Не сломали молодца – он за мать и за отца!

Тот факт, что отец в одиночку растит ребенка, уже не вызывает ни внутреннего протеста, ни даже удивления. В основном это вдовцы или те, с кем ребенок живет после развода с согласия матери. Демьян Радецкий своих троих детей у жены отсудил – и тем самым, возможно, спас им жизнь.

Страшнее пустых кастрюль – пустой дом

– Если бы мне пять лет назад сказали, что я окажусь в такой ситуации – с женой за детей буду судиться, я бы… – Демьян раскладывает на кухонном столе судебные документы. – Не знаю, что бы я сделал. Но вот пришлось.

Демьяну в жизни многое «пришлось»: пришлось бросить цирковое училище из-за травмы руки, пришлось уехать из Киргизии в начале 90-х, когда оттуда бежали русские, уже в России пришлось переезжать с места на место в поисках работы. В 1999 году он осел в воронежском селе Нелжа вместе с женой Светланой и дочками Аней и Олей, устроился в местный совхоз механизатором. Здесь у них родился третий ребенок – сын Ваня. Светлана сидела с детьми, Демьян кормил семью.
– Это была гонка за деньгами, – вспоминает Радецкий. – Весь световой день я был занят работой, а дома как квартирант – пришел, поспал, ушел. Моя половина целыми днями была свободна. Ну и появились у нее выпивающие подруги. Обычная история – для такого дела всегда находятся «помощники». С детьми вариант был простой – отправила их к бабушке (мама моя с отцом следом за нами в Нелжу перебрались), а сама по делам пошла.

Светланины «дела» наблюдала вся деревня. Выпивку она выменивала у соседки на молоко; Демьян, приезжая поздно вечером с работы, находил дома только пустые кастрюли. Попытки привести жену в чувство привели в конце концов к тому, что она взяла детей и уехала с ними к матери на другой конец области, в село Елань-Колено, где они с Демьяном когда-то и познакомились, – «подумать».

Мама Демьяна признается, что последующие месяцы жила в страхе, что ее сын – ее взрослый сын, большой умница и неисправимый оптимист – наложит на себя руки. Оказалось, не пустые кастрюли, не деревенские сплетни самое страшное, а дом, из которого увезли детей.

О том, что жена с тещей пьют по-черному, а шестилетняя Аня, пятилетняя Оля и трехлетний Ваня бегают по деревне беспризорниками, Демьяну рассказали по телефону друзья. С того момента началась история его войны за детей, длившаяся год.

Веские доказательства

Пятиклассница Аня, придя из школы, первым делом обнимает папу. Не потому, что в доме гости – по всему видно, это семейный ритуал. В тот год, когда Светлана увезла детей, Ане как раз пришло время идти в 1-й класс – и если бы не это обстоятельство, Демьян, наверное, еще долго ходил бы по инстанциям, доказывая, что с его детьми далеко не все в порядке. Так и было – он мотался за 300 километров, возил детям продукты, а после начинал обход кабинетов, пытаясь объяснить чиновникам, что в доме жены творится что-то неладное и дети в опасности. «Заинтересованные лица» оказались совсем незаинтересованными – им нужны были веские доказательства того, что Светлана не выполняет свои родительские обязанности. Например, заявление от соседей – те, конечно, ничего писать не собирались. Или медицинское подтверждение ее алкоголизма – уговорить горе-мамашу на добровольное освидетельствование было не более реально, чем уговорить не пить, социальным же службам она даже ворот не открывала. А что дети в синяках, так кто их знает, отчего – может, друг с дружкой дерутся?

Но Аня пошла в школу, и веские доказательства появились – от голода девочка стала падать на уроках в обморок. Поднялся шум – звонкам, письмам и рассказам Демьяна вдруг поверили.

Почему он просто не увез детей в Нелжу?

– За моих же детей меня бы и посадили, – объясняет он. – У меня же на них никаких документов не осталось, бывшая забрала всё до бумажки. Только сунулся бы с ними из деревни, сразу и взяли бы как похитителя. Я тогда понял, что социальным службам проще ребенка в детский дом оформить, чем помочь отцу собрать документы.

Демьян решил судиться. Поехал в Воронеж советоваться с юристами, там сказали: отсудить троих детей у матери – это один случай на миллион. Один адвокат запросил за ведение дела 50 тысяч рублей, притом что механизаторская зарплата Демьяна даже в летнюю страду не поднималась выше 7 тысяч.

– Потом мне повезло, брат свел с опытным юристом и хорошим человеком, – вспоминает он. – Сложность еще в том была, что мне приходилось действовать или через посредника – спасибо друзья выручали, или по телефону. Иногда в месяц только за телефонные переговоры выходило около 3 тысяч рублей.

В округе крутили пальцем у виска: зачем 30-летнему мужику дети? Ни жениться потом с такой оравой, ни пожить нормально. На кой?
Адвокат посоветовал Демьяну не метаться, а начать с того, чтобы через суд запросить копии свидетельств о рождении детей. Получив их, он тут же погрузил истощенных, испуганных дочерей и сына в машину и, не взяв из тещиного дома больше ничего, увез в Нелжу. Только через полгода суд официально передал детей Демьяну. После суда Светлана видела их всего один раз – когда приезжала по делам. Переночевала и уехала, с тех пор о ней ничего не известно.

Полтора миллиона за избушку

Я спрашиваю Демьяна о том, что ему дается труднее всего, готовлюсь услышать монолог о физике – как трудно прокормить на одну зарплату троих детей, или о лирике – папа в конце концов «может все что угодно, только мамой не может быть». Демьян долго думает, потом выдает неожиданное:
– Подарки. Это проблема. Нет, не из-за денег. Трудно угадать. Спрашиваешь, что подарить, – ответа не добьешься. Отследить, что хочет ребенок – это самое трудное.
Не выдержав, начинаю смеяться. Подарки! Самое трудное для него – угадать с подарками!

– Ну а что? – возмущается Демьян. – Ивашка в прошлом году говорит: машину хочу на день рождения, чтобы рулить можно было. Мечта у ребенка была! Я взял ему радиоуправляемую машину – хорошую, большую. Поначалу ему было интересно, а сейчас он к ней даже не подходит. Быстро мечты у детей меняются, трудно исполнять.
На самом деле это, конечно, далеко не единственная его забота. Демьян боится однажды остаться с детьми на улице. Старенький домик, в котором живут Радецкие, ему выдали как механизатору – бывший совхоз считает его вроде как служебным жильем. Получив засыпную избушку (это когда пустоты между двумя кирпичными стенами засыпаны землей) с просевшей русской печью, Демьян извел грибок на стенах, сделал ремонт, установил стеклопакеты, водонагреватель. Деревня, а дома неплохой компьютер, хорошая мебель – Демьян покупает подешевле брак и сам доводит до ума, весной появится душевая кабина. Живи, казалось бы, и радуйся, да только год назад Радецкий ушел из хозяйства, потому что жить вчетвером на механизаторские 4–7 тысяч сил больше не было. В тот же день Демьяну сказали, что он может собирать вещи. Потом, правда, предложили выкупить домишко по рыночной цене – за полтора миллиона рублей. О приватизации посоветовали даже не думать.
В последние, докризисные, месяцы участки в Нелже активно скупали москвичи, питерцы и воронежский олигархоз. Самый маленький участок у леса – от 300 тысяч рублей, у реки – до миллиона. Ни у Демьяна, который сейчас работает сборщиком в мебельном магазине, а летом застраивает эти самые участки для дачников, ни у других селян денег таких нет и не предвидится.

По закону семью Радецкого, в которой трое несовершеннолетних детей, не могут лишить жилья, не предоставив другого. Но в Нелже, заслышав про закон, грустно улыбаются. Демьян после очередной беседы с администрацией бывшего совхоза решил судиться – тем более что глава района обещал поддержку. Говорит, сдаваться не собирается. Чтобы никого и ничего не бояться, Демьян хочет построить в Нелже свой дом. От вопросов про деньги отмахивается – потихоньку, мол, как-нибудь:
– Я за свою жизнь уже не один сад посадил, сын вон растет, и дочки тоже. Поэтому нужен дом.

Рубрика: Без рубрики

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика