Глобус Узбекистана

Родина большинства из нас – Союз Советских Социалистических Республик – официально прекратила свое существование 26 декабря 1991 года, практически 20 лет назад. И мы никак не могли пройти мимо этого грустного, в общем, юбилея. Конечно, фактически распад империи происходил в течение нескольких предыдущих лет: в ходе «парада суверенитетов» из-под контроля центра уходила одна республика за другой. Страна, занимавшая одну шестую часть суши, в которой проживали 290 млн человек, развалилась на 15 независимых фрагментов. Чего же бывшие братские республики добились за два минувших десятилетия? Хорошо ли нам жить по отдельности? Кому живется лучше, кому хуже? Все ли советское ушло в прошлое и предано забвению?

В течение этого года журналисты «Собеседника» побывают во всех республиках бывшего СССР и расскажут вам о тамошнем житье-бытье. Первый адрес – Узбекистан. Наш маршрут: Фергана –
Ташкент – Самарканд – Бухара.

После распада СССР Узбекистаном 20 лет бессменно управляет один и тот же президент – Ислам Каримов. В стране не было революций, дефолтов, кризисов. Это законсервированное государство развивалось по своему пути, избегая катаклизмов, строя великие сооружения и одновременно с этим поставляя 5-миллионную армию гастарбайтеров в более богатые страны.

Еще в самолете Москва – Фергана я познакомилась с типичным современным узбеком. Он возвращался с заработков в Москве. Дома получал бы 5 тысяч в пересчете на российские рубли в месяц, в России зарабатывал 30 тысяч. Гастарбайтер летит бизнес-классом. У него – большие планы: купить «Дэу Матиз» за 7 тысяч $ и заплатить калым за невесту, что обойдется дешевле – в районе 500$. Современность здесь соседствует с древними традициями, которые не вытравили даже 75 лет советской власти.

Путешествие во времени  здесь на каждом шагу. По отличной трассе мы попадаем на восточный рынок Маргилана – городка рядом с Ферганой. Прямо на глазах покупателей в печах (тандырах) выпекают лепешки, на прилавках лежат фрукты и сладости, продается огромное количество вышивок, ножей, куколок ручной работы. Русская художница Люба Семидорова, которая сопровождает меня, говорит, что здесь все вовлечены в восточный базар: налоговый инспектор может на досуге писать картины на кусках кожи, водитель такси – делать кованые сундуки, и практически в каждом доме Маргилана стоит ткацкий станок. Хенд-мейд, который так высоко ценится во всем мире, здесь стоит совсем недорого – от 5 долларов за шелковый шарф ручной работы.

Заезжаем на фабрику Егорлык, где на старых станках мастерицы ткут шелк. Говорят, предприятие принадлежит старшей дочери Ислама Каримова Гульнаре, которую называют Первая дочь (вместо первой леди – супруги президента, которая чурается публичности).

Принцесса

Здесь обо всем, что стоит денег и имеет хоть какую-то привлекательность, говорят, что оно – «Гулино». О Гуле в Узбекистане можно слушать долго – это бесконечная сказка в чисто восточном стиле. О капризной и амбициозной дочери всесильного и грозного падишаха и подвластном им, бедном, но стойком и хитром народе.

– Рассказывают, что в одно лакомое заведение пришли «люди от Гули» и спросили, за сколько хозяин готов его продать. Владелец ответил: «Двести тысяч», имея в виду доллары. На следующий день ему привезли 200 тысяч сумов, то есть чуть больше 100$.

До последнего времени именно Гулю прочили в преемницы 70-летнему отцу. Но потом сценарий вдруг резко поменялся: Каримов отправил дочь послом в Испанию и начал гонения на холдинг «Зеромакс», который, по слухам, принадлежал Гульнаре. «Зеромакс» зарегистрирован в Швейцарии, что не помешало ему подмять до 40% узбекской экономики. Кроме того, Принцесса еще поет, выпускает свою линию одежды и активно тусуется с мировыми звездами. У младшей дочери президента Лолы амбиций меньше, поэтому ей прощают «мелкие прихоти» вроде ужина с Моникой Белуччи, который обошелся в 200 тыс. евро.

Гонения на «Гулин» бизнес в Узбекистане воспринимают двояко: Папа (так называют Каримова) решил одернуть зарвавшуюся дочь или, наоборот, – спасает ее от волны народной нелюбви. Точно не знает никто. Власть в Узбекистане – это черный ящик. Непонятно, как именно функционирует, но достаточно эффективно: за прошедшие два десятка лет в Узбекистане появились прекрасные дороги, по рельсам бегают современные поезда, ташкентское метро вполне может соревноваться с московским.

– Но за это время в стране стало в 2 раза больше тюрем, – говорят мне местные «несогласные», которые просят не называть их имен.

Криминал здесь побороли: на улице можно оставлять незапертый автомобиль (за угон сажают на 15 лет), наркоторговля спряталась глубоко (за нее тоже жестоко карают), и результат – узбекистанские кварталы могут считаться одними из самых безопасных в мире.

После взрыва в центре Ташкента в 1999 году в стране не прекращаются суды над «радикальными исламистами».

– В большинстве случаев это все-таки паранойя властей, – сказал мне при встрече правозащитник Сурат Икрамов. – Давят всех, на всякий пожарный.

Сурат Икрамов – правозащитник с необычной для Узбекистана судьбой. То есть поначалу вполне обычной – гонения, угрозы, избиения неизвестными. Но после одного нападения, когда Икрамов чудом выжил, за него вступились Америка и Европа, а ряд стран даже в знак протеста отозвали своих дипломатов из Узбекистана. Тогда Икрамов стал особо охраняемой персоной, у его подъезда круглосуточно дежурят милиция и СНБ (Служба национальной безопасности). Чтобы на примере Икрамова мир видел, что дела с правами человека в Узбекистане не так уж плохи.

Бизнесмены, работающие в Узбекистане, с иронией относятся к «профессиональным паникерам» – оппозиционным журналистам и правозащитникам.

– Есть свои особенности, но жить и работать можно, – считает местный бизнесмен, русский по происхождению, Владимир. – В стране два курса валюты – официальный и черный, но у каждого есть «свой человек», который продаст доллары по приемлемой цене. Власти давят планом по сдаче выручки в банк, при этом обратно деньги со своего счета не так легко получить – действуют ограничения. Выручает то, что всегда можно «договориться» – при этом даже не приходится платить. Говоришь: ака (уважительное узбекское обращение), пойми, если я все деньги отдам в банк, мне завтра не на что будет покупать продукты для кафе на базаре – и находим компромисс… В Узбекистане практически нет импортного алкоголя – он под запретом (чтобы поддерживать отечественного производителя), импортные автомобили облагаются такими пошлинами, что по карману только сверхбогатым гражданам, которых тут немного, а местный «продукт» – «Нексия» и «Дэу Матиз» продаются на 10–15% дороже, чем даже в России. Или еще местный «пунктик» – каждое предприятие обязано направлять рабочих на уборку хлопка. Но и его можно обойти: мне проще нанять мардикера (сезонного рабочего), который отработает положенные человеко-часы, чем вырывать своего сотрудника из трудового процесса. Вот с детьми сложнее – их отправляют «на хлопок» целыми классами, с малолетства, работать по 1–2 месяца в году. Вот их жалко отрывать от дома и учебы. Но хлопок – это наше всё, тут лучше даже не перечить… Но вечное узбекское лето и доброжелательный народ – это дополнительные плюсы. Которых, например, нет в той же Москве.

Столица

Ташкент – необычный мегаполис. В нем нет пробок и квартирного вопроса. После страшного землетрясения 1966 года весь Советский Союз восстанавливал узбекскую столицу – настроили впрок: даже 20 лет спустя в городе нет бомжей и проблем с жильем.

Красивые проспекты, идеальные дороги, чистые улицы, новые здания – и при этом удивительно мало горожан.

– В советские и начальные постсоветские годы на улицах Ташкента было не протолкнуться. А наш «Бродвей» – центральная пешеходная улица – был любимым местом встреч и прогулок. Сначала с него вытеснили художников, потом убрали кафе. Обрати внимание: в городе толком даже лавочек нет. А зачем? Народ будет собираться, разговаривать, обсуждать, так и до революции недалеко. А это главный страх местной власти, за примером далеко ходить не надо – Киргизия под боком, – рассказывает мне старожил Ташкента, местный корреспондент Юрий. – Несколько центральных улиц расширили – по ним ездит президент Ислам Каримов. Перед его проездом улицу перекрывают «теннисисты» – военные, которые получили свое спортивное прозвище за черные чехлы, в которых у них спрятаны автоматы.

История современного Узбекистана «написана» на ташкентских улицах. В центре города раньше стоял памятник фон Кауффману, потом его последовательно сменяли Карл Маркс, красноармеец – борец с басмачеством, Русско-узбекский словарь и, наконец, последнее перевоплощение – завоеватель Тамерлан.
– Узбеки не кинулись рьяно переписывать историю. Они мягко замещают русское и советское, – сказал мне преподаватель местного колледжа Александр Куприн.

Узбеки – древний народ, который не станет, как нашкодивший школяр, вырывать главы из учебника истории. Один местный русский сказал мне: «Есть ли тут гонения на русских? Нет, к нам относятся, как к редким, краснокнижным экземплярам». Может быть, потому, что русские здесь не столько завоевывали, сколько спасались от войны – в солнечный Ташкент шел огромный поток эвакуированных или приезжали отстраивать город после землетрясения 66-го года.

Вечером встречаюсь в местном кафе с независимыми журналистами Узбекистана. На страницах официальной печати и в эфире госканалов не появляется критических материалов, оппозиционные сайты заблокированы (но большинство местных знает, как обходить запреты и попадать на нужные страницы), нелояльные иностранные журналисты в большинстве своем уже выдворены из страны. Журналисты, с которыми я встречаюсь, официально не работают по профессии, а для проникновения в нужные места для сбора информации у них есть корочки типа «Общества кинолюбителей», что позволяет им даже вести съемку.
Популярное обвинение – «клевета на узбекский народ». В последние несколько лет за это были осуждены (правда, тут же амнистированы) несколько журналистов. Одна из них – передо мной, первая узбекская женщина-оператор, известный фотограф Умида Ахмедова, которая с фотокамерой дошла до самых отдаленных кишлаков. Так на ее снимках появились улыбки, в которых не хватает зубов, бедняки, простой кишлачный быт.

– Я не репортер, я этнограф. Снимала жизнь народа, а в этом усмотрели политику, – сокрушается Умида. – Я этническая узбечка и люблю свою страну такой, какая она есть – разной, неоднородной. Если вижу интересное лицо или ракурс, я его снимаю и не думаю, как это будет воспринято властью.

Умиду осудили за клевету и по местной традиции тут же амнистировали. Теперь, собираясь на съемки, она говорит семье: «Поехала «клеветать». Что означает обычную работу, без оглядки на цензуру.

Из запрещенных тем в Узбекистане такие. Золотодобыча (Узбекистан на пятом месте по запасам золота в мире, но об этом не принято говорить – видимо, чтобы не вызывать вопросов о невысоком уровне жизни простого народа). Программа сокращения рождаемости (говорят, женщин, родивших троих детей, агитируют, а иногда и понуждают под угрозой увольнения пойти на «стерилизацию» – в независимом Узбекистане, несмотря на отток русскоязычных граждан, население за два десятка лет и так выросло почти на треть). В Узбекистане нет загранпаспортов, а на выезд из страны должны дать разрешение местные власти – соответствующим штампом в общегражданском паспорте.

Самарканд и Бухара

Эти два города – обязательные пункты программы.

– В советское время кого здесь только не было, – рассказывает владелец фотоцентра в Бухаре Шавкат Болтаев. Сейчас  больше гостей из дальнего зарубежья – корейцев, японцев, французов. Для них Узбекистан не поставщик дешевой рабочей силы, а страна уникальных древних памятников, которым по несколько тысяч лет, и кулинарных шедевров – одних только рецептов узбекского плова насчитываются десятки. Как и сортов риса, которые используются в приготовлении этого блюда.

Переехав из Ташкента в Самарканд на скоростном экспрессе, я неожиданно для себя поселилась в «номере Чубайса» – в старинной узбекской гостинице, где несколько лет назад останавливался Анатолий Чубайс. После покушения в 2005 году он неофициально приезжал именно в Самарканд, чтобы провести несколько дней в горах. В древние самаркандские и бухарские кварталы любят ездить кинематографисты «Мосфильма», Голливуда и Болливуда – такой роскошной натуры и такой низкой себестоимости съемочного дня нет нигде в мире. На могилу Тамерлана в Самарканде недавно приезжал известный боксер, просидел в усыпальнице великого завоевателя сутки, после чего, вернувшись в Россию, выиграл важный турнир. В посмертную силу Великого Тимура здесь верили всегда и с удовольствием и легким ужасом рассказывают всем легенду о пророчестве Тамерлана, который обещал страшные события в случае вскрытия его могилы, что и случилось в 1941 году, после того как прах Тимура побеспокоили советские археологи. В 1944-м в легенду поверил даже Иосиф Сталин, который велел вернуть останки на место, после чего наступил перелом в Великой Оте­чественной войне.

…Символ современного Узбекистана – золотой глобус, на который нанесен только Узбекистан. Иронично его так и называют – «глобус Узбекистана». А над ним – птичка хумо – птица счастья по местной мифологии.

визитная карточка

Республика Узбекистан

Население: 28 млн человек (85% узбеки, 5% русские, 10% таджики, казахи, каракалпаки, киргизы и др.)

Самые интересные места

Гур-Эмир (усыпальница Тамерлана и Тимуридов в Самарканде), маршрут «Великий шелковый путь», Хива – город-заповедник, музей под открытым небом

Бренды республики

Узбекская тюбетейка, узбекский плов, лепешка из Самарканда (должна быть съедобной в течение 2 лет), ножи из Намангана, керамика Риштана, вышивка из Бухары, шелк из Маргилана

«Собеседник» благодарит интернет-сайт «Фергана.ру» за помощь в подготовке публикации.