11 лет без войны: как выживает сейчас Южная Осетия

26 августа в Южной Осетии отмечают День признания независимости республики, а 20 сентября — просто День независимости. На этой земле такой важный праздник готовы отмечать хоть каждый день.

В сентябре 1990-го тут приняли декларацию о суверенитете, в 1993-м — Конституцию, в 1996-м страна стала президентской республикой, а в августе 2008-го Южную Осетию первой признала Москва, позже — Никарагуа, Венесуэла, Науру, Сирия... Но не ООН. Чем сегодня дышит частично признанный Цхинвал?

На серпантине

От ближайшего к Цхинвалу аэропорта во Владикавказе добираться без малого часа два. А то и больше — это как повезет: на пути еще три пограничных пункта. Россиян здесь встречают добродушно, иностранцев — с настороженностью: с открытым ли сердцем к нам идешь?

...Пока проверяют документы, наслаждаемся чудными пейзажами — склоны гор, заросшие соснами, напоминают плюшевые игрушки. Природа тут нетронутая.

— Южная Осетия всегда была курортной зоной, — говорит пограничник, проверяющий наши документы на первом посту. — Тут и минеральные источники, и неповторимый горный воздух, щедро сдобренный сосновым ароматом.

Дороги в РЮО тоже весьма неплохи: хороший асфальт, прочные ограждения по краям ущелий, крепкие тоннели в горах... Редкие машины навстречу, изредка обгоняющие на серпантине лихие попутки. В основном — старые «Жигули», «Нивы», современные Lada, но есть и авто классом повыше. К слову, бензин тут дешев — 40 рублей за литр АИ-95.

Поселения встречаются редко. Чаще всего это один-два домика в ущелье. Малолюдность на фоне величественных гор как-то не удивляет. Но, оказалось, что во всей РЮО (3900 кв. км) сегодня проживает порядка 30 тысяч человек — по сути, население российского городка из тех, что мы называем малыми. Всего же в Южной Осетии около 55 тысяч жителей, но с работой туго, вот они и разъехались кто куда.

Без роскоши

В Цхинвал добрались уже к ночи. Поселили нас в «резиденции» — участок в шесть коттеджей, простенько, но добротно обставленных, с комнатами по две-четыре кровати. Домики построили для прибывавших восстанавливать республику после войны специалистов: гостиниц нет, все разбиты, а людям надо было как-то жить.

Живут здесь, пока не найдут себе жилья, и те, кто приезжает в РЮО работать на более важных постах. Роскоши никто не требует. Так, в одном из домиков сейчас временно живет генпрокурор республики.

Собственно, и президент, Анатолий Бибилов, уверяют, живет с семьей в обычном многоквартирном доме. Обожает ездить на мотоцикле, и его часто видят «в седле». Любитель он, рассказывают, и поохотиться, и порыбачить, и верхом на лошади поскакать по горам.

Бибилов очень доступен, даже во время массовых мероприятий охрана не отсекает его от людей. Он возглавляет республику недавно, но его тут уважают: уже по первым его шагам в качестве президента люди почувствовали, что он действительно хочет навести порядок в республике. К тому же Бибилов бывший десантник, был в составе миротворцев. В августе 2008-го дети будущего президента прятались в подвале дома его тестя, в 200 метрах от линии огня, где был он сам... А это тут дорогого стоит.

Раненый город

Город встречал солнцем и прохладным горным ветром. Удивительно чистый (в Южной Осетии поражает отсутствие на улицах мусора — даже в глухих поселках) и удивительно контрастный. Вперемешку с новыми, появившимися уже после войны 2008-го, зданиями — старые, на многих следы от снарядов.

Ресторан западного типа в двух шагах от мелких лавчонок с нехитрым набором продуктов. Автомат для продажи суши и тут же — сидящие на тротуарах женщины продают фрукты и разные нужные в хозяйстве мелочи...

В центре города — большой ухоженный парк, где щебечут дети, катясь на маленьких машинках и лазая по горкам. На улице не встретишь никого, даже молодых людей, с сигаретами. Неужели тут все за ЗОЖ? Оказалось, просто не принято курить в публичных местах.

Кавказское радушие тут органично уживается с кавказской же неторопливостью. Все доброжелательны, немного расслаблены, но каждый разговор неизбежно сворачивает на тему войны... Она закончилась в республике, но не в памяти людей.

Ленингор

Выезжаем в самый удаленный от столицы и самый непростой район республики — Ленингорский. Уже начиная от пригорода Цхинвала, вдоль дороги повсюду встречаются дома с зияющими провалами окон. Трудно разобрать — где недострой, а где брошенные грузинские дома. В Южной Осетии села ведь так и шли, анклавами — тут грузинское, тут осетинское... Но восстанавливается РЮО трудно, вот и не поймешь, где что.

Ленингорский район, пожалуй, сегодня единственное место, где вместе живут и грузины, и осетины. На официальном языке это называется «место компактного проживания грузин»: из четырех тысяч жителей района их тут больше половины. В районе всего шесть школ, большая часть из них — грузинские. Поэтому здесь обычное дело, что 7 из 10 выпускников поступают в вузы Грузии.

Невероятно, но уехавшие 11 лет назад из Ленингора и не имеющие осетинских паспортов грузины каждое утро переходят границу (она тут в двух шагах) и... идут на работу в свой бывший поселок. В школы, к примеру. Здесь они получают зарплату, а живут — там.

— Наши 10–12 тысяч рублей в месяц для России мизер, — просвещает глава района Виталий Мамитов. — В Ленингоре тоже немного — на них можно прожить лишь одному, а в Грузии на эти деньги может жить целая семья. Это порядка 250 долларов, это шикарная зарплата там. И еще в Грузии эти люди считаются беженцами, им выделили коттеджи, пособия, пенсии...

Переход границы туда и обратно совершает порядка 200 человек ежедневно. В Ленингоре у них остались дома, но...

— Они практически бесхозные. Представляете, люди ежедневно приезжают сюда на работу, и за столько лет ни разу не соизволили даже отпереть двери своих домов. Хотя бы для того, чтобы их проветрить и закрыть снова. Они даже не сдают их, хотя у нас многие нуждающихся в жилье, — удивляется Мамитов.

— А почему вы не изымете эти дома? Почему не уволите тех, кто у вас работает без осетинского паспорта? Или есть какая-то договоренность на этот счет между Южной Осетией и Грузией?

— Договоренности нет, но это не мое дело, а правительства, президента. Думаю, такая толерантность из-за того, чтобы, скажем, на переговорах в Женеве не стали нас упрекать: вы начали гонения на грузин! А вообще у нас очень мирный район. Еще до первой войны тут жили и армяне, и азербайджанцы, и русские, и греки, и евреи. А потом, когда Гамсахурдия объявил Грузию для грузин, началось...

В интонации Мамитова чувствуется застарелая обида.

Два директора

Музей Ленингора интересен не только экспонатами и тем, что находится в неплохо сохранившемся старинном княжеском дворце. Он сегодня — одно из самых наглядных мест в районе, как сосуществуют представители поссоренных политиками народов. Залина Черткоева, осетинка, стала директором этого музея полтора года назад, когда вернулась на малую родину своей семьи.

— Моего папу, ветерана Великой Отечественной войны, заставили уехать отсюда, — делится она. — Тогда многих осетин вынуждали продавать свои дома и квартиры за бесценок. Возвращать имущество мне пришлось по суду.

Поднимаемся на второй этаж музея и в картинной галерее встречаем пожилого человека. Оказалось, это прежний директор музея, грузин Владимир Гунашвили. Он рассказал, что с 1982-го создавал этот музей, а теперь работает тут экскурсоводом на полставки.

— Нет, не обидно, я ведь уже немолод, — отвечает он на наш вопрос. И не поймешь, насколько искренне он это говорит: в голосе все же проскальзывает легкая горечь. — Живу здесь, пенсию получаю в Грузии. Семья там... Пенсия у меня небольшая (начинаем переводить лари в доллары, а потом в рубли, выходит 4,5 тыс. руб). А здесь мне ее не дают, как и паспорт...

Разговор почему-то клеится с трудом. Позже глава района рассказывает, что к Гунашвили в Ленингоре непростое отношение:

— Он устраивал митинги в центре поселка, называл осетин бациллами общества, — объясняет Мамитов. — А осетинский паспорт у него, кажется, все-таки есть.

Несмотря на все, оба директора (нынешний и прежний) вполне мирно уживаются в одном музее. Даже если и есть взаимная неприязнь, они точно стараются не выплескивать ее наружу. Сегодня для всех — и грузин, и осетин — важнее построить крепкий мир и достойную жизнь.

А для начала район нужно обеспечить водой и дорогами — так обозначил свою главную миссию Виталий Мамитов, ставший главой района всего лишь в марте:

— Я свою работу в основном направил на обустройство деревенских дорог и тех, что идут в аулы. А еще — на ремонт водопроводов. Сельскому человеку что нужно? Чтобы всегда была чистая питьевая вода и дорога к дому. Тогда и сельское хозяйство сможем поднять. У нас тут до войн был роскошный урожай сахарной свеклы и пшеницы.

Борьба за сцену

Большая комната, уставленная детской утварью. На полу директор Югоосетинского драмтеатра Мадина Валиева аккуратно раскладывает мягкое поле для детских шашек и наслаждается изумлением, написанным на наших лицах: это театр или по совместительству детский сад?

— Многим не с кем оставить детей вечером, а в театр сходить хочется, — объясняет она необычный для храма Мельпомены атрибут. — Вот мы и придумали детскую комнату, где педагог поиграет с ребятами.

Возрождения драмтеатра в республике ждали 13 лет, 4 месяца и 16 дней — с тех пор, как в 2005-м сгорело прежнее здание. Теперь здесь все самое современное. В этом смысле театр может соперничать с ведущими площадками мира. Особенная гордость — сцена. Архитектор и главный инженер театра Багир Гаглоев может рассказывать о ее возможностях часами. Впрочем, без накладок не обошлось:

— Строительство велось на российские деньги. Проект был продуман до мелочей, — рассказывает он. — И все шло хорошо. Но вдруг я обнаруживаю, что вместо новой нам собираются привезти старую сцену, демонтированную из казанского театра. Не знаю, чья это была идея. С трудом, но мне удалось добиться, чтобы в Цхинвале все-таки установили именно то, что мы хотели.

Храм науки

Гордостью Цхинвала стал и университет. В 90-е, во время войны, педагоги ночами дежурили на подступах к городу, а днем читали студентам лекции... С ног валились, но выстояли.

В последнюю же войну старое здание сильно пострадало. Теперь новехонький универ (в новые аудитории ЮОГУ переехал совсем недавно) предлагает студентам самое современное оборудование для обучения и проведения конференций, тут открыт первый в республике зоологический музей, в планах — создать археологический... Сегодня тут учатся 3400 студентов. Есть и иностранные — сирийцы.

— Дипломы нашего вуза котируются в России, — уверяет ректор Вадим Тедеев.

Впрочем, есть и отличия. В частности, ЮОГУ не спешит переходить на Болонскую систему обучения, считая, что надо брать лучшее из советской.

Кстати, и в школах здесь тоже система обучения комбинированная: никаких ЕГЭ (но если школьник хочет или ему предстоит сдавать такой экзамен в российском вузе, его готовят индивидуально). Есть у Южной Осетии и квоты для поступления в вузы России — МГУ, МГИМО, РУДН, учебные заведения Минобороны, МИДа и так далее.

— Но многие, — уверяет министр образования Натали Гассиева, — едут поступать самостоятельно. И успешно сдают вступительные экзамены.

Что почем

Зарплаты в республике не сказать чтобы великие: в среднем без малого 18 тыс. руб. (пенсия — порядка 7000). Правда, с этого года впервые за 11 лет ввели новые выплаты — к примеру, ухаживающим за ребенком-инвалидом — и начали индексировать старые. Немного, но люди увидели, что о них помнят. Президент гордится, что смог изыскать на это в скромном бюджете РЮО 76 млн руб.

— Мы надеемся, что появятся и выплаты ополченцам — тем, кто защищал Цхинвал, — мечтает глава республиканского общественного движения «Адаемыныфс» («Надежда народа») Радик Гагиев.

Между тем цены в магазинах кусаются. Так, свинина в одном из них стоила по 300–350 руб за кг.

— Местная? — интересуемся у продавца.

— Из Ставрополья, — отвечает.

Арбузы (18–20 руб./кг) и дыни (40 руб./кг) из Дагестана. Колбасы и кондитерские изделия тоже в основном из России.

— Сейчас-сейчас, позвоню хозяину, — извиняется продавщица, перебирая тетрадные листки, исписанные ценами на разные продукты. Мы выбрали коробку плавленного сыра, а она никак не может отыскать, сколько он стоит. Кассового аппарата нет.

Интересно, как же республика собирает налоги? Ведь как-никак, а собственный бюджет составляет 1 млрд руб. Оказалось, в крупных магазинах кассы все же есть. А в мелких на их отсутствие пока смотрят сквозь пальцы — поддержка малого бизнеса.

Ароматный хлеб

Россия давно и мощно помогает Южной Осетии. Немало денег при этом уходило в «черную дыру». Теперь, уверяют, не так: при Анатолии Бибилове начаты уголовные дела, некоторые уличенные в хищениях уже посажены...

Главным двигателем местной экономики, конечно, по-прежнему является российская инвестпрограмма — по ней выделено 4 млрд рублей, которые должны пойти на создание инфраструктурных и социальных объектов: современный медцентр, школы, детские сады...

По этой же программе, к слову, в 2016-м был построен и хлебозавод. История его строительства, на которое было выделено 160 млн руб., доказывает: «черная дыра» не имеет гражданства.

Генподрядчиком выступила компания ООО «Союзстройпроект» из России. Мало того что у нового здания текла крыша, отсутствовало оборудование для резервного топлива, технологическая цепочка вообще не была продумана, так еще фирма задолжала и рабочим (36 млн руб.), и Пенсионному фонду РЮО. Горе-строители бросили и долги, и технику и уехали из республики, где на них завели уголовное дело. А хлебозавод Южной Осетии пришлось доводить до ума на собственные средства.

А ведь это предприятие для РЮО особенное. В ночь начала войны 2008-го директор спешно вызвал всех сотрудников: хлеб означал жизнь, надо было снабжать осажденный город. Добраться до работы смогли не все. А те, кто дошел, так и остался там до конца боевых действий, хотя по хлебозаводу вели прицельный огонь... Работали круглосуточно, а буханки добровольцы-цхинвальцы развозили жителям на своих машинах.

— У нас большие запасы сырья, муки, — объясняет, как удалось бесперебойно снабжать хлебом осажденный город несколько дней подряд, заведующая лабораторией хлебзавода Фатима Кокоева.

Сейчас в цехах стерильная чистота, новейшее оборудование, ароматный запах свежеиспеченного хлеба... Самого вкусного в Южной Осетии — рецептура осталась советская, еще с 1960-х, и ее бережно сохраняют. Буханка черного стоит тут 20 руб., белого — 18.

Рай для инвесторов

Республика пока не может сама себя полностью обеспечить продукцией. Дело продвигается туго, хотя тут и рай для инвесторов: НДС — 10%; единый социальный налог — 12% от фонда зарплаты; налог на прибыль инвестор начинает платить лишь после пяти лет работы... Есть льготы по растаможке при экспорте в Россию. Только землю в частную собственность получить нельзя.

— Президент очень заинтересован в том, чтобы были созданы необходимые условия для ведения бизнеса. Чтобы кто-то что-то начал тут делать, помимо инвестпрограммы, — говорит вице-президент Торгово-промышленной палаты Южной Осетии Вахтанг Джигкаев. — Нам как воздух нужны позитивные примеры.

И они уже есть. Скажем, мясокомбинат. Но он загружен на 10–15%: республика-то маленькая. Поэтому ведутся переговоры о поставках в Россию. Сейчас дело сдвинулось — пройдены все экспертизы, получена лицензия на вывоз колбас, сарделек, сосисок. В этом году первую партию вина выпустил восстановленный винзавод «Иронсан». Пришла крупная московская компания (вложив порядка 87 млн руб.) и запустила линейку вин. Заложили 15 га виноградников, в следующем году уже будет первый урожай. А также скупают виноград у населения, привозят его из Крыма... Наладили выпуск минеральной воды. Работает крупная швейная фабрика БТК-4. Посадили яблоневые сады...

— Это все — результат работы двух последних лет, — гордится Джигкаев. — А планы большие. Так, крупный российский бизнес готов построить здесь (с нашим участием) глубокую лесопереработку. А недавно наш президент встречался с врио губернатора Питера Александром Бегловым, речь шла о восстановлении санатория «Санкт-Петербург». Еще хотим сделать аэропорт. В Цхинвале уже были чешские специалисты, сделали замеры, будем работать над проектом.

Планы, планы... Реализуются ли все из них? Неизвестно. Но хорошо уже то, что они есть. Смотреть в будущее всегда лучше, чем оглядываться назад.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №31-2019 под заголовком «11 лет без войны».