Стальные яйца Петра Павленского, комочек смерти и пропаганда самоубийства
Обвиняемый по «Болотному делу» Сергей Кривов прервал голодовку, которую он держал, протестуя против ограничения доступа к материалам дела. До этого два дня подряд судья не пускала на заседания бригаду «скорой», вызванную Кривову, который терял сознание
Обвиняемый по «Болотному делу» Сергей Кривов прервал голодовку, которую он держал, протестуя против ограничения доступа к материалам дела. До этого два дня подряд судья Наталья Никишина не пускала на заседания бригаду «скорой», вызванную Кривову, который терял сознание.
Голодовка всегда была крайней мерой, перед которой отступали, случается, целые народы. (Правда, для этого требовалось, чтобы голодал не доктор Хайдер, а махатма Ганди.) Российская власть отступать не торопится. «Собеседник.ру» уже писал о том, что Сергей Кривов как будто стал в рамках этого процесса своеобразным мальчиком для битья — несмотря на то, что является в свои 52 года самым «возрастным» среди «узников 6 мая». Именно его уже несколько раз жестоко бил конвой, и именно его, кажется, более всего стараются «сломать».
Прервать саморазрушительную акцию протеста Сергея Кривова убедили и сейчас, и в прошлый раз, насколько известно, правозащитники. В принципе на случай, если положение протестующего станет угрожающим, в российских узилищах практикуется искусственное кормление. Те, кто проходил через эту процедуру, говорят, что её саму по себе можно расценивать как пытку. Особенно туго приходится, когда в питательном веществе, с помощью которого в узнике поддерживают жизнь, встречаются комочки — они застревают в шланге, и его принимаются прочищать, не вынимая из пищевода узника.
Эту процедуру в деталях описал, пожалуй, самый известный голодающий зек — диссидент Анатолий Марченко. Именно его смерть от последствий 117-дневной голодовки в 1986 году, как считается, подвигла Михаила Горбачёва начать процесс пересмотра дел по политическим статьям. Не хотелось бы ставить вопрос таким образом, но всё же: окажись на месте Марченко Кривов или Толоконникова, изменилось бы что-нибудь?
Едва ли. Можно по-разному относиться к акции, проведённой Петром Павленским на Красной площади в бывший День милиции. Многие считают, что молодой человек, называющий себя художником, просто не в себе. Однако в общении с журналистами Павленский не производит впечатления умалишённого и вполне внятно объясняет иносказание, лежавшее в основе скандального перформанса: дескать, примерно вот так же и российское общество — сидит приколоченное недуховной скрепой за причинное место и тупо на эту скрепу пялится.
В роли скрепы выступает, конечно, государство со своей бюрократией и коррупцией, которого всегда много, а ты всегда один. Можно, конечно, пытаться ему противостоять «без политики», просто защищая свою среду обитания. Одним из таких защитников был Михаил Бекетов, экс-редактор «Химкинской правды». Жестоко избитый и пролежавший несколько часов на снегу, журналист лишился части мозга и половины туловища. Он пытался восстановиться и, насколько это возможно, вернуться к нормальной жизни, даже лично встречался на кремлёвском приёме по случаю Дня печати с Владимиром Путиным. Путин пообещал найти нападавших на Бекетова.
На той встрече Владимир Путин награждал Михаила Бекетова премией правительства РФ в области печатных СМИ. Мы не знаем, был ли награждён премией правительства в области охраны правопорядка кто-то из омоновцев, пострадавших на Болотной площади 6 мая 2012 года. Однако мы видим, что никто из них не оказался, слава богу, в состоянии, в котором был после нападения Михаил Бекетов. Тем не менее, буквально сегодня Владимир Путин вновь сравнил события на Болотной с революцией 1917 года (хотя, как всегда «не исключил» помилования «узников 6 мая»). Нападавшие на Михаила Бекетова не найдены до сих пор. Сам Бекетов умер полгода назад. Он лёг в больницу на обследование, и в медучреждении его, инвалида, тоже кормили через трубку. Он подавился чем-то наподобие комочка, описанного всё тем же Марченко.
Мы находимся в театре жестокости — Чехову и не снилось, хотя комочек смерти у нас как ружьё на стене — всегда наготове. Вопрос лишь в том, когда он «выстрелит», влетит каждому в глотку. Некоторые — как Александр Долматов, покончивший с собой в виду неизбежной выдачи из Голландии на родину — предпочитают его не дожидаться. Некоторые, как Пётр Павленский, личным примером пытаются показать, что нас ждёт — только, как и положено в искусстве, делают это метафорически и «понарошку». Официально в России при этом пропаганда самоубийства запрещена. Вероятно, как в известном анекдоте, государство просто не любит конкуренции.
Читайте также:
