Бадри стал лишним везде?

В объективной британской констатации «Бадри Патаркацишвили умер естественной смертью» есть особый грустный смысл. Его уход, увы, слишком естественно вписывается в новейшую историю, знаменуя вымывание пассионариев из всех сфер, от культуры до бизнеса.

Случай Патаркацишвили настолько нагляден, что кажется подстроенным. Но иногда история бывает наглядна сама по себе, без людского умысла. Патаркацишвили явно был не ангел, но он был ярок, талантлив, обаятелен, верен друзьям, играл по неким правилам, «по понятиям» – и в бизнесе, и на госслужбе. Сегодня государство и бизнес формально разведены, причем в обеих этих сферах ярким людям неуютно. Что до правил, их игнорируют сегодня все.

Последним скандалом, связанным с именем Патаркацишвили, оказалась шумная история вокруг саакашвилиевской провокации – к Бадри был подослан Ираклий Кодуа, представитель «спецдепартамента», и записал на пленку разговор с ним, в котором Патаркацишвили впрямую предложил собеседнику поучаствовать в свержении министра внутренних дел. За эту провокацию Кодуа был пожалован генеральским званием. В этой стенограмме есть немало интересного о Путине – правда, в основном комплиментарного: оба они с Патаркацишвили себя позиционируют как настоящие мужчины, не сдающие своих. Путин не преследовал Патаркацишвили (и, по воспоминаниям Эдуарда Шеварднадзе, говорил: «Бадри хороший»). Патаркацишвили, в отличие от Березовского, не критиковал Путина и признавал за ним известные достоинства. В 1999 году они много общались. Ненавидеть Бадри и тем более устранять его у российского президента нет никаких оснований – скорее уж ему была выгодна и приятна яростная оппозиционность бадри к Саакашвили.

Сложнее вопрос о причастности Михаила Саакашвили к уничтожению Бадри. Ситуация «Путин – Березовский» повторилась в Грузии – естественно, с поправкой на масштаб и горский темперамент. В 2004 году Патаркацишвили организовал шумную поездку российских журналистов к молодому грузинскому президенту и всячески демонстрировал свое к нему благорасположение, не говоря уж о близости. Он выступал спонсором множества грузинских «нацпроектов». Ссора их была неизбежна: Саакашвили хотел самостоятельности и считал, что Бадри его компрометирует. За последнее время мы не раз наблюдали прямую неадекватность грузинского лидера – весьма возможно, что Патаркацишвили знал, что говорит, когда рассказывал Кодуа о попытке «заказать» его чеченскому полевому командиру Увайсу Ахмадову. Смерть Зураба Жвания так и осталась непроясненной. Но даже если Саакашвили действительно хотел «достать» Бадри в Лондоне, это было маловероятно – не потому, что он плохо хотел, а потому, что Бадри хорошо защищался. Так что и эту версию стоит отбросить.

А вот что Патаркацишвили мог убить сам факт провокации – правда. Он был откровенен с Кодуа, принял его гостеприимно, раскрылся... Для человека, живущего по понятиям, опасен не тот, кто живет по другим понятиям, а тот, кто отвергает всякие. Патаркацишвили попросту не было места в новой России, новой Грузии, старой Европе… А что у него никогда раньше не бывало сердечных приступов – так у Мераба Мамардашвили их тоже никогда не было. Потому он и лекарств с собой не носил. Просто умер от внезапного сердечного приступа в 1990 году в аэропорту, когда его народ пошел за Гамсахурдиа и мыслитель оказался против своего народа.

Я не ставлю их в один ряд. Просто есть такая грузинская национальная особенность – внезапная смерть, когда мир вокруг становится необратимо чужим.