15.01.2008

Аллан Чумак: Кашпировский зомбировал людей, а я очеловечиваю...

В свое время он приковывал к экранам взгляды миллионов, да и сегодня многие помнят знаменитые телесеансы Аллана Чумака.

В свое время он приковывал к экранам взгляды миллионов, да и сегодня многие помнят знаменитые телесеансы Аллана Чумака. Теперь у него школа имени самого себя, в которую как раз сейчас проводится очередной набор учеников. Мы пришли в гости к целителю поговорить за жизнь – через какую призму она ему видится.

Жизнь после славы

– Как вам живется без былой телепопулярности?
– Да абсолютно нормально. Человек, прошедший испытание славой, должен уйти в тень – таковы законы жизни. Это только кажется, что, если она была, а теперь нет, дальше жить невозможно. У меня есть интересное дело, и слава Богу, что стало меньше суеты.
– Вас так тяготила известность?
– Не тяготила. Но все зависит от того, как относиться к этой мишуре. Если всерьез, это диагноз. Взять хотя бы передачу «Ты суперстар» – что это, как не попытка извлечь свою былую славу из нафталина? Зачем? Ну, напомнят о себе, а дальше-то что? Ясно, что уже не удержатся на былой орбите. Можно и после славы вести нормальную жизнь, получая радость от самых обычных вещей – семьи, дома, любви, детей.
– Зачем же вы с таким философским отношением к популярности пытаетесь из тени выйти, вот и книжку про себя издали – «Тем, кто верит в чудо»?
– Это третья по счету книга, которую я написал, но первая, которая вышла в свет. Лет 8 или 10 назад я решил, что так много знаю и так много для себя открыл, что пора делиться с людьми этими открытиями. Я сел, включил диктофон и надиктовал здоровенную книгу. Положил рукопись на стол и уехал в командировку. Но когда вернулся и взялся за рукопись, мне стало стыдно. Я понял, что написал совсем не то. И я ее уничтожил. Не из подражания Гоголю, а потому что… Ну, не то! Еще через три года я снова написал здоровенный том и снова понял: не получилось. И тут задумался: почему я, профессионал, проработавший в журналистике не один десяток лет, вдруг пишу не то? Может, я бездарен? И я понял: у каждого человека есть разные периоды в жизни. Моя тоже разбивается на несколько этапов. Все, что было до телесеансов, это период становления, подготовки к той миссии, которую я должен был выполнить. Я как бы привыкал видеть реальных живых людей по ту сторону экрана, чувствовать их, и это развивалось во мне. Вот, видимо, только к третьей книге окончательно и развилось.

Крестил людей открытой ладонью
 
 – Ваши поклонники, наверное, хотели бы вернуть Чумака на телеэкран?
– Телесеансы не нужно было проводить вечно. Требовался лишь импульс к раскрытию сознания людей. А дальше они должны были сами выбирать, как жить. Те три месяца телетрансляций по 6 сеансов в неделю дали совершенно невероятные результаты. Этот феномен еще будут исследовать, найдут правильные подходы к пониманию произошедшего. Это же был прорыв, опередивший научные представления на многие десятилетия вперед! Сеансы появились тогда, когда возникла и необходимость, и возможность их проведения – не раньше и не позже. Именно когда это было нужно.
– Кому нужно? Была масса слухов, что инициатива шла сверху.
– Никому из властей предержащих это не требовалось, все произошло совершенно спонтанно. В начале лета 1989 года мы с моим другом, ныне покойным, Володей Соловьевым, режиссером – был такой в молодежной редакции, решили сделать передачу. Была такая программа «Это вы можете». Я показал тех, кого вылечил при тяжелейших заболеваниях. И я предложил Соловьеву записать небольшой телесеанс. Он согласился. Записали недолгий сеансик – 3,5 минуты. Никто не ожидал такого резонанса. На телевидение посыпались десятки тысяч писем с просьбой повторить. Тогда мы собрали уже других больных, показали, тоже 3,5 минуты. После этого стали приходить письма с требованиями уже от целых коллективов – тогда это было актуально, – и большая стопа попала на стол заместителя председателя Гос-телерадио Попова Владимира Ивановича. Мы были довольно дружны. Мне позвонила его секретарша, попросила зайти, я вошел и увидел эту гору писем. Буквально через час я спустился в студию и записал 6 сеансов. Как был, взлохмаченный, в тенниске. Понимаете, если б я готовился, я бы причесался, надел бы галстук и был бы такой комильфо. Но судьба всегда делает так, как нужно. Это был абсолютно точный образ доброго улыбчивого человека, который не дает установок, не ПРИКАЗЫВАЕТ ГОЛОСОМ, а просто предлагает помощь. И тогда я начал крестить этих людей открытой ладонью, за что получил массу обвинений: вы осеняете людей крестом, да еще и не каноническим. Но этот жест издревле означал: я пришел к вам с чистыми руками, и ничего в них нет, кроме добра.
– Убедили насчет чистых рук?
 – Были самые различные оценки происходящего. От искренних восторгов до самой злобной хулы. Люди ведь сначала относились с недоверием. Сидит, мол, надувает щеки, машет руками, да еще просит закрыть глаза. Но ничего случайного в этом не было, и результаты не заставили себя ждать. На телевидение обрушилась уже лавина писем. Мы досчитали до 6 млн, потом бросили. Состоялись две коллегии Минздрава – что делать с этим очкариком, который молчит с экрана. Потом были проведены исследования, оказалось, что мои сеансы помогли в СССР порядка 150–160 млн человек по медицинским показаниям. В Минздраве недоумевали. Ведь я не давал рецептов, никого не трогал руками, не гипнотизировал даже. А результаты были. Тогда и была принята формула: не запрещать, а замещать. Хотите такого – получите такое, но «отредактированное».

Власти нужны зомби

– И тогда появился Кашпировский, верно?
– Абсолютно. Но надо смотреть на этот этап шире. Это был 1989 год, когда слово «демократия» только появилось и никто не знал, с чем ее едят. Это было просто слово. Я показал, что это такое – когда тебе предлагают помощь, а ты волен ее принять или не принять, тебя не вводят в состояние, когда ты не можешь прервать сеанс. Люди были свободны. Дело ведь не только в лечении. 70 с лишним лет страна находилась под колоссальным прессингом, из людей делали зомби. Тоталитарная система требовала абсолютного подчинения. И мои сеансы снимали это зомбирование. Я не давал установки, я высвобождал в людях, может быть, самое важное – их духовную, душевную составляющую. Думаю, умные люди во власти понимали, что я сделал. Им не это было нужно. Требовалось вернуть страну в состояние зомби. Лучше, чем Кашпировский, на это никто не годился. Я еще тогда сказал, что это будет катастрофа. Ведь что такое гипноз: людей вводят во внушенное состояние. Многие впадали в глубокий транс, махали руками, не очень осознавая, что происходит. Но самое важное: человек – это все-таки существо, свободное от природы, а Кашпировский опять загонял людей во внушенное состояние. Это перегруз эмоциональный, инсульты, инфаркты.
– А последствия этих сеансов?
– Я много ездил по стране, и часто, стоило мне войти в зал, два десятка человек тут же начинали мотать головами. Это так называемый синдром Кашпировского. У гипнотического воздействия есть особенности: если человека подвергать определенному количеству воздействий, в его сознании образуется кольцовка. И при возникновении похожих обстоятельств она начинает работать. Помните, были случаи, когда высокопоставленные кремлевцы выбрасывались из окна? Тогда много говорили о гипнозе, но дело замяли. А человека с помощью гипноза можно подготовить таким образом, что он по определенному сигналу может застрелиться или выброситься из окна – в зависимости от того, какую установку ему дадут. В нашей стране давать установки было легко, но последствия были катастрофические.
– Получается, ваши поездки, выступления – это были попытки противодействовать конкуренту или что-то другое?
– Моя внутренняя реализация должна была развиваться. Если я на телевидении молчал, а люди, закрыв глаза, чувствовали меня, постигали меня ощущениями, то следующим этапом было живое общение с ними, разговоры о самом важном. Как жить, кто мы, для чего пришли на эту землю, что хотим оставить после себя. Возникла возможность и необходимость проведения массовых встреч. Они продолжались приблизительно с 1989 до 1996 года. Я колесил по стране, по зарубежью, объездил все наши бывшие республики. Встречи длились 1,5–3 часа. Люди задавали вопросы, я отвечал, спрашивал сам. И продолжались чудеса исцеления. Именно в этот период я и решил написать книгу. Но могла ли она получиться, если я занят не тем, настрой не тот? Естественно, нет.

Могу лечить по телефону

– А как может лечить ваша книга или фотография?
– Как – я много раз объяснял. Лечит не вещь – я лечу. Вы взяли книгу, начали читать, и мы начали работать. Это сигнал мне, что я стал нужен вам. И тогда начинается реальный контакт. Книга – это форма взаимодействия, а принцип, по которому я живу, это принцип единства. Почему я могу лечить по телефону или без него? Расстояние совершенно не имеет значения. У меня огромное количество пациентов, которых я вылечил, даже не видя их, не зная. Они мне звонили, мы с ними молчали по телефону, и они выздоравливали. Моя задача – дать импульс. Единство между мной и любым количеством людей – работа не массовая, а абсолютно индивидуальная с каждым. Сколько бы людей здесь сейчас ни сидело, для каждого я – один. Когда создается это информационное и энергетическое единство, все болячки и проблемы этих людей становятся моими. И я начинаю лечить себя. Исцеляя, исцеляйся сам – вот принцип. Моя задача – перестроить себя таким образом, чтобы исчезли эти нарушения во мне. И тогда, как в зеркале, в этом единстве уходит то, что беспокоит каждого.
– А можно так нанести вред?
– Если только создать его в себе, но я же не полный идиот. Мне иногда говорят: у вас нет обратной связи – а какая может быть обратная связь, если все во мне? Это не методика. Это творение, процесс реставрации. Это не лечение в медицинском смысле, это реставрация жизни, приведение человека к нормальному состоянию, когда он может реализовать себя полностью. А дальше у него есть проблема выбора: хочешь – реализуй, не хочешь – не надо. И навязывать ему я не имею права, так же как не собираюсь никому давать возможность что-то навязывать мне.
– Скажите, а как вы обнаружили в себе ваш дар?
– Дело не в том, как обнаружил. Учитель приходит тогда, когда ученик готов принять. Если вы не готовы учиться, вы и не пойдете, а если предложат – не будете. Но если готовы принять знание, появляется учитель. Так он появился и у меня. Но не земной – я не ходил в школу экстрасенсов. У меня зазвучал голос в голове, появились картинки.
– Ну и…
– Если вопрос о сумасшествии, мы же не считаем сумасшедшим студента, который слушает лекцию. Если лектора задрапировать, он же все равно будет его слышать. Но у меня это происходило внутри и 1,5 года длилось. Это не двухнедельные курсы, а тяжелейший труд, но труд в радости. Я не мыслил себя без этого. Было бы ужасом, если бы голос учителя меня покинул. Вот тогда я сбрендил бы точно. Но меня учили, мне создавали такие ситуации, при которых я мог бы проверить, что я не сошел с ума. И конечно, была огромная вера в то, что я на правильном пути.
– Вот вы упомянули школу экстрасенсов, а как вы к ним относитесь?
– В свое время я сам провел школу, но не экстрасенсов. Дал объявление, пришел полный зал – 500 человек. Все были убеждены, что я буду готовить экстрасенсов. И когда я объявил, что не буду учить ни как лечить, ни как диагностировать, у многих в зале появилось недоумение: а зачем мы сюда пришли? Многие пришли на краткосрочные курсы экстрасенсов. Вот они сидят у самого Чумака, послушают – и сразу начнут лечить. Я говорю: мы будем с вами работать над тем, чтобы вы по-другому увидели и услышали этот мир. И тогда к вам придут способности, но не те, которые вы хотите получить, а ваши истинные. Так оно и получилось. Кто-то начал рисовать, кто-то занялся художественной фотографией, и только два или три человека стали целителями. Ведь задача не в том, чтобы всех этому научить. Задача – изменить душу человека, открыть ее, чтобы человек мог почувствовать себя творцом. Я открыл школу по подготовке талантливых людей. За год отсеялось человек 300 из пятисот. Но те, кто остался, стали совершенно другими. Они очень многое поняли в себе. И я считаю, что в этом плане моя задача выполнена. Скоро я снова буду открывать школу, где-то в феврале. Много набирать не буду – 100–150 максимум. Но уже когда я и сам многому научился, мы опять-таки будем развивать творческие способности человека. Захотят лечить – научатся, но цели в жизни стать лекарем не будет.

кстати

Пояснения Аллана Чумака к изображенной им картинке:
– И знания идут по спирали, и люди проживают различные периоды своей жизни тоже по спирали. Только если взять эту спираль и приподнять, она будет идти по восходящей, и каждый круг – точка 0, момент кризиса. Когда человек прошел круг знаний и ему надо подниматься выше. Все будет то же самое, только уровень будет другой. Если он проходит эти уровни, его восхождение идет бесконечно. И только так он может постигать себя. А если мы нарисуем человечка и замкнутый круг, то это – зона его знаний, но без движения, без расширения.



Рубрика: Без рубрики

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика