Мои книжки

Сегодня я представляю две книги, которые выйдут только в конце апреля. Но я-то их уже прочел и не могу молчать.

Михаил Успенский
Три холма, охраняющие край света
М., «Эксмо», 2007
Успенский прославился трилогией о Жихаре – первой и покамест единственной успешной попыткой написать русское фэнтези на фольклорном материале. В последние годы он пытается уйти от жихарской славы и сочинить что-нибудь совсем новое, и «Три холма» действительно ни на что не похожи. Вы будете смеяться, но это не антиутопия, а самая что ни на есть утопия. Москва вся провалилась от бесконечного строительства – теперь уцелевшие высотки заселены гастарбайтерами и бомжами. Мировой терроризм похищает уже не людей, а произведения искусства. Глобализация дошла до того, что границы практически исчезли. С одной из выставок ни с того ни с сего похищен детский рисунок, на котором изображены те самые три холма. В общем, местами страшная, местами смешная, неизменно увлекательная русская международная сказка с самой обаятельной героиней на всю сегодняшнюю русскую прозу: ее фразы точно разойдутся на цитаты.

Алексей Иванов
Блуда и МУДО
СПб, «Азбука», 2007
Очень странный роман (авторский подзаголовок – повесть): в нем сливаются воедино два ивановских любимых жанра. От бытовой иронической прозы – вся обстановка современной Перми, зашифрованной под именем Ковязина, и современного же внешкольного образования. От метафизического романа идей – глобальная концепция, объясняющая все русские беды, и некоторая недостоверность происходящего, которое никак не желает сводиться к провинциальному быту. Молодой пермский художник, по совместительству школьный работник, соблазняет бесчисленных подруг, современниц и воспитанниц, пытаясь пробудить к жизни их «мерцоиды» – а что это такое, рассказывать не буду. К Иванову можно относиться как угодно, но нельзя отрицать двух его решающих заслуг. Во-первых, он пишет очень хорошо – точно, выпукло, обаятельно, без малейшего дурновкусия. Во-вторых, он честно пытается вытащить русский реалистический роман из тупика, в котором тот пребывает, – и в общем уже почти пробил этот тупик.