Пойдем, доктор, лучше хлопнем коньячку...
Услышав о своей болезни, скорей всего именно эти слова сказал Александр Абдулов.
…В фойе родного для Александра Абдулова Ленкома все стены завешаны телеграммами: соболезнования в связи со смертью любимого артиста пришли из Израиля и Италии, из Владивостока и Нью-Йорка… Их отправители – министры, актеры, певцы, простые зрители – те, для кого эта потеря стала самой настоящей трагедией.
– Вы видели, что творилось на похоронах? – сдерживая слезы, говорит нам мебельщик Ленкома Александр Каргин. – Я работаю в театре двадцать восемь лет, но такое видел только на похоронах Высоцкого. Тогда было лето, тепло, а тут зима, мороз. А народ все шел и шел…
Ни отмороженные носы, ни стекляшки сосулек на ресницах не заставили людей уйти от Ленкома, не отдав артисту последних аплодисментов.
– У Саши, конечно, был непростой характер, – говорит актер Ленкома Андрей Соколов. – Но кто из нас прост? Человек без тараканов (в хорошем смысле слова), без многогранности, без харизмы вряд ли будет кому-то интересен. Зрителям в первую очередь. А у Саши харизма была о-го-го. Мне кажется, он был любимым учеником Марка Анатольевича Захарова. Да что там, Абдулов – настоящий супермен!
Коллеги до сих пор не могут свыкнуться с мыслью, что Абдулова больше нет. И говорят о нем в настоящем времени. Потом, вспоминая, добавляют: «был».
– Ну зачем, на кой хрен человеку, который востребован в профессии, что-то придумывать, восстанавливать храм, например? – задается вопросом Андрей Соколов. – А ему это надо было. Это был порыв души. Идеи ведь лежат на поверхности. Но тем и отличается супермен от простого человека, что делает все на три секунды быстрее.
– Мысль восстановить церковь около театра появилась у Гаврилыча на лету, – вспоминает Александр Каргин. – Как-то проходил мимо, увидел на храме табличку «Цирк на сцене» – там тогда был склад да зверушек держали. Гаврилыча осенило: «А не отвоевать ли нам его?» Завертел, закрутил. Была ведь еще советская власть, но тем не менее вышло. Вышло, потому что у него масса друзей в разных областях. Одни помогли все оформить. Ну а тех, кто был при деньгах, Гаврилыч раскалывал. Приезжает как-то его приятель, а он ему: «Ты что приехал?» Тот: «Решил посмотреть, как у вас тут». Гаврилыч отвечает: «Приезжал тут твой друган, дал, между прочим, четыре тысячи на колокол». – «Ну, и я четыре дам». – «А, нет, следующий колокол уже пять стоит, он побольше немножко». Так что те колокола, что в храме висят – тоже заслуга Гаврилыча.
– Когда Саша строил храм, в моду только вошли пуховики, – рассказывает гардеробщица театра Елена Леонова. – У него был такой красивый: белый с голубой подкладкой. Саша поработает на стройке, придет – пуховик грязный, руки красные, замерзли. Греет их. А потом ему посоветовали руки водкой растирать, чтоб не обморозил. Он купил чекушку и ее на санитарные нужды использовал. Как-то Захаров унюхал специфический запах. «Да это Александр Гаврилович руки растирает!» Успокоился. А Ирина Алферова, она в то время еще была его женой, расстраивалась, что Саша вечно перепачканный ходит. Наши сотрудницы и ей посоветовали водкой выводить строительные пятна с одежды мужа.
– Абдулов – человек, у которого по сто идей в минуту появлялось, – продолжает Александр Каргин. – Так же спонтанно он предложил нашим ребятам в театре создать футбольную команду. Она называлась «Авось». А капитаном конечно же был Абдулов. Начинали мы ни шатко ни валко. Потом разыгрались, у нас даже тренер был. Затем Гаврилыч придумал чемпионат среди театров.
– А для меня Саша Абдулов – человек-праздник, человек-радость, – говорит Станислав Говорухин.
– Это совершенно верное наблюдение, – подтверждает подруга актера Елена Проклова. – Не знаю, каким он был, когда оставался один, но с нами, своими друзьями, он всегда был весел, жил широко. Не представляю Сашу, который просто бы сидел на одном месте. Он все время куда-то спешил, торопился, мчался. Если это было застолье, то Абдулов всегда сдвигал столы – чтобы всем друзьям на празднике места хватило. Он любил устраивать розыгрыши – на мой день рождения, например, собирался привезти мне на дачу телегу с животными: козами, овцами, гусями, утками, поросятами. Подарочек такой, представляете?! Слава Богу, что друзья его отговорили. Он умел жить так, как никто другой!
– Абдулов – человек, который обладал очень большим авторитетом, влиянием на людей, – делится с нами Андрей Соколов. – Он был искренним во всех своих проявлениях. Если ненавидел человека, то ненавидел до конца, а если любил, то любил на всю катушку. Он никогда не был мелочным в отношениях и в поступках. Мог с людьми не общаться, как бы их не замечать, но когда выходил на контакт, то ворота были всегда открыты.
– У меня работал мальчик, он был таким смешным, маленького росточка, – вспоминает Александр Каргин. – Гаврилыч относился к нему по-отечески. Парня хотели забрать в армию. Мы подумали: может, ему оформить опеку над бабушкой? Приходит на следующий день Леха смурной: «Врачи проверили бабулю, сказали, что она здоровая». Пошли к Гаврилычу. Тот взял телефон главврача, а через полчаса вышел к нам: «Лешка, завтра в десять утра у твоей бабушки зафиксируют инсульт. Чтобы был рядом со старушкой». Словом, пацан в армию не пошел. Куда ему, такому хлипкому?
– Последний раз я видел его осенью на сборе труппы, – говорит Андрей Соколов. – Марк Анатольевич объявил, что, пока Саша болен, в «Женитьбе» будет играть Сергей Чонишвили. А в феврале Абдулов сам хотел играть. Не успел.
В театр он последний раз приходил 13 декабря, сразу после вручения ему ордена «За заслуги перед Отечеством».
– Жаловался нам, что устал четыре месяца испытывать постоянную боль, но держится ради дочки, внучки, мамы и жены, – рассказывает Елена Леонова. – Но сердце не выдержало этой боли.
Ее, как и многих других в театре, до сих пор душат слезы при упоминании имени Абдулова. Понятно, почему мало кто готов говорить о нем – боль от утраты еще не ушла. Но все, кто знал его, недоумевают: почему дорогой им человек, который многим помогал, сам не получил помощи вовремя?
– В начале лета мы со спектаклем «Пролетая над гнездом кукушки» ездили в Израиль. И там в аэропорту у Гаврилыча что-то сердце прихватило, – продолжает Александр Каргин. – Его тут же отправили в клинику. Вернувшись, он рассказывал, что его обследовали, посоветовали сердчишко поберечь, отдохнуть. А остальное, мол, все в порядке. Но через два месяца у него оказался рак четвертой стадии. Представить себе этого не могу. Работал он как проклятый, не жалел себя.
У Елены Прокловой свой взгляд на трагедию:
– Я не виню врачей, которые не уследили. Да я и не верю, что Саша Абдулов хоть раз в жизни проходил серьезное медицинское обследование. Он всегда чувствовал себя здоровым, полным сил и не любил тратить время на медицинские осмотры. Скорее всего он просто пришел к своему доктору и сказал: «Слушай, друг, возьми у меня кровь из пальца и проведи какие-нибудь там исследования, а все остальное – ерунда и неважно. А лучше всего пошли хлопнем коньячку». Наверняка все так и было.
– Вы видели, что творилось на похоронах? – сдерживая слезы, говорит нам мебельщик Ленкома Александр Каргин. – Я работаю в театре двадцать восемь лет, но такое видел только на похоронах Высоцкого. Тогда было лето, тепло, а тут зима, мороз. А народ все шел и шел…
Ни отмороженные носы, ни стекляшки сосулек на ресницах не заставили людей уйти от Ленкома, не отдав артисту последних аплодисментов.
– У Саши, конечно, был непростой характер, – говорит актер Ленкома Андрей Соколов. – Но кто из нас прост? Человек без тараканов (в хорошем смысле слова), без многогранности, без харизмы вряд ли будет кому-то интересен. Зрителям в первую очередь. А у Саши харизма была о-го-го. Мне кажется, он был любимым учеником Марка Анатольевича Захарова. Да что там, Абдулов – настоящий супермен!
Коллеги до сих пор не могут свыкнуться с мыслью, что Абдулова больше нет. И говорят о нем в настоящем времени. Потом, вспоминая, добавляют: «был».
– Ну зачем, на кой хрен человеку, который востребован в профессии, что-то придумывать, восстанавливать храм, например? – задается вопросом Андрей Соколов. – А ему это надо было. Это был порыв души. Идеи ведь лежат на поверхности. Но тем и отличается супермен от простого человека, что делает все на три секунды быстрее.
– Мысль восстановить церковь около театра появилась у Гаврилыча на лету, – вспоминает Александр Каргин. – Как-то проходил мимо, увидел на храме табличку «Цирк на сцене» – там тогда был склад да зверушек держали. Гаврилыча осенило: «А не отвоевать ли нам его?» Завертел, закрутил. Была ведь еще советская власть, но тем не менее вышло. Вышло, потому что у него масса друзей в разных областях. Одни помогли все оформить. Ну а тех, кто был при деньгах, Гаврилыч раскалывал. Приезжает как-то его приятель, а он ему: «Ты что приехал?» Тот: «Решил посмотреть, как у вас тут». Гаврилыч отвечает: «Приезжал тут твой друган, дал, между прочим, четыре тысячи на колокол». – «Ну, и я четыре дам». – «А, нет, следующий колокол уже пять стоит, он побольше немножко». Так что те колокола, что в храме висят – тоже заслуга Гаврилыча.
– Когда Саша строил храм, в моду только вошли пуховики, – рассказывает гардеробщица театра Елена Леонова. – У него был такой красивый: белый с голубой подкладкой. Саша поработает на стройке, придет – пуховик грязный, руки красные, замерзли. Греет их. А потом ему посоветовали руки водкой растирать, чтоб не обморозил. Он купил чекушку и ее на санитарные нужды использовал. Как-то Захаров унюхал специфический запах. «Да это Александр Гаврилович руки растирает!» Успокоился. А Ирина Алферова, она в то время еще была его женой, расстраивалась, что Саша вечно перепачканный ходит. Наши сотрудницы и ей посоветовали водкой выводить строительные пятна с одежды мужа.
– Абдулов – человек, у которого по сто идей в минуту появлялось, – продолжает Александр Каргин. – Так же спонтанно он предложил нашим ребятам в театре создать футбольную команду. Она называлась «Авось». А капитаном конечно же был Абдулов. Начинали мы ни шатко ни валко. Потом разыгрались, у нас даже тренер был. Затем Гаврилыч придумал чемпионат среди театров.
– А для меня Саша Абдулов – человек-праздник, человек-радость, – говорит Станислав Говорухин.
– Это совершенно верное наблюдение, – подтверждает подруга актера Елена Проклова. – Не знаю, каким он был, когда оставался один, но с нами, своими друзьями, он всегда был весел, жил широко. Не представляю Сашу, который просто бы сидел на одном месте. Он все время куда-то спешил, торопился, мчался. Если это было застолье, то Абдулов всегда сдвигал столы – чтобы всем друзьям на празднике места хватило. Он любил устраивать розыгрыши – на мой день рождения, например, собирался привезти мне на дачу телегу с животными: козами, овцами, гусями, утками, поросятами. Подарочек такой, представляете?! Слава Богу, что друзья его отговорили. Он умел жить так, как никто другой!
– Абдулов – человек, который обладал очень большим авторитетом, влиянием на людей, – делится с нами Андрей Соколов. – Он был искренним во всех своих проявлениях. Если ненавидел человека, то ненавидел до конца, а если любил, то любил на всю катушку. Он никогда не был мелочным в отношениях и в поступках. Мог с людьми не общаться, как бы их не замечать, но когда выходил на контакт, то ворота были всегда открыты.
– У меня работал мальчик, он был таким смешным, маленького росточка, – вспоминает Александр Каргин. – Гаврилыч относился к нему по-отечески. Парня хотели забрать в армию. Мы подумали: может, ему оформить опеку над бабушкой? Приходит на следующий день Леха смурной: «Врачи проверили бабулю, сказали, что она здоровая». Пошли к Гаврилычу. Тот взял телефон главврача, а через полчаса вышел к нам: «Лешка, завтра в десять утра у твоей бабушки зафиксируют инсульт. Чтобы был рядом со старушкой». Словом, пацан в армию не пошел. Куда ему, такому хлипкому?
– Последний раз я видел его осенью на сборе труппы, – говорит Андрей Соколов. – Марк Анатольевич объявил, что, пока Саша болен, в «Женитьбе» будет играть Сергей Чонишвили. А в феврале Абдулов сам хотел играть. Не успел.
В театр он последний раз приходил 13 декабря, сразу после вручения ему ордена «За заслуги перед Отечеством».
– Жаловался нам, что устал четыре месяца испытывать постоянную боль, но держится ради дочки, внучки, мамы и жены, – рассказывает Елена Леонова. – Но сердце не выдержало этой боли.
Ее, как и многих других в театре, до сих пор душат слезы при упоминании имени Абдулова. Понятно, почему мало кто готов говорить о нем – боль от утраты еще не ушла. Но все, кто знал его, недоумевают: почему дорогой им человек, который многим помогал, сам не получил помощи вовремя?
– В начале лета мы со спектаклем «Пролетая над гнездом кукушки» ездили в Израиль. И там в аэропорту у Гаврилыча что-то сердце прихватило, – продолжает Александр Каргин. – Его тут же отправили в клинику. Вернувшись, он рассказывал, что его обследовали, посоветовали сердчишко поберечь, отдохнуть. А остальное, мол, все в порядке. Но через два месяца у него оказался рак четвертой стадии. Представить себе этого не могу. Работал он как проклятый, не жалел себя.
У Елены Прокловой свой взгляд на трагедию:
– Я не виню врачей, которые не уследили. Да я и не верю, что Саша Абдулов хоть раз в жизни проходил серьезное медицинское обследование. Он всегда чувствовал себя здоровым, полным сил и не любил тратить время на медицинские осмотры. Скорее всего он просто пришел к своему доктору и сказал: «Слушай, друг, возьми у меня кровь из пальца и проведи какие-нибудь там исследования, а все остальное – ерунда и неважно. А лучше всего пошли хлопнем коньячку». Наверняка все так и было.
