Виталий Челышев: Даже говорящих правду об Украине журналистов обязательно назовут лжецами

На Украине гибнут журналисты: убит журналист ВГТРК Игорь Корнелюк и звукооператор Антон Волошин. Недавно были сначала задержаны, а потом отпущены журналисты LifeNews Олег Сидякин и Марат Сайченко. Мы поговорили с Виталием Челышевым, заместителем главного редактора журнала «Журналист», секретарём Союза журналистов России, который рассказал нам, почему сейчас нарушаются права журналистов, как можно предотвратить или хотя бы свести к минимуму смерти наших коллег на Украине, а также почему он считает, что никто не будет расследовать гибель наших соотечественников.

— 20 июня состоялись похороны погибших в результате минометного обстрела под Луганском журналиста ВГТРК Игоря Корнелюка. Останки Антона Волошина отданы на генетическую экспертизу. Недавно погиб итальянский журналист с переводчиком. Ранее были задержаны журналисты телеканала LifeNews Марат Сайченко и Олег Сидякин. Ситуация, как мы видим, ужасная…

— Я считаю, что сейчас нарушаются права журналистов со всех сторон. Я не исключаю намеренных или устрашающих действий со стороны украинской армии и со стороны, так сказать, сепаратистов. Но я хочу сказать, что мне буквально вчера сообщили, что в Донецкой народной республике куча СМИ закрыто, но я пока не перепроверял эту информацию, что людям из украинских СМИ там, по сути, не дали работать. То есть произошло то, что происходило много раз на войнах.

Но, как ни странно, во время мерзкой совершенно первой Чеченской войны — без которой можно было бы обойтись и без которой, возможно, страна бы жила иначе, — так вот, во время ещё этой войны права журналистов соблюдались, журналисты собирали информацию как у федералов, так и у боевиков, которые тогда числились Ичкерией, и снова возвращались обратно. И те, и другие их поливали грязью, однако они имели возможность доносить правдивую ситуацию.

Сейчас, в связи с этим разделением, которое произошло на Украине, трудно мне представить, что журналисты, освещающие ту или другую противоборствующую сторону, знают всю реальную правду о том, что происходит. Я не выбрасываю, скажем, ни в Facebook, никуда, часть информации, которая ужасна, и никакую из сторон я не противопоставляю. То есть я не хочу лить масло туда, где и так всё горит. Но я хочу сказать, что права журналистов там нарушаются.

У нас в России душная, тяжёлая атмосфера. И естественно, законодательные акты давят на журналистику и будут давить, мне кажется, ещё продолжительное время до тех пор, пока происходит украинский конфликт, пока, грубо говоря, общество не уравновесится. Но всё-таки мне думается, что реальные, независимые информаторы, стрингеры и прочие сами подвержены пропаганде.

— Как Вы думаете, почему во время первой Чеченской войны, как Вы сказали, права журналистов соблюдались, а сейчас — нет?

— Ну, я не скажу, что права так уж соблюдались. Ту же Анну Политковскую ставили к стенке и имитировали расстрел наши федеральные офицеры. Сказать, что это есть соблюдение прав, трудно. Но я хочу сказать, что часть тех офицеров, которые её ставили к стенке — не все, но часть, — к ней потом, позже, обращались за помощью. К ней же, поскольку тогда «журналист» звучало как носитель честной, правдивой информации. И журналистика ещё могла влиять каким-то образом на действия власти. Любила власть или не любила — это не имело значения, но приходилось обращать на это внимание.

Лидия Ивановна Графова, звезда литературы, да и вообще сама по себе звезда, когда-то сказала, что вслед за свободой слова пришла свобода слуха. То есть можно писать всё, что угодно, но можно не слышать того, что пишут сейчас. Мне кажется, что тот пик свободы печати, который возник на исходе перестройки ещё до первого закона о печати и других средствах массовой информации СССР, когда после него возникло множество газет, а ряд старых изданий упал в тиражах, поскольку рынок быстро стал сегментироваться... Но тогда ещё сохранялось уважение и любовь к прессе как к защитнице правды.

Недавно мне одна барышня написала: «Кто вам сказал, что пропаганда — это не журналистика?». Я ей быстро объяснил всё, сославшись на решение Общественной коллегии по жалобам на прессу, которое [принято] по заявлению Национального Союза Журналистов Украины и Профсоюза Журналистов на тему того, что Дмитрий Киселёв и другие — открыв их сайт, вы сможете увидеть, кто ещё — заняты не журналистикой, а пропагандой. И российская общественная коллегия признала это.

Но уже нет того авторитета у слова «журналист», чтобы это стало пощёчиной, которая портит репутацию, карьеру или ещё что-то. Нет. К сожалению, времена изменились и, к сожалению, журналистам, которые даже правдиво будут освещать ту же самую ситуацию на Украине, всегда скажут: «Вы лжецы, вы кому-то служите!» Всегда и обязательно. Тем более, что лжи очень много.

— Что касается проведения расследования смертей журналистов — как Вы думаете, состоится ли оно?

— Я думаю, что, несмотря на требования ОБСЕ, заявление Союза Журналистов от 18 числа, которые обратились ко всем на свете, часть так называемого расследования выразилась в том, что сказали, что ребята погибли от ударов боевиков самопровозглашённой республики. А дальше всё пойдёт по такому же кругу... Как, например, может быть закончено расследование ситуации в Одессе, когда следствие осталось без улик?

— Как Вы думаете, что нужно сделать для того, чтобы предотвратить другие смерти журналистов или хотя бы свести их к минимуму?

— На самом деле нужно сделать то, чего никто в настоящий момент делать не собирается. Потому что очень много за этим игровым столом игроков сидят. Тех, по которым не стреляют. Нужно остановить войну. Нужно оказать международную помощь в том, чтобы отстроить то, что было этой войной разрушено. Нужна, я думаю, полноценная амнистия. Без этого, я думаю, ничего не произойдёт. Без этого журналисты становятся в ряды войск с той и с другой стороны.

Мне легче быть вне войск. Во-первых, я старый, а во-вторых, я придерживаюсь давно всем известной позиции, которая уже закостенела, которая вряд ли изменится. Войны там быть не могло быть, она там быть не должна была. Война создана искусственно. Кто создал? Для этого мне нужны тоже дополнительные, честные факты, которых без журналистов я не получу, но я не знаю тех журналистов, которые эти факты знают.

— Вы считаете, что амнистия должна быть для всех участников украинских событий?

— Да, я считаю, что должны амнистировать всех. Это трудно представить, но это должно произойти. Люди должны знать, что к ним не придут чужие и начнут делать какие-то зачистки. Чужие с любой стороны, потому что там официально воюющие стороны находятся на территории Украины. «Чужие» — это и наши, которые там находятся. Специально подготовленные, наверно, люди. И «диких гусей» не остановишь — там, где горячее, они туда и летят: так было и в Сербии.

Я думаю, что людям должно задышаться легче лет через шесть-семь после наступления реального примирения. В мозгах всё ещё будет кипеть война, будут кипеть погибшие, понимаете. Это никуда не денется. И то, что мы как-то к этому причастны...

Мы вообще любим создавать врагов, а друзей — покупать. Это плохо. Я считаю, что наша позиция в этом вопросе была ошибочной. И мы могли быть в огромном выигрыше, мы могли бы стать самыми большими друзьями, мы могли бы украинскому народу сказать: «Вот наша рука. Пожалуйста, делайте что хотите. Вы всегда можете опереться на нас». И им пришлось бы опереться на нас в какой-то момент. Понимаете, мы поступали неправильно. Война будет идти ещё долго. Мы создали себе врагов там, где у меня лично полно друзей, там, где могилы моих родителей, дедушки и двух бабушек, там, где никакой вражды никогда к России не было. И что бы ни писали после этого русские журналисты, но на Украине это будет восприниматься как ложь. Увы, это так.