Почему из искры крематориев для еды не разгорится пламя
В сжигании санкционной еды не стоит видеть рискованную меру, которая вызовет серьёзное недовольство россиян
В сжигании санкционной еды не стоит видеть рискованную меру, которая вызовет серьёзное недовольство россиян.
Многим казалось, что Кремль не рискнёт отдать приказ сжигать и запахивать в землю продукты, да ещё делать это так демонстративно. В последние годы сама власть слишком часто измеряла всё на свете меркой 1941–1945 годов, да и в поколениях действительно до сих пор жива память о военном голоде. Общественные деятели призывали использовать контрабандный провиант более рачительно, например раздавать бедным или направлять в детские дома. Правда, чиновники уже заявили, что для такой щедрости не предусмотрен механизм и потому продукты обречены гнить на складах впустую — до того состояния, когда действительно уже только в печь.
А те, кто недоволен решением об уничтожении «санкционки», неустанно подчёркивают кощунственность этого решения, но всё никак не дождутся проявлений массового недовольства. Есть уже и встречная критика: стоит ли делать из еды культ? Не в смысле «хамона вам с пармезаном не хватает» — обсуждать такие глупости нет смысла. В смысле — в чём суть вопроса? В абсурдности сожжения вполне пригодных к употреблению продуктов — или в «сакральности» еды для населения страны, которая недоедала веками?
[:wsame:]
Однако что в России настолько сакрально, что «перебивает» неприкосновенность еды? Власть. В первую очередь — она, а потом уже — еда. Ведь и миф Великой Отечественной для нынешних патриотов — это не только военный подвиг предков, но и их же подвиг долготерпения, воспетый самим Сталиным в до дыр зацитированном тосте на торжественном приёме: «Какой-нибудь другой народ мог сказать: вы не оправдали наших надежд, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Это могло случиться, имейте в виду. Но русский народ на это не пошел, русский народ не пошёл на компромисс, он оказал безграничное доверие нашему правительству».
- Примите участие в опросе: Каким образом нужно уничтожать «санкционные» продукты?
Именно это следует иметь в виду всем, кто в борьбе с продуктовыми санкциями пытается позаимствовать риторику постоянных апелляций к опыту военных лет у официальной пропаганды. Нынешние времена считаются сравнительно сытыми — но, опять-таки, в сравнении с чем? Безусловно, для многих в сравнении с советскими временами. Но в той же мере — и с ельцинскими.
Тогдашние решения власти тотчас отражались на благосостоянии граждан и именно поэтому воспринимались как произвол и вызывали недовольство. Продуктовые санкции, равно как и распоряжение сжигать контрабандную еду, взвинчивают цены в магазинах не так резко. Качество продуктов, поступающих в магазины, при отсутствии конкуренции падает, но тоже не одномоментно.
[:wsame:]
Угроза войны и маячащего за ней голода — это слишком далеко, слишком не про нас сегодня (над словами о вовлечённости РФ в войну на Украине большинство предпочитает смеяться). Сограждан гораздо больше страшит перспектива вернуться в «лихие девяностые», которая в последние годы рифмуется с угрозой демонизированного «майдана».
А потому необходимость повиноваться приказам не обсуждается — даже таким сумасбродным, как приказ уничтожать еду. Сожжение продуктов — лишний способ продемонстрировать единство. И люди, которые приходят на полигон и собирают недораздавленную контрабанду, пока скорее «ловят момент», чем выживают. Россияне спускаются с пирамиды Маслоу постепенно, и поскольку полномасштабный голод большинству из них отнюдь не грозит, можно закрыть глаза на уничтожаемые (в условиях увеличивающейся нищеты) продукты — ради безопасности, которую гарантирует незыблемость власти. Ради стабильности.
Другие материалы о российском эмбарго и сжигании еды как способе его обеспечения читайте на странице Санкции и продукты.