После бойни

Давние друзья – восемнадцатилетние Елена Дудаль и Илья Герасименко в ту ночь вместе зашли в злополучный универмаг. Оба и понять ничего не успели, как оказались в реанимации.
– Алена сейчас уже почти выздоровела, – рассказывает Анатолий Семенович, отец Елены Дудаль, которой достались две милицейские пули. – Теперь уже и руку может поднимать, хотя это ей пока трудновато.
Одна из пуль раздробила девушке лопатку, другая застряла в шее – около позвоночника. К счастью, куски свинца врачи извлекли успешно, а разбитую кость собрали по кусочкам. Сейчас Елена даже вышла на работу. О стрельбе в универмаге она предпочитает не откровенничать.
– Я не хочу, чтобы меня грохнули, – сказала девушка.

Едва Лена встала на ноги, ее вызвали в Следственный комитет при прокуратуре (СКП), где продержали пять часов.
– А через неделю – еще один вызов, – рассказывает Анатолий Семенович. – Я недоумевал: для чего? Ее там заставили подписать какие-то бумаги. Одна из них – о неразглашении. Не понимаю, что за мера такая – по-моему, тут как раз надо разглашать… А еще следователь сказал ничего не говорить ни газетчикам, ни телевизионщикам. И пригрозил: будете болтать, всем будет плохо.

Между тем, по словам Анатолия Семеновича, одно время его дочка даже собиралась поступать в милицейский колледж. Но быстро передумала.
– Там нам намекнули, что за поступление придется заплатить три тысячи долларов, – продолжает отец Лены. – А откуда у нас такие деньжищи? Пришлось эту затею оставить. А теперь она о милиции и слышать не хочет… Да я сам этого гада в милицейской форме и таких, как он, давил бы на месте. Они же хуже бандитов, они узаконенные бандиты!

В семье Лены подумывают о судебном иске против Евсюкова, но совершенно не представляют, куда нести бумагу.
– Они же там все друг друга покрывают, – говорит Анатолий Дудаль. – Приду я с жалобой, а там те же милиционеры будут его выгораживать. Адвокат говорит: надо дождаться окончания следствия и решения суда.

Что-то мне подсказывает, что ждать придется очень долго.
Илья Герасименко тоже идет на поправку. Елена недавно его навещала. Рассказывает, что он уже встает и может говорить, правда, пока Илье это дается с трудом – мешает металлический имплантат, вживленный в раздробленную челюсть. И пулю, засевшую под сердцем, врачи до сих пор не могут извлечь.

– Мы сейчас ведем переговоры с госпиталем им. Бурденко, там лучше всего умеют лечить огнестрельные ранения, – рассказывает адвокат Ильи Игорь Трунов. – Но дело в том, что операции там бесплатно делают только военным. Вот хотим получить справку из суда, чтобы сделать операцию в рамках возмещения ущерба.

Илья Герасименко – первый из потерпевших по делу Евсюкова, кто подал иск с требованием о возмещении вреда на сумму 5 млн рублей. В том, что суд пойдет навстречу парню, адвокат уверен больше, чем в том, что на скамье подсудимых окажется Евсюков.

– Такие подозрения вполне обоснованны и справедливы, – считает адвокат. – Вы знаете, следователи, которые занимаются делом Евсюкова, недавно предъявили мне претензии: почему это я так много комментирую его ход в СМИ? И попросили не быть слишком разговорчивым. Я в свою очередь поинтересовался, почему дело все еще не в суде, и выяснилось, что Евсюкова до сих пор не отправили на психиатрическую экспертизу!
От методов работы следователей со свидетелями опытный адвокат пребывает в шоке.

– Они начали допрашивать Илью сразу после операции, – рассказывает Трунов. – А он еще не отошел после наркоза, с железом в челюсти и говорить вообще не мог. Я поинтересовался, зачем надо допрашивать человека в таком состоянии. Они ответили: врачи дали добро. На мою реплику о методах получения этого «добра» услышал: «Вы же не хотите, чтобы мы в отношении Герасименко начали проверку – что он делал ночью в этом магазине». Причем все это происходило в палате, Илья все слышал.

Адвокат утверждает, что к некоторым потерпевшим являлись люди, представлявшиеся коллегами Евсюкова, и предлагали по 100 тысяч рублей в обмен на расписки с отказом от исков. По этому поводу Трунов обращался с заявлением в СКП: «Я надеюсь, что реакция будет, потому что всё это похоже на попытку подкупа и давления на свидетелей».

Но это отдельный разговор, а вот почему свидетелям запрещают общаться с прессой?
– Подписка о неразглашении взята с них в интересах следствия, – пояснили в СКП «Собеседнику». – Сейчас идет сбор необходимых доказательств, без которых дело в суде просто развалится. Евсюкову назначена психиатрическая экспертиза, необходимы также судебно-медицинская экспертиза пострадавших и еще ряд процедур.

По-видимому, исхода ждать придется еще не один месяц. Хотя, если бы не тянули с психиатрическим освидетельствованием Евсюкова, начать судебное разбирательство ничто не мешает: бывший майор не отрицает вины, свидетели готовы говорить. Но неизвестно, какие темные дела столичной милиции при этом могут всплыть на поверхность. Похоже, единственный способ это предотвратить – затормозить следствие. А дальше, глядишь, и дело подзабудется, и фигуранта признают невменяемым…