Кто стоит за скандалом в Свято-Боголюбском монастыре

Год назад, в октябре 2009-го, «Собеседник» рассказывал о скандале вокруг владимирского Свято-Боголюбского монастыря, при котором был детский приют. Сбежавшая оттуда 17-летняя Валя Перова написала открытое письмо президенту о том, как над детьми издеваются монахини. В самом монастыре утверждали, что показания Вали – плод подростковой фантазии. Мы не очень-то в это поверили, зато проверяющие – да. И вот результат:  скандальная история повторилась с пугающей точностью.

«Валя была похожа на маугли»

После прошлогоднего скандала Валя Перова попала в приемную семью в Гусь-Хрустальный, закончила там 9-й класс на «хорошо» и «удовлетворительно». Сейчас она учится во Владимире на повара-кондитера, живет в общежитии при лицее. Валя продолжает ходить в церковь, регулярно причащается и исповедуется. Но разговоров о жизни в Свято-Боголюбском монастыре старается избегать. Люди, знавшие девочку год назад и помогающие ей сейчас, рассказали мне, что после монастыря Валя была похожа на маугли:

– Она не умела пользоваться элементарными вещами. Ее надо было учить переходить дорогу. Из-за того, что Валя много лет прожила в закрытом коллективе, у нее не было никакого социального опыта. Ей 18 лет, но по тому, как она до сих пор себя ведет, как общается, можно дать не больше 15. Как она будет жить дальше, непонятно.

После письма Вали Перовой в монастырь одна за другой с проверками стали приезжать комиссии. Попечительский совет Свято-Боголюбского монастыря дал официальный отчет, предельно проясняющий его отношение к случившемуся: «Были обнародованы итоги работы авторитетных структур гражданского общества, а также специальной комиссии Владимиро-Суздальской епархии, проводившей в обители собственное расследование по обвинениям, изложенным в письме. Однако никакого подтверждения фактов «насилия над детьми», о котором взахлеб с подачи инициаторов скандала трубили СМИ, обнаружено не было».

Прокуратура не стала возбуждать уголовное дело по факту жестокого обращения с детьми. Тем не менее часть боголюбских сирот были переведены в детский дом во владимирский город Камешково, 34 ребенка с согласия родителей – в епархиальную школу-пансион в Суздале. Остаться с мамами в монастыре разрешили только 5 девочкам – они учились в старших классах и не хотели менять школу. О скандале все забыли. Но в октябре нынешнего года об издевательствах в монастыре стали рассказывать другие бывшие воспитанники боголюбского приюта, ныне ученики школы-пансиона – Степан Вус, Ксения Головченко и Марина Лойко. По словам подростков, их били ремнем, лишали еды и сна, за провинности наказывали, заставляя приседать по много раз и есть соль. В самом монастыре от обвинений, разу-меется, открещиваются, как и в прошлом году: мол, дьявольская ложь.

«Атмосфера там сектантская»

В прошлом году я ездил в Боголюбово, был в монастыре. Матушка Антония, которая, говоря мирским языком, отвечает за связи с прессой, показала вполне уютные комнаты, в которых тогда жили девочки, классы, где они учились. Внешне Боголюбский монастырь – обычное церковное учреждение, даже красивое: богатый храм, часовня, подворье выложено плиткой. Но мне тогда показалось, что это отдельное государство со своими законами и порядками. От внешнего мира его отделяют белокаменная ограда и железные ворота с пунктом охраны. Некоторые местные бабушки признались мне, что лишний раз стараются в этот монастырь не ходить, «монашки там больно неприветливые».

– Атмосфера этого монастыря скорее сектантская, – говорит протодиакон Андрей Кураев, профессор Московской духовной академии. – Там не ориентированы на то, чтобы прислушиваться к словам владимирского архиепископа и Патриарха Московского и всея Руси. Этот монастырь как таковой – генератор страхов. Аксиома проповедей духовника монастыря, отца Петра, в том, что в мире правит антихрист, а епископы этого не понимают. В монастыре отказываются от паспортов, налоговых номеров и участия в недавней переписи населения.

Сейчас выдвигают много версий о том, кто и что стоит за очередным скандалом вокруг Боголюбского монастыря. Одна из них – что это часть кампании по дискредитации РПЦ. Правда, не вполне понятно, почему в этом наезде фигурирует только один монастырь. По другой версии, скандалы организованы с целью отобрать у церкви право заниматься воспитанием и образованием сирот. В пользу обеих версий говорит тот факт, что подростки, вдруг вспомнившие об истязаниях в монастыре, уже около года там не живут. Хотя сути дела это не меняет.

Поражает другое: почему в прошлом году так быстро сошел на нет скандал вокруг побега Вали Перовой? Не исключено, что тут не последнюю роль играет личность духовника монастыря – отца Петра (Кучера), ветерана войны и, по слухам, очень уважаемого в силовых структурах и администрации президента человека.

– Порой люди, вроде бы вполне состоявшиеся и успешные, в качестве духовных советников находят странных батюшек, – говорит Андрей Кураев. – А потом соответственно их защищают.

Говорят, вежливая просьба не выносить сор из избы поступила и отцу Максиму Хижию – протоиерею Свято-Троицкого храма в Гусь-Хрустальном, который в прошлом году помогал Вале Перовой. Сейчас он категорически отказывается от любых комментариев по поводу нового скандала вокруг монастыря.

«В монастырь – только паломниками»

Новым «боголюбским делом» занимается детский омбудсмен Павел Астахов. Он призвал не делать скорых выводов, потому что подростки уже несколько раз меняли свои показания. Этой же точки зрения придерживается и Андрей Кураев. Но Владимирская епархия, видимо, решила подстраховаться, приняв недавно решение о пребывании детей с родителями на территории Боголюбского женского монастыря: «Исключить дальнейшее пребывание в монастыре (в качестве трудников, трудниц или послушниц) родителей с детьми. Приезжающие в монастырь на богомолье могут оставаться в монастыре только в качестве паломников, на срок не более 3–5 дней, с обязательной записью в журнале посетителей. Указать руководству означенного монастыря на недопустимость в области духовной миссии при общении с паломниками, тем более имеющими несовершеннолетних детей, насилия над душой, лишая их свободного выбора между монашеством и богоугодной жизнью в миру как равных перед Богом в деле спасения».

Бросается в глаза последний пункт: выходит, в монастыре действительно не все было так гладко, как уверяли?

О ком мы еще не знаем? Ведь, кроме Вали, Марины, Ксении и Степана, были и другие. Была Алевтина Теленкова, о которой я писал в прошлом году, – видеться с девушкой ее родителям разрешалось только в присутствии монахинь. Была Ольга Кочанова, которая вернулась домой на костылях. Была москвичка Тамара Степановна, дочь которой заперлась в монастыре, забрав с собой двоих детей. Женщина рассказывала, что встречаться с близкими может только в присутствии монахинь. Она хотела вернуть хотя бы внучку, и на днях я позвонил, чтобы узнать, добилась ли она этого.

– Извините, пожалуйста, я не занимаюсь этим вопросом. До свидания, – выпалила Тамара Степановна и бросила трубку. С тех пор ее телефон не отвечает. Почему, можно только догадываться.

И сколько еще «заложниц», которые молчат, – известно разве что Богу и монахиням Свято-Боголюбского монастыря.