Арестованный в Таджикистане летчик Садовничий: Нас спасла огласка в СМИ

"Собеседник" задал несколько вопросов российскому летчику, освобожденному из таджикской тюрьмы

«Собеседник» задал несколько вопросов российскому летчику, освобожденному из таджикской тюрьмы.

– Когда вы почувствовали, что ситуация поменялась?

– Когда пошла огласка. Спасибо СМИ, что они помогли начать расшатывание этой ситуации. Спасибо моим адвокатам – Анатолию Кучерене и Гуляму Бабаеву, которые привлекли внимание к нам. Но сразу после огласки легче не стало. Было еще напряженнее, и по нервам это било  колоссально. После первых двух заседаний казалось, что наши показания и выступления адвоката внесли полную ясность и теперь дело идет к оправданию. Мой друг и представитель компании даже начали нас поздравлять… Но потом вдруг пошли задержки – неделя, две, предлоги абсолютно вымышленные,  например что заседания не будет, потому что у одного из народных заседателей ребенок заболел. И тут мы начали понимать, что решение принимается не в суде, а где-то в другом месте.

– Как вы объясняете суровость приговора?

– Когда нам дали 10 лет, все были в шоке. Я думаю, люди просто поставили целью конфисковать наши самолеты, а для этого им надо было нас признать преступниками именно по тяжким статьям, включая контрабанду. До последнего момента мы не понимали, что будет. Приговор читали на таджикском языке, мы, естественно, ничего не понимали. И только когда увидели, что наш адвокат машет нам рукой: мол, выходите из клетки, – только тогда осознали.

– А что с вашими самолетами сейчас?

– Самолеты остаются конфискованными. То есть получается, мы как были преступниками, заслуживающими 10 лет тюрьмы строгого режима, так ими и остались, просто они сделали добрый жест навстречу дружественному государству, и нас выпустили.

– Будете обжаловать приговор?

– Адвокаты говорят, что нужно идти дальше и опротестовывать. Наверное, так и будет.

– Какие были условия содержания в таджикском СИЗО?

– В отношении людей никаких претензий не могу предъявить. К нам относились с пониманием, даже подчеркивали, что мы – гости, хоть и в условиях заключения. Начальник тюрьмы в первый день встретил нас лично, и все его подчиненные относились нормально. А с точки зрения климата было, конечно, тяжело. Все лето в камере жара выше 40 градусов. У меня в нормальной ситуации пульс 64 удара в минуту, а там ниже 120 не опускался. Постоянно пот лился рекой.

– Что все-таки было не так с вашими документами на самолеты?

– Этот вопрос вне моей компетенции как командира корабля. Наши самолеты были – подчеркиваю – остановлены в Таджикистане. В департамент гражданской авиации пришло письмо от частного лица, в котором он утверждает, что самолеты не прошли регистрацию. Поэтому департамент рекомендовал нам приостановить полеты до выяснения ситуации. Но до этого все инспекторские проверки в Афганистане мы, заметьте, прошли.

– Как вы оцениваете действия российских дипломатов?

– Произошла некоторая задержка по времени, которую я не могу объяснить. Но когда включились, они много для нас сделали.

– Планируете продолжить карьеру летчика?

– Со мной рядом сын, который мне говорит: «Хватит уже, пора на землю». А я еще не знаю, как ответить на этот вопрос. Пока хочется просто отдохнуть.

Рубрика: Общество

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика