Федор Бондарчук: Молчать – не лучший способ служить Отечеству

C Бондарчуком мы встретились на студии Art Pictures. Первое, что бросается в глаза в его кабинете – портрет жены над столом. Светлана Бондарчук на нем полулежит, вытянув красивые длинные ноги. Правильный подход, заметьте! Чтобы самое важное не исчезало из поля зрения мужа даже во время работы.

Завидовали не сигарам, а «Оскару»

– На последнем съезде Союза кинематографистов вы встали на сторону Никиты Михалкова, памятуя о том, как он в свое время на 5-м съезде заступился за вашего отца Сергея Бондарчука?
– Хотите спросить, нет ли в моей защите Михалкова некой попытки отдать долг? Есть. Когда в 1986 году моего отца на 5-м съезде пытались затоптать, Никита Сергеевич вступился за него. А теперь мне обидно, что оскорбили его достоинство. Ведь кричали ему: «Вор!»? Кричали. Богатый Михалков, обласканный всеми существующими премиями земного шара: Венеция, Берлин, «Оскар», – и будет воровать у пяти тысяч кинематографистов метры в Доме кино?! Сплю и вижу, как он выносит в свой «Рейндж Ровер» кресла Союза кинематографистов. Вот я сейчас строю большую студию «Главкино» – 5-й километр Новой Риги. Представляю, как кто-то скажет, что Бондарчук в сговоре со строителями «отжимает» часть сметы.

– А зачем вам «отжимать»-то, если студия ваша?
– Не только моя. 20 процентов принадлежит мне, остальное ВТБ, «Уралсибу» и Константину Эрнсту. Надеемся достроить ее через полтора года. Я верю, что к этому времени в стране ситуация хоть немного изменится. Я – идеалист.

– А вдруг под вас копать начнут? Зависть – чувство непобедимое…
– К тому, что мне завидуют, я привык с рождения. В этом смысле я железобетонный. Мне мама говорит: «Зачем ты ездишь на этих машинах? Ну хотя бы ставь ты их куда-нибудь за угол. Не говори, что ты живешь в Барвихе в большом доме. Не одевайся так. Часы все эти твои…» А я ей возражаю: «Почему? Я что, украл?»

– Вашему отцу Сергею Бондарчуку тоже завидовали. Дескать, с чего бы это ему сам Кастро сигары дарил…
– В первую очередь завидовали не сигарам, а «Оскару» за «Войну и мир». И с чего это, мол, советский режиссер снимает в Голливуде с продюсером Дино Де Лаурентисом? А Род Стайгер играет Наполеона в его картине «Ватерлоо», и картина выпускается в мировой прокат! И он еще валюту за это получил!

На «9 роте» мы заработали

– «Обитаемый остров» вы снимали поистине с голливудским размахом. Вколотили огромный бюджет – 36 миллионов долларов, а по сборам, получилось, картина себя не оправдала. Вы хоть в ноль-то вышли?
– Вообще-то кинематографист не для того снимает, чтобы выйти в ноль.

– А что, исключительно ради шедевра?
– О шедевре все мечтают. Но вообще-то люди снимают кино, чтобы заработать. Мы планировали выйти в плюс, все было рассчитано, но тут шваркнулся рубль, и мы выйдем в ноль. Ничего, зато картина есть, и она такая, как нам хотелось. Зарабатывать на кино можно, это есть и будет, и никакой кризис тут ничего не сделает. Я «Жару» спродюсировал за минимальную сумму в кредит. Она стоила 1,5 миллиона долларов, да два с половиной мы вбили в рекламу. Она окупилась втрое – может быть, за счет актерской команды, перешедшей прямо из «9 роты»… «Роту» я вообще шесть лет готовил! Денег не было. Мне говорили: снимай за те, которые есть. А я хотел сделать такую картину, какую себе представлял. В итоге на «9 роте» мы заработали. Диски печатают до сих пор колоссальными тиражами.

– Зато многие кинокритики вашу «9 роту» не щадили…
– Что интересно, та критика, которая ни при каких обстоятельствах не приняла «9 роту», называя меня ура-патриотом, подняла на флаг «Обитаемый остров». Один из острословов, который меня все эти годы называл не иначе как гламурной фифой, сказал: «И что мне теперь писать про Бондарчука?!» Зато та аудитория, которая была в восторге от «9 роты», наотрез отказалась от «Острова». «9 рота» – сентиментальная картина. Афганцы после ее просмотра колодки боевых орденов снимали и нам дарили. Джоконда и Лютый – это ведь реальные имена. И история про кривой пулемет – тоже реальная. Моему другу Искандеру Галиеву, герою афганской войны (в фильме его играет Ваня Кокорин), действительно выдали пулемет с погнутым стволом. Как хочешь, так и стреляй. Просто отвыкли, что жизнь бывает абсурдней всякого вымысла. Но я же не могу опираться исключительно на вкусы Гоблина-Пучкова! Мне не нравится то, что делает Гоблин. Ему не нравится то, что делаю я. Логично.

О власти и художнике

– Как же вы, патриот и пропутинец, в «Обитаемом острове» позволили себе намек на нынешнюю вертикаль?
– Татьяна Толстая с Дуней Смирновой тоже потанцевали на мне: «Вы – единоросс, поддерживали на выборах Владимира Владимировича и Дмитрия Анатольевича, а тут вдруг сняли антитоталитарный фильм». На что я ответил: «Слава Богу, я живу в свободной стране». Могу говорить и могу предостерегать. Моя позиция: должны же быть художники, которые внутри власти критикуют саму власть. Да, я поддерживаю ее, но говорю: обратите внимание! Обратите внимание на свободу слова, которая была при Ельцине и которая уходит сейчас. Я не говорю, что вы убиваете журналистику, но ситуация изменилась. А молчать – не лучший способ служить Отечеству.

– Вам нравилось, как было раньше? В девяностые?
– Газеты читать мне раньше нравилось больше. Сейчас дали зеленый свет желтой прессе, которая кого угодно может упрекнуть в гомосексуализме, в наркомании – в чем угодно. То есть она просто компрометирует саму идею свободной печати, только и всего. Клеветать – можно, трогать власть – нельзя?

– Судя по тону, вам тоже досталось от папарацци?
– Про моего сына всякие гадости пишут. За моей женой ездят на машине и следят: может, у нее кто-то есть? У моей жены много друзей. Но они и мои же друзья. Например, Димка Кириллов, художник по гриму, который работал со мной на «9 роте» и на «Обитаемом острове». Что может быть слаще – сфотографировать, как он и моя жена встречаются в ресторане, а потом выдать за черт знает что!

С женой у меня СМС-роман

– В одном из интервью вы признались, что у вас до сих пор СМС-роман с женой. Все еще сохранилась острота чувств?
– Сильнее романа, чем на «9 роте», у меня с ней не было. К тому времени мы уже 19 лет вместе были, я даже сейчас боюсь вспоминать – такое лето было, мама дорогая! Но, честно скажу, по сравнению с «9 ротой» «Обитаемый остров» – это настоящая жесть. Сложнейшая подготовка, 11 месяцев съемочного периода… Начали снимать зимой в холод, а продолжили в 50-градусную жару. Неотложка дежурила на съемочной площадке, потому что люди в обморок падали. Закончили опять зимой. 63 объекта, больше 200 человек группа, 7 тысяч массовки, из них полтысячи военнослужащих. И за все отвечает один человек – это ты. Публика от тебя ждет – давай! Упади, поскользнись…

– Руку сломали на съемках, помним-помним…
– И руку я сломал, и ногу! И не спал порой по четверо суток. Бессонница чудовищная была. Как сомнамбула ходил.
– Во время съемок, рассказывают, странные вещи творились. Много было несчастных случаев. А с чем-то мистическим вы это не связывали? Все-таки по Стругацким снимали…
– У моей сестры Алены тоже такие мысли были. Но я не хочу в это верить! Просто был большой съемочный период – за это время женщины беременеют, вынашивают ребенка и рожают. Наш инвестор Эдуард Шифрин как-то спросил у Роднянского: «Ну что, Бондарчук закончил «Остров»?» – и он ответил: «Это «Остров» закончил Федора». Я пришел в себя после съемок только месяц назад.

– Ваша жена Светлана на СТС вела модную программу, где учила всю страну одеваться. Что-то сейчас ее на экране не видно…
– С телевидением она закончила. Потому что это физически невозможно – там работать и журнал редактировать. Я очень горжусь творчеством жены. Она с утра до вечера сейчас торчит в редакции. И тем не менее успевает следить за тем, как одеваются члены семьи. Я уже давно забыл, как это – ходить по магазинам.

– Интересно, а она вам узел на галстуке завязывает? Вон как аккуратно получается.
– Не-ет, узел я сам завязываю. Потому что это дело очень серьезное.

– А что еще серьезное?
– Дети и здоровье… Старшему, Сергею, 17 лет. Если я ему не позвоню пять раз в день, плохо себя чувствую. У нас дома чуть ли не каждый день по 25 человек народу собирается. Сначала это были дети, а сейчас смотрю: дядьки с бородами. Они же все переростки!

Хочу сделать кино про Сталинград

– Вы вступили в Союз кинематографистов и сразу вошли в его правление. Зачем? Двадцать лет снимали и снимались без этого…
– Я хочу надеяться, что буду полезен союзу. Я в Общественную палату тоже вступал, как вы понимаете, не из личной выгоды – ее нет, и статуса никакого это тоже не дает. Там я боролся с пиратством, в союзе хочу заниматься прокатом. Я в этом разбираюсь, ситуация безобразная, и пока мы ее не выправим – кино не возродится, хоть снимай в месяц по шедевру. В девяностые было как? Режиссер снял картину, час лежал во прахе перед прокатчиком, чтобы тот взял ее на один сеанс, на самое неудобное время, и потом два часа прыгал от счастья, что прокатчик согласился. Какие там деньги, что вы – сами готовы были приплачивать, только покажи наше кино! Потом «Дозоры», «Турецкий гамбит» и, чего уж там, «Рота» доказали, что отечественное кино может приносить деньги. Что оно востребовано. А владельцы кинотеатров по-прежнему независимо от числа сеансов кладут в карман половину прибыли. Это что такое? Это надо отлаживать как-то! Потом, государство у нас, по официальным данным, до недавнего времени финансировало 200 картин в год. Сколько вы видите в год наших картин?

– Порядка двадцати…
– Двадцать мы с вами вряд ли вспомним даже вместе, но будь по-вашему. Куда деваются остальные? И зачем спонсировать кино, которого даже на фестивалях никто не увидит? Должен же быть экспертный совет кинематографистов, решающий, кого спонсировать, кого нет… А вы знаете средний возраст союза?

– Лет 50…
– А 62 не хотите? Если туда не впрыснуть свежую кровь, можно просто отсечь от союза два-три новых поколения. И как будет с творческой средой, которой столько гордились? Если я почувствую, что атмосфера в союзе мне не нравится и от меня там нет толку – я уйду, честное слово.

– Почему же Михалков не ушел? Видит же: многие его не хотят. Зачем так самоутверждаться?
– Многие не хотят, а многие хотят. При голосовании за него было больше полутора тысяч, а против – сто. Почему не пришли те, кто против? Он замечательный режиссер, я любовался его докладом, но такую разницу при голосовании не срежиссируешь. И в этом есть плюсы – с ним связано очень много хорошего! Просто славословия эти, придыхания, клятвы, довольно фальшивые восторги – не было сил все это слушать, я хотел встать и сказать: ну хватит, давайте работать, что ли! Но мое выступление было на второй день, когда все это уже улеглось…

– Что вы сами намерены делать после «Острова»?
– Не скажу. Актеры – люди суеверные.

– Да мы знаем! Говорят, «Жизнь и судьбу»…
– Ну, не совсем «Жизнь и судьбу», но какую-то одну линию оттуда. Я, как ни странно, хочу делать про Сталинград камерную картину. То есть сделать ее совсем камерной мне не позволит наследственная мания большого стиля – такая форма безумия, когда любую частную историю снимаешь в грандиозных исторических декорациях и с огромной массовкой, но здесь я хочу как можно более частную, отдельную деталь, но чтобы в ней как в капле было все. Скажем, дом Павлова. Как они там выжили – я вообще не понимаю, абсолютное чудо. И в это время, среди шквального огня, там женщина рожала и родила, и спаслись оба! И главное – в Сталинграде немцы с нашими сидели в трех метрах друг от друга, глаза в глаза. Они так спаялись, сцепились там, что стали почти родными. Об этом почти никто, кроме Гроссмана, впрямую не написал. Вот этот бы парадокс снять!

– Что вам нравится из молодого российского кино?
– Я параноик, люблю всякое кино – плохое и хорошее. Мне просто нравится смотреть движущиеся картинки. У нас сейчас весь спектр: есть отличный артхаус – Вырыпаев, скажем, совершенно завораживающий. Германы – старший и младший. Игорь Волошин – замечательный режиссер, уверенный, что он способен снимать только артхаус, но получилась же у него крутая картина «Олимпиус инферно» – не агитка, а нормальное зрительское кино. Без оголтелости, с живыми героями.

– Напоследок не можем не признаться: сколько бы мы ни ругали в свое время «Даун хаус» – сейчас он пересматривается с удовольствием.
– Да отличное кино! Какой сценарий Охлобыстина, реплики какие! Когда вещь делается весело, с азартом и удовольствием, она всегда будет с интересом смотреться, даже когда эпоха уйдет…