Говорухин: Легко понять, сколько крови пролилось бы в Крыму

Режиссер Станислав Говорухин о зрителях-дебилах, «Левиафане», ситуации на Украине и отношениях с Наташей Королевой.

Сочинский «Кинотавр» стартовал с нового фильма Станислава Говорухина «Конец прекрасной эпохи» по рассказу Довлатова «Компромисс». Несмотря на занятость на фестивале, с утра Станислав Сергеевич занимает свой пост у парусника «Флибустьер», у самого моря, достает шахматы и начинает обыгрывать своих соседей по лежакам, приехавших отдохнуть на правах гостей: Владимира Винокура, Льва Лещенко и других. «С­обеседнику» пришлось отвлечь режиссера от утреннего релакса, и Говорухин поделился с нами отборнейшими характеристиками на всех – от его молодых коллег и кинокритиков до современной публики и собственных внуков.

Зрители в кинотеатре в большинстве дебилы

– Два года назад «Кинотавр» уже открывался вашим фильмом Weekend. Как так вышло, что снова открывали Говорухиным?

– Я бы не дал свои картины, если бы не был в них уверен. Weekend – один из лучших моих фильмов. Стильная хорошая картина, которой можно гордиться. Она проживет намного дольше, чем все остальное, даже снятое мной. Но судить ее надо по закону жанра.

– И Weekend, и «Конец прекрасной эпохи» – черно-белое кино. Думаете, зритель готов такое воспринимать?

– Зрители, сидящие в кинотеатре, в большинстве своем дебилы. Из ста процентов молодежи 80 точно неграмотные, ничему не на-учившиеся в школе, не читающие книг, не имеющие литературного вкуса. Мало того что они ничего не понимают в черно-белом кино, так они еще просят, чтобы им классику раскрасили, потому что мозгов совсем нет. Это все равно что книжки-раскраски для детей. Такой уровень сегодняшнего зрителя в целом, но тем не менее в любом кинозале есть 20 процентов молодежи умной, образованной, эстетически воспитанной.

– Вы не раз говорили, что человек интересен своими недостатками. А публика с ее недостатками вам неинтересна?

– Недостаток образования так назвать нельзя. Это беда, катастрофа! Понимаете?

– Довлатова сейчас многие читают – часто вижу в метро людей с его книжками. Мода?

– Отчасти, может, и мода, хотя он замечательный писатель.

– Вы были знакомы?

– Нет, разве что мельком. В 1989 году в Америке мы сидели с Довлатовым за соседними столиками в ресторане, и моя приятельница предложила нас познакомить. А я тогда еще не был знаком с тем, что он пишет. И отказался. Через год после этой встречи Довлатов умер... А я, прочитав его книги, понял, каким же я был дураком. Надо было подойти, познакомиться, пообщаться.

– Алексей Герман-младший снимает фильм под рабочим названием «Довлатов», работает с архивами, консультируется с семьей. Одобряете?

[:wsame:]

– Жалко Довлатова. Не думаю, что Герман способен снять кино о таком человеке. Если судить по картинам, у него нет чувства юмора, а Довлатова без хорошего понимания юмора снять трудно, ведь он был очень остроумным.

– А вы видели фильм Германа «Под электрическими облаками»?

– Пока не смотрел, но все предыдущие его работы – скучные, с абсолютным отсутствием юмора и иронии.

– А какой ваш фильм самый смешной? «Конец прекрасной эпохи»?

– Там достаточно много смешных мест. Это, конечно, не комедия, я вообще в таком жанре не снимаю, но в любой моей ленте обязательно присутствует юмор. Даже в таком социальном детективе, как «Место встречи изменить нельзя», есть сцены с Манькой Облигацией, Копченым, Кирпичом, которые можно смело назвать комедией. Они ужасно смешные, люди до сих пор цитируют фразы из этого фильма. Даже в такой тяжелой драме обязательно должно быть место смеху. Вот вы Weekend смотрели? Там в четырех местах зритель обязательно хохочет. Так задумывалось. Жизнь так устроена: страшное и смешное всегда рядом.

[:image:]

– В новом фильме линия героини Светланы Ходченковой Марины совсем без ю­мора.

– Роль такая, отчего Света и страдала – ей негде было развернуться. Она всеядная, с удовольствием сыграла бы характерную роль.

[:wsame:]

– Почему вы эту роль ей дали?

– Откуда я знаю?! Она – произведение отчасти и моих рук, прошла хорошую школу. Ее партнерами были Чурикова, Купченко, Балуев, я.

Быть актером – такая тоска!

– Что бы из «Конца прекрасной эпохи» вырезала цензура, если бы фильм был снят в 60-е годы?

– Тогда со мной просто никто бы не стал разговаривать. Я снимал фильм так, чтобы получилось ощущение, что он снят тогда, но без цензуры. Будто его случайно цензура не заметила.

– Вы считаете 60-е прекрасной эпохой?

– Так окрестили ее Довлатов и Бродский. У обоих есть эссе с таким названием. Это ирония, потому что в то время были жестоко подавлены восстания в Праге и Будапеште, расстреляли рабочих в Новочеркасске. Были арестованы Даниэль и Синявский. Но тогда же в космос полетел человек, начался расцвет искусства. Только в литературе появились такие фигуры, как Астафьев, Бондарев, Кондратьев, Богомолов, Трифонов, Ахмадулина, Евтушенко, Вознесенский… Я тогда был молод, а это прекрасно в любую эпоху.

[:wsame:]

– Легко было договориться о съемках в Эстонии?

– Отношение к нам было замечательное, помощь оказывали всюду и с удовольствием, да и снимать там дешевле, чем в Москве.

– Для вас было важно, чтобы журналистов-эстонцев играли именно эстонцы?

– Конечно! Ни одна русская артистка так не сыграет, это чисто национальное.

– А как же Юлия Пересильд? Она у вас играла секретаршу с прибалтийским акцентом в Weekend…

– Юля может. В «Конце прекрасной эпохи» я видел ее в роли эстонки в бане. Тогда бы сцена стала смешнее, потому что у Юли хорошее чувство юмора. Но у нее был расписан график на месяцы вперед. Не можешь – иди гуляй! Связываться с такими занятыми артистками неудобно для производства. К счастью, есть и другие.

– А вы сами хотели бы поработать в качестве артиста?

– Мне часто предлагают роли, но я остыл к этому. Такая тоска! В режиссерском кресле интересней, там я хозяин положения, а тут – подневольное лицо, вынужден зависеть от вкуса режиссера, от его образованности, а сейчас в основном все тупые. Как бы артист ни старался, получится г...но.

[:wsame:]

– С какими режиссерами вам было интересно?

– С Кирой Муратовой, с Сергеем Соловьевым, с Петей Тодоровским, с Лёней Филатовым, с Михаилом Каликом. Да я вообще у плохих не снимался.

– А молодые есть хорошие?

– Есть. Многие российские картины, вышедшие в последнее время, лучше голливудских. Например, «Территория» Александра Мельника – прекрасный фильм человека, получившего в свое время диплом инженера-гидролога.

– Критики его ругают…

– Они для этого и созданы, чтобы хаять, они ничего не понимают, и в первую очередь то, что жанр надо судить по законам жанра. Им никогда не придет в голову, что Леонид Гайдай совсем не ниже и не хуже Андрея Тарковского. Нельзя сравнивать с одних позиций «Приключение» Антониони и «Психо» Хичкока. Им этого не вдолбили ни в школе, ни в институте, они как при советской власти были идиотами, так и сейчас.

[:image:]

Наташка Королёва – чудная девка

– Вас совсем не интересует, что пишут о ваших картинах?

– Что-то читаю, но не все, пусть пишут, меня трудно задеть, я могу заранее предугадать реакцию населения на мои фильмы. Что может написать зритель, которого я обзываю дебилом?! Если ему фильм понравится, значит, я снял неудачное кино.

– А есть люди, чьему мнению о своих фильмах вы доверяете?

– Два моих главных зрителя – Таня Друбич и Миша Сеславинский. Для меня очень важно, что они скажут. «Конец прекрасной эпохи» вызвал у них восторг.

[:wsame:]

– Фильм выйдет в прокат?

– Будет ограниченный. Это же не «Ёлки» и не «Горько!», мои ленты не имеют отношения к той гадости, которая пользуется успехом у зрителя.

– Жору Крыжовникова, режиссера «Горько!» и «Горько!-2», называют продолжателем традиций Гайдая, Данелии. Вы, конечно, не согласны?

– Я все смотрю. То, что снимает этот режиссер – ужасная пошлятина, про это говорить всерьез нечего.

– Намекаете на то, что кино должно воспитывать зрителя?

– А как же! Обязательно! Кто-то из критиков пустил слушок, что кино не может воспитывать. Кино, искусство самым активнейшим образом участвуют в духовном росте зрителя, становлении молодой личности.

– Вашему старшему внуку Станиславу 25 лет. Уже зрелая личность!

– Ему вроде еще 23. Моя жена Галя лучше знает, я забыл. 23 года, а мозгов на 18.

– Да? Деды обычно идеализируют своих внуков.

– Я не из таких.

– А что скажете о Наташе Королёвой? На открытии «Кинотавра» вы с ней шли по красной дорожке. Что вас связывает?

– Нашу эстраду я знаю плохо, не интересуюсь, даже с творчеством своих друзей незнаком. Приходится слушать иногда, но я не любитель. Наташка – чудная девка, мы с ней соседи по даче в Крекшино.

[:wsame:]

На Украине я нежелательный гость

– Тогда, пожалуй, спрошу еще об одном фильме. Вам понравился «Левиафан» Звягинцева, собравший огромное количество наград?

– Если бы я с таким трепетом относился к наградам, должен был бы признать, что как режиссер я вообще не удался. У меня никаких наград нет, не было и не будет. Это совершенно разное кино – собирающее награды за границей и то, которое с годами становится народным. Как правило, нынешние наградные ленты через пять лет забываются, а мои (без наград), такие как «Место встречи изменить нельзя», «Вертикаль», «Ворошиловский стрелок», «Десять негритят», через 30–50 лет празднуют юбилеи. Когда они выходили, критика их ругала. У нас с Андреем Звягинцевым совершенно разные судьбы. «Левиафан» – хороший фильм, но и он, несмотря на бе­зумную рекламу, провалился в прокате.

– Многие попрекали Звягинцева, что он безбожно полоскает власть.

– Нормально, власть надо критиковать. Разными методами, чтобы мы в Думе не расслаблялись.

[:image:]

– Кстати, скоро год, как принят закон о запрете нецензурной лексики. Не погорячились ли вы?

– Нет, замечательный закон. Стали меньше материться со сцены и в кино, от этого хуже не стало. Лучше, может быть, тоже не стало, но хуже – точно нет.

– Нужно ли снимать фильмы о событиях на Украине или, например, о Чечне?

– Нужно учитывать усталость народа от этой темы.

[:wsame:]

– Можно узнать вашу позицию по поводу событий на Украине? Или в Украине? Как правильно?

– Они хотят «в Украине», чтобы не звучало «на окраине России», как и было всю жизнь. Если им приятно говорить «в Украине», можно говорить и так. Идет гражданская война, русская часть Донбасса сражается с национальной частью разношерстной Украины, которая никогда не была единой, она состоит из разных народов: Буковина, Галиция и других.

– Что сделать, чтобы прийти к миру?

– Особо ничего не сделаешь, надо не уподобляться некоторым украинцам, не воспитывать в народе ненависть к другой национальности, чтобы у нас не возникло то, что там. Для них все москали на одно лицо, мы все для них мерзавцы, враги. Пока мы разделяем украинский народ и его националистических вождей – это совсем разные пироги, так и должно быть. Из-за моей позиции я на Украине нежелательный гость. Я поддерживаю президента России Владимира Путина и всей душой за народ Донбасса.

– Вы считаете, политика Путина в отношении Украины правильная?

– Пока правильная, там посмотрим. Я не пророк, не берусь предсказывать. Пока во многих сложных моментах наш президент вел себя правильно, в частности с Крымом. Сейчас легко представить, что было бы в Крыму, если бы жителям Крыма не дали провести референдум. Сколько бы крови там пролилось! Было бы тяжелей, чем в Донбассе. Но Крым однороден, там русские, разбавленные татарами. В Донбассе не может быть результата 90 процентов за присоединение к России. Они голосуют за независимость.

– Представители организации «Евромайдан-Одесса» провели против вас акцию, после того как вы подписали обращение в поддержку действий Путина относительно Украины. Изобразили вас в виде скорпиона с головой человека и трубкой. Как вы отреагировали?

– Меня это мало волнует, я не знаю подробностей, это сделали люди, явно имеющие мало отношения к кинематографу.

[:wsame:]