Дмитрий Глуховский: "Партия жуликов и воров" от этого клейма так и не отмылась

Писатель объяснил Sobesednik.ru, почему создание Национальной гвардии раскрывает страхи и опасения властей

Фото: Зачем Владимиру Путину непосредственно подчиненная Национальная гвардия? // Global Look Press

Писатель объяснил Sobesednik.ru, почему создание Национальной гвардии раскрывает страхи и опасения властей.

Ранее Sobesednik.ru писал, что 5 апреля Владимир Путин объявил о создании в России нового органа исполнительной власти на основе Внутренних войск МВД РФ — Национальной гвардии. Главой Нацгвардии назначили бывшего первого заместителя главы МВД РФ Виктора Золотова.

Национальная гвардия будет заниматься вопросами противодействия терроризму и организованной преступности, её бойцам будет разрешено применять физическую силу в отношении угрожающих жизни и здоровью людей без предупреждения, а также обыскивать машины подозреваемых и задерживать правонарушителей на три часа.

Sobesednik.ru обсудил с писателем Дмитрием Глуховским то, как в новости о создании нового ведомства отражаются самоуверенность российской власти, безынициативность российского общества и низкий потенциал российской интеллигенции.

Владимир Путин испугался революции?

— Дмитрий Алексеевич, как вы относитесь к созданию в России Национальной гвардии?

— Здесь, мне кажется, надо все в контексте рассматривать. В принципе никаких новых вооруженных формирований не создается. Речь о переподчинении всей силовой и боевой составляющей, за исключением армии, лично президенту. Чтобы президент мог, ни с кем не считаясь — ни с правительством, ни с парламентом, — своим решением применять вооруженные силы внутри страны. Речь идет о внутренних угрозах.

Здесь вопрос может быть только один: что готовит нам президент, чего боится? Для чего это нашему президенту? Чего он такого от нас ждет, что ему нужно в личное подчинение получить 400 тысяч вооруженных человек, которые могут без предупреждения открывать огонь? Каких полномочий не хватало президенту и под какие обстоятельства он готовит себе эти полномочия?

— На ваш взгляд, власти сейчас действительно боятся революции?

— Понятно, что никакой «пятой колонны» в стране нет. Есть какое-то количество интеллигенции. Ее нам пытаются представить в качестве некой «пятой колонны», финансируемой странами Запада. Это, конечно, полный абсурд. Ну, есть еще несколько «сбитых летчиков» типа Касьянова. Даже если не показывать про них домашнее порно на НТВ, все равно их политический кредит и избирательный потенциал практически нулевой. Поэтому здесь идет серьезная перестраховка.

Террористической угрозы как таковой тоже у нас в стране не существует. На Кавказе той или другой ценой наведем порядок, а всех возвращающихся боевиков «Исламского государства» [деятельность признана экстремистской, запрещена на территории РФ решением суда — прим. ред.] на границе принимает ФСБ. Я не думаю, что сейчас может быть настоящая террористическая угроза.

Что касается выступлений граждан, то за интеллигенцией никакого революционного потенциала не стоит. Мы это видели на Болотной. Интеллигенция может собраться, пожаловаться, пофотографироваться и разойтись. На какие-то столкновения она совершенно не способна.

— А кто в России способен на революцию?

— Способны люди, которым уже нечего терять. Уволенные рабочие с предприятий, бюджетники, не получающие свои зарплаты и пособия, старушки без пенсии. Люди, у которых стоит вопрос: броситься на Национальную гвардию или умереть от голода. Эти люди способны на более радикальные движения.

[:image:]

Офшорный скандал как фальстарт

— Как вы думаете, могло ли создание Национальной гвардии быть приурочено к офшорному скандалу?

— Я не думаю. Такие решения имеют серьезный аппаратный характер и предысторию. Их надо готовить заблаговременно. Возможно, немного преждевременно было объявлено о создании Национальной гвардии. Может быть, это готовилось к другому этапу, и это была попытка заместить этим событием другой информационный повод, в том числе и панамские офшоры. Нужно было припугнуть встрепенувшуюся либеральную интеллигенцию и дать ей другой повод попереживать. Надо было заглушить бурление, возникшее после публикации сведений о невероятных богатствах одного виолончелиста.

— Как вы сами относитесь к офшорному скандалу?

— У меня типичное русское народное к этому отношение. Оно выражается в двух словах: «и всё?» Всего два миллиарда? Мне кажется, что мы всё прекрасно знали и подозревали. Странно, что какой-то виолончелист — с другой стороны, если мы о нем не знали, то сколько еще может быть таких виолончелистов?

— Как вы думаете, чем закончится вся эта история?

— Для Владимира Владимировича она кончится ничем. За последние два года мы пережили столько абсурдных и скандальных событий, которые в любой нормальной стране стоили бы места и президенту, и правительству, и главам некоторых республик. А мы как-то живем. В нашей стране, видимо, невозможно как-то оскандалить власть. По крайней мере — пока она контролирует три телевизионных кнопки. Это волшебный ресурс, который позволяет власти оставаться незыблемой и непоколебимой.

Пропаганда для советского человека

— На чем сейчас власть строит свою пропаганду, если люди всё знают о коррупции?

— Коррупция — самая уязвимая тема для государственной пропаганды. Люди, по всей видимости, никогда не сомневались в том, что власть ворует, но, вероятно, прощали ей воровство за какие-то внешнеполитические достижения, за то, что власть давала им ощущение того, что Россия поднимается с колен. Зато мы грозим американцам в Сирии, или мы забрали Крым, или мы воюем, допустим, с украинскими полицаями и карателями.

«Партия жуликов и воров», как она была забрендирована на предыдущих парламентских выборах, так от этого клейма и не отмылась. Люди сталкиваются с коррупцией на всех уровнях и прекрасно понимают, в какой стране они живут. Вопрос только в масштабах, в том, до какого уровня вся эта коррупция может доходить.

[:image:]

Наш человек ни от чего не способен сильно возмутиться. Пока власть контролирует телевизор, а у людей в голове гуляют вихри враждебные.

— Что вы имеете в виду?

— Люди еще не вытравили из себя советского человека и ищут каких-то врагов, с удовольствием вцепляясь бультерьерской хваткой в любой образ врага, который им предлагает власть. До тех пор, пока это не прекратится, никакие информационные поводы не окажутся настолько скандальными, чтобы власть утратила свои позиции.

Мы с вами видели уже все. Власть уже даже не заботится о том, чтобы придумать правдоподобные версии происходящих событий. Чем более пассивно себя ведет народ, тем больше власть убеждается, что может говорить и делать все что угодно. Они, в принципе, так и делают.

— А какой бы вы яркий пример привели?

— То, как было оправдано вторжение на Украину — под какими-то смехотворными предлогами. Использование истории Великой Отечественной войны, попытка представить украинских протестующих продолжателями дела полицаев, фашистами — это полный абсурд. Любой человек, обладающий хоть малой способностью рационально мыслить, не должен это принимать. Но все же приняли, поаплодировали, смирились, поверили в это. Как будто нет никакой разницы между фильмом «17 мгновений весны» и реальностью, в которой мы сегодня живем. Думаю, что власть сама даже такого не ожидала.

— Не ожидала чего?

— Того, что нет необходимости оправдываться и придумывать что-то. Можно говорить все. Главное это делать уверенно, с апломбом и в вечерних новостях. Если так делать — люди съедят что угодно.

— А может ли наступить переломный момент, когда излишняя самоуверенность сыграет против власти?

— В какой-то момент может сыграть. В тот момент, когда это начнет расходиться с личными ощущениями и переживаниями каждого человека. Врать можно про вещи, которые невозможно проверить. Как только вранье коснется личного опыта человека, он это почувствует на себе. Поймет, что вот здесь ему врут.

Офшорный скандал для людей — это абстрактная категория. В какой-то далекой Панаме — про которую мы только вчера узнали, что это не головной убор. Это киношная история, которая к жизни простого человека, как ему кажется, никакого отношения не имеет. Я не склонен переоценивать степень политического самосознания и грамотности российского человека. Как он был, так и остался наивным и молящим о том, чтобы его продолжали дурить.

— Дмитрий Алексеевич, но ведь сейчас у всех есть интернет, а там пишут все что угодно. Почему тогда так получается?

— Эти процессы давно изучены социологами. Средний человек вовсе не пытается добраться до истины. Он принимает предлагаемую позицию. Телевидение формирует у него какую-то позицию. Например, «вокруг враги, нас хотят уничтожить» или «надо сплотиться вокруг лидера» — эти пещерные истории, которые с легкостью пересиливают рациональную аргументацию.

Власти выгодно содержать народ в этом пещерном и полуголодном состоянии воображаемой войны с каким-то визуальным противником. Тем более с таким безопасным противником, как США и страны Европы.

Сможет ли Россия без «такого как Путин»?

— А среди нынешних политиков вы видите человека, который мог бы что-то изменить?

— Если говорить о борьбе с коррупцией, я думаю, Навальный мог бы что-то поменять. А что касается в целом ситуации, пример президентства Медведева показал, что вопрос «если не Путин, то кто?» вообще не имеет смысла.

— Почему?

— Если не Путин, то просто кто угодно. Ткнут в Медведева — значит, Медведев. Все время его президентства никто не будет сомневаться в том, что это президент.

[:image:]

— То есть за любым человеком все равно будет рука Путина?

— Мне не кажется, что есть какая-то стратегия подобная. Есть устоявшаяся система. Сегодня кажется, что нельзя Путина заменить ни на кого. Он действительно талантливый тактический политик, который прекрасно себе представляет человеческие слабости и умеет этим пользоваться. Но не будет Путина — будет кто-то другой. Без Сталина страна же как-то прожила. Не будет никакой трагедии. Это политтехнологи, которые кормятся от Кремля, под страхом перемен протаскивают эту идею. Просто потому, что тут они четко понимают, кто им платит, а там — нет.

— Национальную гвардию, созданную в России, уже в шутку сравнивают с гвардейцами кардинала из знаменитого романа Александра Дюма «Три мушкетера». На ваш взгляд, уместно ли такое сравнение?

— У нас гвардия-то не кардинальская. Где кардинал, там и король. Никакого двуначалия в стране сейчас нет. У орла уже давно отсохла вторая голова. Поэтому эту параллель я бы вряд ли стал здесь проводить. А вот с гвардейцами «Обитаемого острова» [братьев Стругацких] — да. Те гвардейцы в гораздо большей степени соответствуют тем людям, которые сегодня работают в системе российской политики.

— А какие это люди?

— Без страха и сомнений. В особенности без сомнений.

[:wsame:]

[:wsame:]

Рубрика: Общество

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика