17.01.2014

Фёдор Лукьянов о "законе Магнитского": Конгрессмены США сами юристы и близко к сердцу восприняли тему "убийства юриста в тюрьме"

Действие «акта Магнитского», ставшего символом охлаждения взаимоотношений России и США, конгрессмены намерены расширить на весь мир. Целесообразность такой борьбы Соединенных Штатов за права человека на планете мы обсудили с главным редактором журнала «Россия в глобальной политике» Федором Лукьяновым

Фото:

Действие «акта Магнитского», ставшего символом охлаждения взаимоотношений России и США, конгрессмены намерены расширить на весь мир. Целесообразность такой борьбы Соединенных Штатов за права человека на планете мы обсудили с известным экспертом в области международной политики, главным редактором журнала «Россия в глобальной политике» Федором Лукьяновым.

- В Соединённых Штатах «права человека» — это не просто слова, а одна из основ государства. «Акт Магнитского» связан со стремлением американского народа к соблюдению прав человека или с политикой?

- Нет, это решение никак со стремлением американского народа не связано. Американский народ озабочен правами человека в своем государстве, и это действительно очень важный элемент. Все, что касается международного применения — это внешнеполитический инструмент. И «акт Магнитского» в его изначальном виде и в том виде, в который он может быть трансформирован (глобальный охват) — это, безусловно, инструмент внешней политики Соединенных Штатов, который, конечно, отражает систему американских приоритетов, но нацелен на достижение совершенно конкретных внешнеполитических интересов.

- Почему «дело Магнитского» стало некоторой отправной точкой в этом процессе? Почему борьба за соблюдение прав человека в мире на законодательном уровне начинается именно с России?

- Я думаю, борьба за права человека с России не начинается. Она ведется очень давно и является частью политики Соединенных Штатов как минимум с семидесятых годов [ХХ века]. Тогда это, прежде всего, относилось к Советскому Союзу.

Почему именно «дело Магнитского» стало таким громким? По ряду причин: во-первых, надо отдать должное мощнейшим лоббистским способностям Билла Браудера, работодателя Сергея Магнитского, который провел очень мощную компанию по увеличению своей поддержки среди законодателей в разных странах. Во-вторых, эта тема очень резонирует с чувствами американских законодателей: подавляющее большинство конгрессменов юристы, они восприняли тему убийства юриста в тюрьме очень близко к сердцу. В-третьих, все это совпало с очень яростной борьбой, которая развернулась в американской политике между республиканцами в Конгрессе и администрацией Обамы. На тот момент «перезагрузка» с Россией считалась одним из немногих достижений Обамы во внешней политике, а им [республиканцам] было очень важно именно эту часть его деятельности как-то дискредитировать.

Между прочим, идея принятия не узкого, а широкого закона, который относился бы не только к России, была с самого начала. За нее, как ни странно, выступали именно те, кто хотел минимизировать ущерб российско-американским отношениям — мол, мы тогда примем закон вообще, а не направленный конкретно против Москвы. В тот момент это сделать не удалось, и был принят узкий вариант, но было сказано, что из этого может вырасти универсальный инструмент, что, собственно, сейчас и происходит.

- За последнее время «акт Магнитского» — это первая инициатива именно на законодательном уровне. Можно ли говорить о некоторой новой тенденции с использованием законодательных инструментов в борьбе за права человека?

- Насчет законодательных инструментов: вообще говоря, «поправка Джексона-Вэника», которую отменили полтора года назад в паре с принятием «закона Магнитского», — это был законодательный акт, причем еще в 1974 году. Целью его было именно обеспечение прав человека, прав советских евреев на выезд за рубеж. Так что сложно назвать это чем-то новым.

- Как вы считаете, может ли эта инициатива привести к реальному улучшению ситуации с правами человека в мире?

- Нет, я не думаю, что это к чему-то приведет. Практика в современном мире показывает, что санкции такого рода могут работать только в отношении стран небольших, которые очень зависимы от Соединенных Штатов, да и то не всегда. Кроме того, довольно очевидно, что это политический инструмент, который применяется в зависимости от конкретных интересов. А когда это очевидно, моральная сила его, конечно, снижается.

- А вообще необходим, по вашему мнению, международный контроль над соблюдением прав человека в мире? Это помогает?

- Если речь идет о международно-признанных правовых документах Организации объединенных наций, Международной хартии по правам человека и т. д., то, по крайней мере, есть основания для международных органов и других стран требовать их соблюдения. Скажем, как это было с Хельсинкским актом, когда Советский Союз подписал его по своим причинам, то есть сам согласился с требованиями соблюдать права человека, и это потом сыграло очень большую роль, потому что он тем самым взял на себя обязательства, которые пришлось как-то выполнять. Поэтому такого рода вещи еще могут иметь эффект. Что касается односторонних санкций (а здесь ведь речь идет лишь об односторонних санкциях, когда одна конкретная страна или ряд конкретных стран принимают меры в отношении других), то они, строго говоря, юридической силы не имеют. Почему другие должны выполнять то, что принял ваш парламент?

С точки зрения эффективности, то есть способности воздействовать на ту или иную элиту, может быть по-разному, и какой-то эффект, безусловно, это может иметь. В отношении России — вряд ли, а вот в отношении других стран, например Украины, может быть.

Читайте также:

Представитель пресс-службы МВД России возмутился распространением новости о возбуждении нового уголовного дела против Сергея Магнитского и объяснил, почему это "просто глупость"

Что творится за стенами, где умер Сергей Магнитский

Рубрика: Политика

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика