Лидер Компартии ДНР: В республике фактически нет выборного законодательства

«Нам дали понять: партию красного цвета до выборов не допустим», — говорит лидер КП ДНР, съезд которой омрачил теракт.

29 сентября на съезде Компартии ДНР прогремел взрыв. Серьезно пострадал один из возможных претендентов на пост глав республики и еще трое человек. Глава коммунистов ДНР Борис Литвинов рассказал Sobesednik.ru о том, кому, на его взгляд, выгодно было устроить хаос на съезде, и о том, почему коммунистам так сложно вернуться в парламент Донбасса.

В среду, 3 октября ЦИК ДНР отказался принять документы кандидатов на выборы в Совет Народных депутатов ДНР от коммунистов.

— Когда произошел взрыв, — рассказывает Литвинов, — я написал письмо в ЦИК с просьбой дать нам два дня на восстановление пострадавших от пожара и тушения документов. Письмо приняли и зарегистрировали. Сегодня отказали с формулировкой: «Мы не приняли решения о продлении сроков». Устно сказали, что мы должны были подать документы 29-го, а взрыв — это наши проблемы. Я, конечно, обращусь в суд. Если и он не примет решения, компартии, видимо, придется оспаривать результаты выборов.

Парадокс в том, — продолжает Литвинов, — что в ДНР фактически нет выборного законодательства. Не прописано ни процедуры подачи документов, ни сроков. Вообще никаких дат не обозначено, кроме одной: объявить о выборах за 60 дней до дня голосования. В общем, для выборов нет законодательной базы. Я несколько раз, еще будучи депутатом, призывал ее сформировать. Существует даже несколько законопроектов, которые не рассматриваются парламентом. И все потому, что была принята установка: мы строим государство без политических партий, тем более без красного цвета.

Самовыдвиженец собирал подписи

— Вы отмечали, что [пострадавший при взрыве Игорь] Хакимзянов не является вашим кандидатом на пост главы ДНР. Почему, если он коммунист?

— По закону республики политические партии или общественные движения не имеют права выдвигать кандидата на этот пост. Им может стать только самовыдвиженец. Поэтому Хакимзянов месяц назад приостановил членство в партии. При этом он не советовался ни с кем — ни с секретарями ЦК, ни со мной — и выдвинул свою кандидатуру. Я тогда объективно оценил его шансы как нулевые — у него нет ни организационного, ни административного, ни финансового ресурсов. Но он сделал заявление, что будет выдвигаться, создал штаб на базе одного из райкомов КП в городе Макеевка (Черногвардейского райкома).

— А как же тогда понимать, что на съезде решался вопрос о том, чтобы идти на выборы?

— Речь шла о выборах в Совет Народных депутатов ДНР.

— То есть в парламент республики, откуда коммунисты были удалены не так давно. И вы, кстати, тогда же лишились мандата...

— Да. Мы выдвинули 19 кандидатов. Почему только 19? Потому что на эти выборы может быть выдвинут только тот, кто обладает паспортом ДНР, а таких паспортов населению республики выдано всего 14%.

И вот после съезда представители Черногвардейского райкома подходят ко мне и говорят: «Мы не будем выполнять решение съезда, потому что не хотим, чтобы партия участвовала в выборах в Совет Народных депутатов». Знаете, есть такие люди — «а Баба Яга против!». Там не все такие, но руководство райкома именно так поставило вопрос.

И тут же говорят: «Мы хотим, чтобы делегаты съезда поставили свои подписи в поддержку Игоря Хакимзянова». Дело в том, что надо набрать 10 тысяч подписей, чтобы стать кандидатом. Я пообещал, что тоже поставлю подпись, хотя он уже не коммунист, а его бывшая партийная организация даже не желает выполнять решения съезда.

— Так вы же не верили в его потенциал...

— Не верил. Но, видите ли, каждый гражданин ДНР имеет право поставить подпись в поддержку скольких угодно кандидатов. Есть десять претендентов — можно поставить всем десяти. Это всего лишь формальная сторона вопроса. А на выборах потом видно будет, кого поддерживают люди на самом деле. И вот, он после съезда начал в холле собирать подписи.

Взрыв

— А много людей еще оставалось, когда прогремел взрыв?

— Нет, уже мало. Я оставил кандидатов, чтобы согласовать с ними, какие документы им надо подготовить для подачи в ЦИК. Совещание закончилось, и они стали расходиться. Оставалось где-то человек 10, когда первый секретарь горкома партии Ирина Якина окликнула Хакимзянова: «Давай я тоже подпишусь».

Она стояла в центре зала. Игорь со своей помощницей Ольгой подошли ко входу в зал, Хакимзянов уже переступил через порог — и тут раздался взрыв.

В это время я выходил из кабинета. Поскольку я оказался за поворотом стены, меня не задело взрывной волной, только посыпалась штукатурка, подвесной потолок упал вместе с люстрами, светильниками...

А Ирина Якина сильно пострадала — она стояла спиной ко взрыву. Хорошо, что во взрывпакете не было поражающих элементов, иначе ей бы не выжить. Но и так было очень страшно.

Взрывом разорвало гипсократон, стену, элементы конструкций, мебели. Все это попало в Ирину. У нее пять крупных ран, поразивших плечо, поясницу, ноги... И куча мелких — все тело побито осколками. И еще на ней загорелось платье, она выскочила на улицу — горящая, в крови, — люди начали срывать с нее одежду... В общем, с сильными травмами Ира попала в больницу.

Ольга, помощница Хакимзянова, тоже сильно пострадала, хотя она не входила в здание, стояла на ступенечках. Но была мощная ударная волна и сильная вспышка огня, и ее страшно опалило. И еще пострадал наш молодой делегат — член ЦК комсомола Наумов. Он стоял во дворе, его ударной волной свалило на землю, и он получил сильное сотрясение мозга.

— А больше всех пострадал Хакимзянов?

— Да. Игоря выкинуло взрывной волной на улицу. Этой же волной выбило тяжелую входную дверь. Она была открыта. Думаю, это и спасло Игоря — если бы она была закрыта, взрыв получился бы гораздо более сильным. У Хакимзянова разорвало барабанные перепонки, оторвано ухо, сильно обгорело лицо, волосы, правая рука...

— Как самочувствие пострадавших?

— Все в разных больницах. Игорь Хакимзянов в ожоговом центре. Я был у него. Он перепуганный, конечно. Там была его жена, и мы вместе разбирали ситуацию. Он мне сказал: «Понятно, что я на выборы уже не иду, раз я ранен. Обидно, что на этом сейчас журналисты сделают сенсацию. А ведь я на съезде оказался случайно. Никакого покушения же на меня не было — никто не знал, что я приду на съезд. Да и взрыв прогремел, когда я уже почти ушел». И это на самом деле так.

Версии

— Насколько я знаю, с пожаром в здании справились быстро. Что-то полиция уже обнаружила?

— Справились действительно быстро. Я начал сразу же выводить оставшихся в здании людей и вызывать пожарных и полицию. Из здания вышел последним. Слава Богу, огнетушители были на месте, и наши ребята сами начали тушить огонь. Когда приехали пожарные, мы, в принципе, с огнем уже справились. Разрушения все на первом этаже. Второй и третий этажи не пострадали.

Я поначалу думал, что кто-то кинул гранату. Но оказалось, что это были безоболочные взрывные устройства, заложенные под банкеткой в холле и под батареей. Правоохранители говорят, что 200 грамм тротилового эквивалента. Банкетка разлетелась, над ней висел большой баннер, он загорелся и начался пожар.

— А почему Черногвардейский райком сделал особое заявление, где обвиняет вас в плохой организации безопасности, и о какой угрозе они заявляют, которой вроде как нет, по их словам?

— Если честно, то мне трудно это понять. Часа через полтора после случившегося один из руководителей этой группы позвонил мне и сказал: «Вы лично ответите за происшедшее, потому что вы лишили нашего кандидата возможности дальше бороться. Вы ответите по всей строгости нашего революционного закона». И все в таком духе. Рядом стояли работники правоохранительных органов, они слышали этот разговор — у меня телефон стоял на громкой связи. Я сказал, что не надо мне угрожать. Райкомовцы узнали, что их угрозы слышали полицейские, тут же изменили риторику...

Мне не хочется плохо думать о людях, но они в течение года не выполняли решений партии, не выдвигая никаких аргументов. Зато все время вели разговоры о смене руководства... При этом ничего сами не делали. Теперь они решили воспользоваться ситуацией. А, возможно, и способствовали ей... Это всего лишь одна из версий. И я меньше всего хотел бы, чтобы она нашла свое подтверждение.

— Есть другие?

— Еще одна версия касается имущественных моментов. Здание, в котором сегодня находится КП ДНР, хорошее офисное здание, которое некогда построила компартия Украины. [Лидер КПУ Петр] Симоненко лично курировал строительство. Это здание было подарено Донецкому обкому КП в 2012-м.

Когда начались события 2014-го, бывший первый секретарь обкома Николай Кравченко обманным путем (в сентябре 2014-го, когда Донецк был в кольце) переоформил это здание на себя. При этом он в это время был в Киеве. К слову, таким же образом он переоформил на себя еще ряд зданий горкомов и райкомов в разных городах.

Потом Кравченко и бывшего второго секретаря обкома Владимира Бедевку (он тоже занимался вопросом переоформления прав собственности на это здание) исключили из КП Украины за антипартийные поступки. А когда в 2015-м мы заняли это помещение, Кравченко начал звонить с угрозами: «Мы вас достанем!»

В итоге Кравченко сейчас в Киеве, сотрудничает с нынешней властью на Украине. А Бедевка — у нас, в Донецке. Он сегодня руководитель фракции «Донецкая республика». Хотя когда у нас здесь была борьба, он был депутатом Верховной рады. А когда в 2014-м у нас здесь шли выборы, он еще там зарплату получал. И потом абсолютно непонятным образом вдруг оказывается депутатом нашего парламента...

Я никого не обвиняю. Но версии-то высказывать могу, разве нет? Они ведь тоже некоторым образом выгодоприобретали от сложившейся ситуации.

Кроме того, компартию активно выбивают из избирательного процесса. Организаторы выборов нам четко дали понять: мы не допустим партию красного цвета до выборов. У нас сейчас нет офиса, в котором мы могли бы проводить избирательную работу. У нас испорчены все документы...

Знаете, благодаря КПРФ, которая помогла нам подготовить здание к зиме, провести серьезный ремонт, мы должны были въезжать через неделю. Разве сложно предположить, зная, что мы будем въезжать, что мы не успели сформировать список кандидатов и подать документы...

— То есть вы думаете, что на самом деле никого не хотели покалечить — просто не дать работать?

— В общем да. Ведь люди действительно почти все разошлись — те, кто оставался, это была случайность. А вот создать хаос, лишить нас здания — это вполне.

Впрочем, есть еще одна версия. Ведь так сложилось, что последними покидают мероприятия секретари партии. И, собственно, взрыв раздался в тот момент, когда мы начали выходить.

В любом случае, какие бы версии ни озвучивались, понятно одно: тот, кто это сделал, имел ввиду дестабилизацию нашей политической обстановки. У нас действительно много разногласий. Но не до взрыва же.