Лунгина преследует призрак Грозного

Режиссер Павел Лунгин приступает к новому проекту. Его рабочее название «Иван Грозный и митрополит Филипп». Сценарист фильма – писатель Алексей Иванов, автор «Сердца Пармы» и «Золота бунта».

Большая комната на «Мосфильме» разделена шкафами, как в коммуналке. В дальнем тихом углу сидит режиссер Лунгин. У входа – сотрудники его студии, разговаривают шепотом. «Чаю хотите?» – конспиративно спрашивают у меня.  «А почему шепотом?» – «Чтобы Павлу Семеновичу не мешать». Когда за шкафы приглашают меня, я по-партийному протягиваю руку для приветствия. Руки у Лунгина оказались по-девичьи изящные.
– После таких злободневных картин, как «Свадьба» и «Олигарх», вы сняли фильм-притчу «Остров», а теперь и вовсе взялись за седую историю. Мир изменился?
– Если раньше мы существовали в постоянно меняющемся обществе, то сейчас оно некоторым образом сформировалось и остановилось. И мне кажется, что сейчас главное для нашей жизни – ответить на вопросы существенные: кто мы, откуда мы, что такое русская власть, любовь правителей или нелюбовь правителей… То есть мы перешли к метафизическим проблемам. А Грозный – это такой важнейший этап в нашей истории, призрак Грозного до сих пор искушает Россию.
– Вы говорите: общество меняется. А вы не меняетесь, у вас уже не осталось вопросов?
– Вы же не думаете, что я работаю для общества? Конечно, я работаю для себя и прежде всего отвечаю на те вопросы, что меня волнуют. На данный момент социальные, конфликтные ситуации меня трогают меньше. Это раньше менялись классы, новые люди приходили вдруг к власти, новые люди богатели. Все это было захватывающе интересно, ведь никто не понимал, что такое свобода для людей, которые жили без свободы – это проклятие или, наоборот, радость. А сейчас у многих, и у меня тоже, пропал смысл жизни. Его все ищут, но ни в Америке, ни во Франции тоже сильно не понимают ни зачем они живут, ни куда они живут, и везде чувство растерянности. Не затем же живем, чтобы хорошо провести уикенд и поесть шашлыка?
– Каким вы видите Грозного – одиноким безумцем с идеями, просвещенным тираном?
– Если бы я мог вам сейчас ответить на этот вопрос, я, может, и кино бы не снимал. Я сам хочу понять, каким был Иван Грозный, и пойму это, думаю, только в конце фильма. Могу сказать, что Грозного предложено играть Мамонову и в нем будет много разных черт. И неожиданных в том числе, потому что Петр Николаевич сам воплощает особый тип характера русского, в нем есть и благочестие, и неистовство, и юродство.
– Мамонов – человек верующий, и если в «Острове» его религиозная жизнь совпала с искусством, то в роли Ивана Грозного, как кажется, этого ждать не приходится. Он легко согласился на новое предложение?
– Он думает, будет изучать сценарий, но мне кажется, этот образ его интересует. К тому же Иван Грозный ведь тоже был очень религиозный, и те ужасы, которые он творил – это все делалось в преддверии, в ощущении конца света. Россия тогда вся жила ощущением апокалипсиса, того, что наступили последние времена. И это активное религиозное проживание конца света в общем-то и двигало Грозным. Откровенно говоря, я не вижу никого, кроме Мамонова, кто мог бы тут сыграть. Я вдруг увидел в нем Грозного во время съемок «Острова». В каких-то ракурсах, планах это лицо проступало.
– То есть вы уже тогда знали, что будете снимать фильм о Грозном?
– Я от того впечатления и пошел. Сначала было такое наблюдение, потом начал думать, читать про Ивана Грозного и вдруг как бы увидел его живым. В итоге пришел к фильму.
– Кто, кроме Мамонова, у вас будет играть? Вот Малюту Скуратова, например?
– У нас есть только один определенный человек – Мамонов, про остальных пока не знаю.
– Это правда, что Сухорукова для фильма «Остров» вам Мамонов предложил? А вы на это ему будто бы ответили: «Да ты что! Этот урод из фильма «Брат»?»
– Я открытый человек, и ко мне любой может подойти с предложением. У меня самого много идей, и я люблю, когда их много у других. И я всегда на той стороне, где талант. Поэтому, когда мы Виктору Ивановичy наклеили бороду и возникла эта чудесная детская улыбка, я понял, что все у нас получится.
– Я знаю, вы в Суздаль приезжали место для съемок выбирать. А почему не Александров, откуда Грозный 16 лет управлял Россией?
– Поначалу я вообще в Москве искал подходящее место, а потом подумали о суздальском Спасо-Евфимиевом монастыре, он очень походит на Москву XVI века. Мы увидели эти башни, стены, речку внизу – нам понравилось. А потом там атмосфера правильная – нет домов выше двух этажей, нет промышленности, она вне времени.
– А будет у вас что-нибудь про знаменитую библиотеку Ивана Грозного, которую все еще надеются найти? И про его сватовство к английской королеве Елизавете?
– Это все отдельные истории, а я беру очень узкую тему – его отношения с митрополитом Московским Филиппом. Это были друзья и враги, которые и любили друг друга, и абсолютно разошлись в ощущениях страны, Бога, правильности выбора, русских людей.
– Какие, по-вашему, русские люди?
– Мне кажется, что до Ивана Грозного Россия развивалась в русле европейского государства. Князь, дружина, холопы, смерды – был некоторый закон, который управлял. А Иван Грозный прежде всего хотел любви. Он был художник, поэт, такой русский Нерон, а нет ничего опаснее, чем поэт на троне. Вот мы с прекрасным писателем Алексеем Ивановым говорили-говорили и пришли к тому, что у Грозного была какая-то безумная жажда любви. Ему казалось, что если бы его любили, как Бога, тогда и войны выигрывались бы, и пшеница родилась бы, и все само собой было бы хорошо. А опричнина должна была карать народ за отсутствие любви. В этом она похожа, по-моему, на знаменитую ВЧК, которой было не важно, что ты сделал или не сделал. Вопрос был: а сам-то ты любишь или не любишь, свой ты или нет? Вот почему я говорю, что призрак Грозного до сих пор искушает Россию. Вопросы: свой ты? любишь ли ты? – до сих пор на повестке. Но это неумеренное желание любви не может дойти до конца, власть и народ – это не мужчина и женщина, они не могут слиться в любовном половом акте, это всегда кончается какими-нибудь несчастьями. Грозный говорил: если ты еще не предал – значит, не успел, но карать-то надо. Не украл – просто случая не было, но в душе-то хотел. С Грозного Россия пошла по пути создания каких-то любовных, душевных, семейных отношений…
– ...когда ценится не профессионализм, а лояльность?
– …вообще не регулируемых отношений. Ведь в семье отношения между отцом и сыном, дедом и внуком строятся не на основе законов. Ни законов не было, ни рамок, ни правил, каждый случай был отдельный и решался индивидуально. Мы все это сейчас имеем в полной мере.

звонок на урок
Иван IV Грозный, первый русский царь. В 1565 году объявил о введении в стране опричнины. Конные опричники имели особые знаки отличия – к седлам прикреплялись мрачные символы эпохи: метла,  чтобы выметать измену, и собачьи головы, чтобы выгрызать измену. Крупным событием опричнины был погром в Новгородской республике. Царь лично руководил походом. Во время этого похода в декабре Малюта Скуратов задушил в тверском монастыре митрополита Филиппа, пытавшегося противостоять царю. Считается, что число жертв в Новгороде, где тогда проживали не более 30 тысяч человек, достигло 10–15 тысяч.
Точно неизвестно количество жен Ивана Грозного, но вероятно, он был женат семь раз. Считался одним из самых образованных людей своего времени. Способствовал началу книгопечатания в Москве и строительству храма Василия Блаженного на Красной площади.

Рубрика: Без рубрики

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика