Военный корреспондент ВГТРК Александр Сладков рассказал, что не боится ехать на Донбасс, но работа же ему и мешает.
Боевые сводки из Донбасса сегодня – основа всех новостных и аналитических программ. Мы стали узнавать военных корреспондентов в лицо, но среди них нет главного, самого опытного тележурналиста – Александра Сладкова (ВГТРК). Он бывал во всех горячих точках, что возникали на карте с начала 90-х.
- Примите участие в опросе: Грозит ли России и США война после поставок американского оружия на Украину?
– Неужели отец четверых детей решил на этот раз отсидеться?
– Вы меня до суицида доведете! Если бы мне сейчас Олег Борисович (Добродеев, гендиректор ВГТРК. – Авт.) сказал: «Саня, езжай и оставайся там на корпункте», я бы пешком ушел! Ни секунды не задумался!
– Что мешает?
– Я же веду «Военную программу». Каждую неделю должен выходить 18-минутный выпуск. Чтобы уехать, надо сотворить задел. Чтобы оставленные мною программы не были, выражаясь профессиональным языком, «консервами».
Я работал в Славянске, Краснодоне, Донецке, когда только начинались бои за аэропорт. Мои сюжеты можно найти в интернете. Очень хочется поехать. Тем более что действия сейчас на Украине очень активные.
– Даже убийство коллеги – Игоря Корнелюка, – которое вы назвали личной трагедией, не остановит?
– …Я не согласен с Женей Поддубным, который считает догнавшую пулю, мину делом случая. То, что произошло, не было случайностью. Ребята просто не понимали, как в военных условиях работать. Репортеру следует держаться профессиональных солдат, знающих тактико-технические характеристики оружия и, следовательно, способных оценить возможную зону поражения. Правда, иногда к военным опасно подходить: они являются мишенью. Это все понимаешь со временем. Как говорится, опыт и половое бессилие приходят с годами.
– Как вы, будучи зрителем, оцениваете работу коллег?
– Мы обязаны быть максимально осторожны в оценках. Не должны выдавать хоть капельку токсичной информации. Не становиться рупором пропаганды. Потому что и с одной, и с другой стороны воюют гладиаторы, которых просто выпихнули на арену. А распорядители смотрят, как льется кровь, делают ставки и т.д. Надо быть очень аккуратным.
– Вы считаете, Рогаткин, Поддубный аккуратны?
– Саня Рогаткин – вообще умница. Коля Долгачев, Андрюша Руденко, Саня Бузаладзе... Это наши звезды!
– Ваши «звезды» как раз и делают пропагандистские репортажи. Разве нет?
– Во-первых, вы можете представить, как сложно настроить себя на аккуратность, если у тебя Авдеевка, Горловка, Семеновка?! Я понимаю, если бы Багдад, Герат, Джелалабад... Но тут-то люди все одни и те же, разговаривают на одном языке...
Во-вторых, вы не знаете, какой эффект дают «подводки» ведущих, которые звучат перед сюжетом... Они очень негативно сказываются на нас, журналистах. Например, в Чечне я должен был работать и на той, и на этой стороне. А меня как «подведут» к Москве... Меня потом и военные, и милиционеры, и боевики – все хотели убить после таких «подводок».
Давайте понимать, что украинские журналисты тоже работают в Донбассе. И наш Дмитрий Хрусталев находится в Киеве. Значит, как-то можно это делать?! Я заканчивал свою военную карьеру в Ровно, в 13-й общевойсковой армии. У меня осталось там много сослуживцев, и мы как-то умудряемся общаться и не выливать друг на друга помои. Хотя вначале, естественно, было отторжение: «Вы сволочи!», «Ваш император сошел с ума!» и все остальное... А так война, конечно, засасывает. Там же легче работать.
– Почему?
– Представьте работу в Госдуме или СовФеде: какой-то депутат сморкнулся – уже вокруг него сто камер, и у каждого свои версии. От безысходности репортерской. А тут вот оно: кого-то убили, кто-то плачет... и ты всегда в первом блоке новостей.
– А вам не кажется странным, что российское ТВ уже год, как состоит из одной Украины? Все-таки это пока не наша война...
– Да, у меня иногда бывают такие мысли. Когда «Курск» утонул, я находился в Чеченской республике. Там тоже были события, морги военные не простаивали. Но об этом не было информации, выходили монотемные выпуски...
Внимание к Украине, я считаю, оправданно. Все, что там происходит, отражается на нашей, российской жизни.
– Если ее можно так назвать.
– Должна быть какая-то наука по снятию стресса с населения. Мы изо дня в день все это читаем, смотрим... Конечно, тяжело. Идет накопление негативной информации внутри. Какое будет похмелье у всех? Вот в чем вопрос! Продавцы водки только руки будут потирать...
И думаю, что красная черта, у которой можно остановиться, ни для нас, ни для Вашингтона еще не определена.
