Другие обычно заканчиваются детской проституцией, бродяжничеством и наркоманией. И все это потому, что те, кто знает, что происходит за закрытыми дверьми, молчат.
(По понятным причинам фамилии фигурантов и потерпевших изменены.)
Заразил дочурку гонореей
В конце января 2009 года тринадцатилетняя Марьяна К. вся в слезах прибежала в одно из подмосковных отделений милиции. Лицо и тело девчонки было покрыто многочисленными ссадинами и свежими синяками.
– Я не могу ходить в школу! – рыдала она, заламывая руки. – Меня папа бьет каждый раз, когда мама на дежурстве. Сначала наказывает, а потом…
– За что наказывает? Как? – уточнил дежурный.
– Если тройку получаю, если посуду не помою… Заставляет вытянуть руки вперед, ладонями вниз, и кладет на них тарелку. А если уроню – бьет, а потом велит ложиться с ним в кровать и делать это… Как с женой. У меня младший брат и сестренка… Мне стыдно!
Чтобы допросить и осмотреть потерпевшую, вызвали классную руководительницу. Молодая учительница литературы была в шоке: благополучная семья, непьющий отец работает сварщиком, мать – вахтершей, дети учатся хорошо…
Издевательства папаши продолжались два года. «Я матери боялась говорить! Она бы все равно не поверила, что папа так может!» – рыдала Марьяна.
Медицинское освидетельствование подтвердило: изнасилование было, избиения – тоже. Мучителя отправили в СИЗО.
Мать – невзрачная, запуганная женщина – валила все на хулиганов, с которыми якобы связалась старшая дочь. А через две недели Марьяна с уже зажившими синяками и ссадинами снова явилась в отделение и попыталась… забрать заявление. Жить на зарплату матери-вахтерши семье стало невмоготу – кормильца решили вернуть.
Увы, давать делу обратный ход было поздно: при обследовании отца и дочери медики обнаружили гонорею в хронической форме. Мать оказалась абсолютно здорова: больше двух лет супруг отказывался от половой жизни по причине… возникшей из-за кризиса психологической импотенции.
Марьяну направили на лечение в специальную клинику, затем – в один из социально-реабилитационных центров. Возможно, после этого у девочки хватит решимости довести дело об изнасиловании до суда.
Удочерил, чтобы потом изнасиловать
Теплым апрельским вечером 2009 года жильцы одной из шестнадцатиэтажек Гагаринского района столицы наблюдали, как двое мужчин – один в джинсах и спортивной куртке, другой – в черном кожаном «прикиде», похожий на упыря – безжалостно лупят друг друга.
– Ты больше сюда не придешь, – вопил первый. – Оставь девчонку в покое!
– Пусть живет в семье! – орал второй, орудуя кулаками. – Я – отец!
– Ты – нелюдь!
Потасовка у подъезда грозила перерасти в смертоубийство, и перепуганные соседи вызвали милицию. Драчунов забрали в отделение, где они написали друг на друга заявления. Вскоре за задержанными явились члены семьи. За мужчиной в кожанке, Виктором Воробьевым, – жена Елена, за его оппонентом, Иваном Закоренным, – сын Олег и дочь Воробьева – Анна.
– Отпустите дядю Ваню! – решительно заявила девушка. – Он меня защищал.
– Как ты можешь? – возмутилась мать. – Мы – твоя семья…
– Вы мне не семья! – отрезала Аня. – А твой муж – мне не отец!
Дело о драке, повлекшей легкие телесные повреждения, было передано в мировой суд. На заседаниях, где выяснялись подробности конфликта, мать и дочь даже не садились рядом.
35-летняя Елена, бухгалтер крупной фирмы, вышла замуж за 38-летнего Виктора Воробьева, когда Анечке было восемь. Ее родной отец скрылся в неизвестном направлении, Виктор оформил удочерение. Вскоре отчим – музыкант, в основном сидевший дома, – решил вплотную заняться падчерицей. Он купил пианино, начал учить ее музыке: за неправильно взятую ноту бил по пальцам, за каждую двойку лупил ремнем. Соседи слышали детские крики из квартиры Воробьевых, но не вмешивались…
Однажды, когда мать допоздна задержалась на работе, готовя годовой баланс, отчим в гневе вломился в ванную комнату, где 12-летняя падчерица «слишком долго» принимала душ, и изнасиловал ее.
– Каждый раз, когда мать звонила, что долго не придет, он вламывался ко мне в комнату, – рассказывала Аня на суде. – Я боялась возвращаться из школы домой. Он пугал, что забьет меня насмерть, если проболтаюсь. А когда совсем потерял работу – и вовсе озверел. Мать-то пахала за всех… Я уходила из дома, меня находили, возвращали, ругали. И все начиналось по новой. Я пыталась рассказать маме, но та не верила.
– Виктор – хороший человек! – кричала Елена. – Он на такое не способен, столько лет посвятил твоему воспитанию!
– Я тебя сделал! – возмущался в унисон супруге Воробьев, первоначально выступавший в роли потерпевшего. – А ты – неблагодарная…
Год назад Аня познакомилась с 17-летним Олегом Закоренным. Парень учился на программиста, работал в одной из фирм, занимавшихся компьютерной диагностикой, и жил с отцом, который давно воспитывал его в одиночку. Вскоре молодые люди поселились вместе.
– Только девчонка вздохнула с облегчением, как отчим снова ее нашел, – рассказывал Иван Закоренной. – Он приходил к нам, устраивал скандалы, поджидал ее у подъезда, пробовал вернуть силой. Однажды Олега избил, теперь на меня бросился. Это не в первый раз – я боюсь и за себя, и за ребят…
Изучив материалы дела, суд признал Ивана Закоренного потерпевшим, а его действия – самозащитой. Эта история с хорошим концом – скорее исключение из правил. Другие обычно заканчиваются детской проституцией, бродяжничеством и наркоманией. И все это потому, что те, кто знает, что происходит за закрытыми дверьми, молчат.
(По понятным причинам фамилии фигурантов и потерпевших изменены.)
