05.12.2011

Выборы в Госдуму: маленькое предательство в больших масштабах

4 декабря в России прошли выборы депутатов Государственной думы шестого созыва. Наш корреспондент побывал на выборах в качестве наблюдателя от партии "Яблоко

4 декабря в России прошли выборы депутатов Государственной думы шестого созыва. Наш корреспондент побывал на выборах в качестве наблюдателя от партии "Яблоко"

Выборы в роли Наблюдателя

Я, можно сказать, аполитична. В том смысле, что не состою ни в одной политической партии, не сочувствую, не отстаиваю и вообще не. Единственное, в чем проявляется моя политическая активность – в легкости быть втянутой в кухонные посиделки с друзьями, на которых мы смачно, но совершенно беззубо, поносим действующую власть и «Единая Россия» в тех случаях, когда она дает для этого повод. А за ней, как известно, не ржавеет.

Я записалась наблюдателем на выборы 4 декабря, потому что мне показалось, что это, во-первых, как-то правильно что ли, а во-вторых, такое простое действие, которое может быть полезным мне, как личности и может быть полезным другим, если им об этом всем процессе подробно рассказать. В-третьих, мне фантазировалось, что побыть в роли наблюдателя на выборах - это интересная возможность не просто читать сводки о том или ином «беспределе», а оказаться внутри него. Да и может беспредела-то на самом деле никакого нет:  бес его знает, кто на самом деле и зачем постит всю эту истерию, снимает эти странные ролики и прочее?...

Я аккредитовалась в наблюдатели на выборах 4 декабря от партии «Яблоко» просто потому, что это была единственная партия, от которой совершить подобный акт, вообще предоставлялось в моих собственных глазах приличным.

«На войну»

На выборы меня провожали как на войну – друзья затребовали, чтобы я записалась наблюдателем не на свой участок около дома, а в центре, чтобы «Если что, то мы могли бы быстро до тебя доехать» (номер участка я намеренно не называю, так как буду приводить в этой заметке разговоры, которые на пленку не записаны, и, соответственно, доказаны быть не могут. Да и не признают наши суды аудиозаписи…).

Панические настроения подогревались и партией, наблюдателем от которой я шла – они присылали истеричные инструкции с призывов не бросаться на амбразуру, первым делом узнать телефон и адрес полицейского участка, куда могут «загрести» и немедленно сообщить его всем близким и друзьям. Благодарили за мужество, стойкость и героичность, предостерегали, пугали, ужасали… В общем, я ехала к 7.30 на выбранный участок в состоянии воинственности и тотального недоверия ко всем и всему.

На избирательный участок пустили легко. Легко – значит, без угроз административным кодексом и звонков в штаб.  Просто проверили направление, паспорт, бейджик. Тут же на входе я познакомилась с наблюдателями от «Единой России». Других наблюдателей не наблюдалось, что на языке тренинга для Наблюдателей означало, что ни, пардон, в туалет не отойти, ни покурить, а в ситуации выхода на голосование по домам – просто разорваться на два маленьких наблюдателя. Подошел Председатель УИКа, который по ходу разговора оказался командированным на эту позицию от… КПРФ. «Боже! Какое облегчение! У меня будет идеальный участок! Мы вместе с Председателем будем смотреть в оба и вычислять карусельщиков, которые непременно приедут».  А после того, как на участке появился еще и Наблюдатель от КПРФ (точнее, член комиссии с правом совещательного голоса, кажется, это так называется), я вообще почти расслабилась.

Мы тут же вступили в наблюдательский сговор, благо, паренек не курил, я спокойно выходила подышать воздухом, оставляя его следить одновременно за:  урнами, столом «Открепительные талоны», другими столами и заодно за нашими коллегами из «Единой России», которые тихо сидели в конце коридора и вообще, казалось, мало интересовались происходящим.  Председатель приятно удивлял тем, что соблюдал совершенно все правила – и открепительные неиспользованные порезали в нашем присутствии, и урны продемонстрировали и опечатали, и о выездном предупредил за полчаса до, и водичку раздал, и не загонял в отстойник , а разрешал спокойно перемещаться по участку. Вам кажется, что это само собой разумеющееся? А вот нет! Для наблюдателей выделено пространство, покидать, которое им обычно запрещено под угрозой удаления с участка. А причина удаления в правилах прописана простая: «Мешает избирательной комиссии». Вот мешает и все – пошел вон!

«Откройте! Это избирательная!»

Рассказ о том, что такое выездное голосование заслуживает отдельной большой статьи, хотя бы затем,  чтобы лишний раз рассказать о том, как живут наши старики… Но в этом репортаже, что пишется в 4 утра нету места этому.  Я вызвалась на выездное голосование, потому что именно здесь грешили наибольшим количеством и вариативностью нарушений на выборах – и что садятся прямо в ближайшем кафе и рисуют бюллетени, и что агитируют в  квартирах, и прочая, прочая. По факту наше выездное оказалось «выходным» мы переходили из дома в дом с переносной урной, бюллетенями (которые дали опять же четко по закону – количество заявок плюс пять процентов на случай, если кто из стариков случайно испортит свой экземпляр). Мы шли частично по заявкам, частично по списку, что, как оказалось, было первым, выявленным мною впоследствии нарушением на выборах. Потому что по закону запрещено ходить по квартирам, согласно списку, заранее предоставленному социальными службами, а мы ходили именно по такому списку.

Старики, глядя на состояние которых, реально сердце разрывалось, один за другим голосовали за «Нашего президента» - «Единой России». Во многих случаях за голосованием наблюдали представители соцслужб. В общем, понятно, чем ценны власти эти избиратели…

«Идеальный участок, такой участок…»

На «выходное голосование» у нас ушло три часа. Мы вернулись, нас покормили по талонам за казенный счет. На избирательном участке было нереально тихо и спокойно. Я читала смски от Яблока и сводки друзей в социальных сетях, о том, что в Москве происходят нарушения на выборах: беспредел, карусели, автобусы, подкупы, подрисовки бюллетеней. Читала заметки знакомой девочки, которая тоже пошла наблюдателем, и ее выперли с участка по причине того, что пришла избирательница и обнаружила, что… за нее уже проголосовали! Девочка стала снимать это на видео в телефон и оказалась за порогом участка.

Я просто не могла поверить в реальность фактов, сидя на моем идеальном избирательном участке. Мы откровенно скучали с коллегой от коммунистов и поговаривали о том, что, может, связаться со штабами и свалить на какой-нибудь более проблемный участок, мол, зря штаны просиживаем. Но на улице шел такой мерзкий дождь, у нас наливали чай и кофе и была такая доброжелательная свобода… Тем более, мы задружились со всей избирательной комиссией, с которой ходили курить и говорили за жизнь. «Ну, неужели вам не спустили нужный процент? – спрашивала я. – Да ты что! У нас председатель из КПРФ! Ну, какие цифры? Может там где-то что-то происходит, но у нас-то!..»

Так мы доплыли до закрытия избирательного участка. Правда, за 10 минут до закрытия оного, я заметила странный «Заказной» автобус, припаркованный прямо около УИК на аварийке с ярославскими номерами. Я сообщила об этом в штаб, но ажиотажа на участке не наблюдалось и мы про автобус забыли.

«Концепция изменилась, а чо?»

Осталось дело за малым – подсчитать количество явившихся избирателей по спискам на выборы 4 декабря, оставшиеся бюллетени погасить, отрезав левый верхний уголок, далее при всех высыпать из всех урн бюллетени пересчитать их на предмет «Сошлось не сошлось», затем отсортировать  по партиям и подсчитать за кого, сколько, собственно народу проголосовало.

Тут есть маленькое отступление, дабы неподготовленный читатель мог сориентироваться. Закон о выборах касательно данных процессов регламентирует, во-первых, подсчет голосов начать незамедлительно после закрытия участка, во-вторых, каждый бюллетень должен быть предъявлен всем и оглашен. В-третьих, делать перерывы в подсчете категорически запрещено. В-четвертых, все урны должны постоянно находиться под присмотром. В-пятых, по итогам все подсчеты должны быть произнесены вслух и занесены в увеличенную форму протокола, который вывешивается на всеобщее обозрение с самого начала выборов и заполняется по мере появления данных.

Забегая вперед, я скажу, что практически все эти положения на моем участке попали под грустную статистику нарушения на выборах.

Идиллия прекратилась внезапно. Вдруг подсчет списков избирателей затянулся на, внимание, два с половиной часа. Это списывалось на то, что «девочки очень сильно устали, ничего не соображают и все путают!» Мы в это время вместе с коллегой наблюдателем и Председателем избирательной комиссии находились в комнате, куда снесли все урны. Нам, наблюдателям, казалось, что урны – важнее всего. Не рискну предполагать даже, но немного думающий читатель сможет сам нафантазировать, что можно было сделать за два с половиной часа со списком избирателей, который все это время не видел ни один из наблюдателей…

Наконец, «перекур» был закончен. И тут выяснилось, что одна из урн с «выездного голосования» на выборах 4 декабря пропала. В том смысле, что никто не знает, куда же она делась. Потом вспомнили, что ее унесли в отдельный кабинет. Правда, на это событие Председатель тут же заявил, что если мы, наблюдатели, будем сильно возражать, то он легко готов признать все бюллетени в пропавшей урне недействительными. Душка! Мы жалобу не подали, бюллетени недействительными признаны не были. Почему? Потому что тут казалось все просто – если совпадает количество бюллетеней с количеством заявок, значит, все в порядке. А голосовать – так там все равно голосовали за тех, кто обычно заинтересован в нарушениях на выборах.

В общем, это было первое, что мы съели. Но потом начался действительно беспредел.  Нет, нас не выгнали из комнаты, где подсчитывают бюллетени, нам даже не произнесли коронную в таких ситуациях фразу: «А теперь все наблюдатели отступают на 6 шагов». Мы сидели рядом и, молча, смотрели на то, как восемь женских пар рук членов избирательной комиссии ловко перебирают тонкие длинные бумажки, раскладывая их, то так, то эдак. Мы ждали, что вот сейчас их пересчитают и озвучат общее количество. Но этого не произошло. «Концепция изменилась, а чо? Теперь мы сейчас их отсортируем и потом уже будем считать!»

Бюллетени складывали по пять, потом по десять, потом по пятьдесят. Передавали друг другу и возвращали на место.  Периодически укладчицы избирательного участка говорили: «Ну, начальник, перекур!», оставляли бюллетени и уходили, потом возвращались, продолжали своей действо и уходили снова. Это повторялось раза три. Начальник сник в самом начале голосования. Его энтузиазм исчез буквально в одну секунду – он заполнял кроссворд, закрывал глаза, уходил из кабинета минут на 10. У него вообще пропал интерес к тому, что происходило после выборов 4 декабря. В комнате всегда кроме нас оставался еще кто-то, но факт заключается в том, что на эти перерывы никто не имел права. Не озвучить общее количество бюллетеней до их сортировки – никто не имел права. Не имел права…

В итоге получилась одна гигантская кучка, одна поменьше, одна еще поменьше и, например, 3 бюллетеня за то же «Яблоко», что быть просто не могло потому, что в течение голосования, видя, мой яблочный бейджик, ко мне на избирательном участке подходили люди и говорили:  «Я проголосовал на выборах 4 декабря за «Яблоко»! А на выездном я видела лично двух людей, которые голосовали при мне... Кроме этого и я, и наблюдатель от КПРФ оба видели, что в гигантской кучке лежат бюллетени, в которых стоят отметки избирателей совершенно за другие партии.  Мы потребовали продемонстрировать нам бюллетени из гигантской кучки. Хотя бы выборочно. Нам было отказано в категорической форме. И процесс был свернут буквально за 5 минут.

Результаты голосования на выборах 4 декабря никто не произнес, бюллетени были просто расфасованы в пакеты и все разбрелись. Я побежала звонить в штаб, коллега наблюдатель тоже. Я села писать жалобы, коллега вернулся, развел руками и сказал:  «Мне сказали не вмешиваться, ничего не делать. Я в шоке, но я ухожу». Он отказался даже подписаться под моей жалобой.

Дальше события продолжали разворачиваться не менее бурно. По  Закону, мне, как наблюдателю на избирательном участке, полагается получить копию финального протокола. На тренинге предупреждали, что это может быть проблемой, потому что протокол нужен в том числе и как «улика» до того, как протокол попадет в ТИК (территориальную избирательную комиссию) и над ним не поработают для того, чтобы получить свои «правильные» результаты.  Соответственно, находятся множественные причины, по которым наблюдателю на избирательном участке протокол не дают. Например, «У нас в принтере кончился картридж!» На этот случай у меня была с собой своя форма пустого протокола.

Так вот, у нас действительно на избирательном участке внезапно «не оказалось принтера», но взять мою форму категорически отказались и Председатель уехал в ТИК.  К этому времени, все присутствующие наблюдатели разъехались по домам, махнув рукой на протокол выборов 4 декабря и он остался нужным только мне.

Председатель вернулся действительно с распечатками, но тут выяснилось, что мне могут отдать только копию оригинала, на который поставят печать, но «Вот горе-то какое! Ксерокса у нас тоже нет!» Я сказала, что поеду за ними в ТИК и не уеду без копии протокола, после чего вдруг ксерокс нашелся. Я забрала свою совершенно, на самом-то деле, бесполезную, но почему-то так важную мне бумажку и уехала с избирательного участка домой около 2 часов ночи.

Вышеописанное длилось примерно час. Все это время меня не покидало чувство глубокого стыда от происходящего, более того, я точно знаю, что чувство стыда не покидало и моего Председателя: он подписал мне все жалобы, на все соглашался, а на мое «Что же за п-ц у вас тут творится?» как-то виновато отвечал: «Это еще ничего, могло бы быть гораздо хуже…». Члены избирательной комиссии, видя мое полное оцепенение, заботливо спрашивали: «Анечка, ты что, чем-то расстроена?» «Да, расстроена, тем, что у вас тут беспредел». «Ну что ты так переживаешь, это фигня! Ну все же уже давно было предопределено, не переживай!..»

И они, я  верю, действительно были искренны. Да вот только меня, совсем не наивную, но обманутую этим своим «Идеальным» участком, мучила беспрерывно вращающаяся в голове мысль о том, что меня предали на выборах 4 декабря. Предали таким вот маленьким-маленьким предательством, но отчего-то в таких больших масштабах и последствиях совсем даже не только для меня, что размер значение потерял.

Анна БОКШИЦКАЯ

Рубрика: Политика

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика