Города победы: Ленинград

Из современного Петербурга эта дорога выходит как Рябовское шоссе. Каждый километр этого пути отмечен двухметровым бетонным обелиском с золотой надписью «Дорога жизни».

Через Ладожское озеро шли грузы в осажденный Ленинград. Этот путь, получивший название «Дорога жизни», стал единственным, связывающим город с внешним миром.

А128 похожа на бабушкину стиральную доску – вся в рытвинах, едва смягченных снегом. Попадаются памятники, установленные на дороге. Это бетонный цветок (в память о погибших в блокаду детях) и каменные плиты с цитатами из знаменитого дневника школьницы Тани Савичевой («умерли все. Осталась одна Таня»). Ближе к Ладоге главной достопримечательностью «Дороги жизни» становятся палатки с надписью «Рыба». Свежая, мороженая, копченая. Рыбалка и торговля – основной бизнес местных жителей. Те, кто в него не вовлечен, ездят на работу во Всеволожск, на автомобильный завод.

В конце концов А128 практически упирается в Вагановский спуск. Здесь, на берегу Ладоги, стоит самый известный из памятников «Дороги жизни» – огромное металлическое разомкнутое кольцо, символизирующее прорыв блокады Ленинграда. В соседнем лесочке и стоял батальон Зинаиды Артемьевой. Она до сих пор приезжает сюда каждый год 9 мая. Теперь на месте землянок – особняки: район считается одним из самых престижных в Ленинградской области.

Через несколько километров, в поселке Осиновец, останавливаюсь у музея «Дорога жизни». Желтый деревянный домик, сосны и слегка припорошенные снегом останки кораблей, в войну прокладывавших путь по Ладоге. Навстречу выходит пожилой мужчина с грубыми, мозолистыми руками. Директор музея Александр Войцеховский (на фото вверху) в свободное от работы время собирает автомобили. На первый взгляд у музея все хорошо: в кабинете Александра Брониславовича новая отечественная мебель, компьютер и портрет Дмитрия Медведева над головой. Хотя два года назад в СМИ прошла информация о том, что музей находится в крайне бедственном положении.

– После этого нам сделали ремонт. Знаете, какая у меня мебель была? 50-х годов, разваливалась вся. Что-то подарила железная дорога, что-то благотворители. Теперь выглядит прилично, – рассказывает директор. – Но без мебели мы бы справились. У нас другая беда: догнивает корабль, деревянный «Морской охотник».  (Официально, в энциклопедиях – «Малый охотник». – Ред.)

Мы с Войцеховским по колено в снегу пробираемся к «Охотнику». Среди елей он выглядит нелепо – обшарпанный, покрытый выцветшей серо-голубой краской. В войну здесь было несколько пристаней, к которым причаливали корабли.

– Остался последний из четырехсот в России, – продолжает директор. – Несколько лет назад я получил приказ от начальника – корабль утилизировать. Собрал комитет ветеранов, они потребовали реставрации. Она стоит 43 тыс. евро, но Минобороны не хочет давать деньги.
По словам Войцеховского, музей «Дорога жизни» мог бы справиться и самостоятельно – выручка позволяет. Но всю эту выручку за вычетом зарплаты нескольких сотрудников (зарплата самого директора со всеми надбавками – 11 тыс. рублей) ему каждый месяц приходится отвозить в Петербург, в Центральный военно-морской музей (музей в Осиновце – его филиал).

– Мы этих денег не видим. Если бы я мог бросить всё на «Морского охотника», он бы уже новенький стоял! – аккуратно возмущается он. Аккуратно – потому что два года назад, когда о ситуации в музее стало известно, Войцеховского чуть не уволили за то, что вынес сор из избы. – А как не выносить? Нас не против взять под свое крыло и администрация Всеволожского района области, и комитет по культуре Санкт-Петербурга. Но не отдают, видимо, кому-то невыгодно.

Напоследок Александр Брониславович поит меня чаем и устраивает небольшую экскурсию по музею. Карты, фотографии, остатки орудий и почерневшие от времени и пороха флаги кораблей. Очевидно, что в серьезной реставрации нуждается вся экспозиция, а не только «Морской охотник». Сейчас она выглядит так, как будто была перемещена сюда из школьного кабинета истории.

– Это обидно и неправильно, – сетует Войцеховский. – Я уверен, что именно «Дорога жизни» спасла Ленинград и переломила ход войны. А сейчас все выглядит так, как будто это никому не интересно…

Более полутора миллионов тонн грузов, миллионы эвакуированных из города людей. И 300 тысяч водителей, диспетчеров, регулировщиков, механиков. Бывшему диспетчеру Зинаиде Артемьевой 21 января исполнится 91 год. Сегодня она живет в Купчино, спальном районе Санкт-Петербурга, в двухкомнатной квартире в пятиэтажке. Здесь ничего не менялось с середины 70-х, когда Зинаида Георгиевна ее получила. Бумажные обои, вазы с сухими цветами и горшки – с живыми. Хозяйка накрывает на стол – чай, зефир в шоколаде, кекс – и требует, чтобы я поела. А потом уходит в прихожую, открывает духовку непонятно как оказавшейся там плиты и достает из нее тетрадь – в ней ее фронтовые воспоминания. Читать не дает, рассказывает.

– Когда началась война, я работала экономистом на автобазе, которая развозила хлеб. И еще была в отряде противовоздушной обороны. Помню, во время обстрелов девчонки пели «Прощай, любимый город» и плакали. – Сама Зинаида Георгиевна плачет до сих пор. – Еще до Ладоги, в первые месяцы блокады, я напросилась в рейс грузчиком. Слышала, что им иногда кусочек хлеба достается. Проездили ночь – и ничего. И уже под конец, где-то на Васильевском острове, встретили моряков. Они нас позвали на чай с хлебом. Как я была счастлива!
Глядя на Зинаиду Георгиевну, сложно поверить, что она могла быть грузчиком – рост чуть больше метра, совсем худенькая.

– 10 мая я приехала в 849-й отдельный автотранспортный батальон 17-й автотранспортной бригады. Работала диспетчером. Ко мне приходили данные о работе батальона. Кто куда поехал, сколько машин в ремонт, сколько не вернулось и почему, – рассказывает она. – Было так, что и поспать негде. Зимой выйдешь на улицу из землянки, наст валенком собьешь, протрешь лицо – и опять за работу. Невозможно хотелось немножко полежать. Не успеешь глаза закрыть, приходит начальник: «Зиночка, доложите обстановку!»

Вот только выйти замуж и родить детей у ветерана «Дороги жизни» не получилось. Она, дочь «врага народа», не захотела портить репутацию своего любимого человека и мешать его военной карьере. Живет Зинаида Георгиевна одиноко. Спасает переписка с фронтовыми подругами – Тамилой и Зинаидой. «Тамила – солнышко, ангел. Живет в Москве, рисует», – говорит Артемьева и крутит в руках открытку, которую Тамила прислала ей к Новому году. На здоровье Зинаида Георгиевна не жалуется и просмотру телепрограмм предпочитает прогулки, ее не останавливают даже холод, снег и штормовой ветер: «Я же солдат! Мы так просто не сдаемся!»


Только факты

- Блокада Ленинграда длилась 872 дня, с 8 сентября 1941-го по27 января 1944 года.
- На момент начала блокады в городе жили около 3 млн человек ипорядка 300 тыс. беженцев.
- Военные потери за время блокады – 332.059 человек. Еще 111.142 человека пропали без вести.
- Потери среди гражданского населения, по официальным данным, составили 649.000 человек, из них 16.747 были убиты при артобстрелах и
бомбардировках, 632.253 погибли от голода. По неофициальным данным,погибли 1 млн 200 тыс. человек.
- До февраля 1942 г. рабочим выдавали не более 250 г хлеба, а служащим, детям и иждивенцам – 125 г. Затем норму увеличили: 500 г хлеба
для рабочих, 400 – для служащих, 300 – для детей и неработающих.
- В декабре 1941-го НКВД изъял 20% шедших из города писем из-за «отрицательных настроений».

Екатерина Савина