Николай Тамразов: Высоцкий сказал мне "Я думал, ты - мужик, а ты - г...о!"

Народный артист России Николай Тамразов долгие годы вел концерты Высоцкого, объехал с ним полстраны. Накануне 75-летия артиста Николай Ишувич рассказал «Собеседнику» о его последних гастролях, которые проходили летом 1980 года в Калининграде

– В то время Москва жила ожиданием Олимпиады. Работники искусства готовили культурную программу. На тот момент я руководил творческой мастерской сатиры и юмора Москонцерта. Все сатирики Москвы были под моим началом. Каждый день нас трясли обкомы, горкомы, отделы культуры, устраивали геморрой. Высоцкий в те дни гастролировал в Калининграде. Оттуда мне позвонил его администратор Владимир Гольдман и сказал, что Владимир Семенович чувствует себя не очень. Жалуется на горло. Поговаривал даже о снятии концертов. А вечером сказал: «Позвони Тамразочке, пусть приедет». И уже потянувшись к телефону, добавил: «Да нет, не сможет... Олимпиада...» «А я все-таки решил вам позвонить, – продолжал администратор. – Возможно, у Высоцкого есть необходимость видеть вас». Самочувствие друга меня беспокоило. И бросив всё на хрен, я поехал в Калининград.

Концерты проходили во дворце спорта «Юность». В первом отделении пела группа «Земляне». Они заканчивали последнюю песню, а Высоцкого все не было. Худрук и директор дворца уговаривали «Землян» спеть еще пару песен. Но аплодисменты стихли, и музыканты покинули сцену. «Появится Высоцкий, дайте знать», – сказал я за кулисами и вышел на сцену. Из зала кричали: «Давай Высоцкого!» «Высоцкого нет пока, но он с минуты на минуту приедет». Зал поверил, успокоился, а я им рассказывал об авторской песне. Через десять минут за кулисами появился Высоцкий.

Все дни в Калининграде были заполнены творческими встречами. А ночами он делился со мной своими планами. Он должен был как режиссер снимать «Зеленый фургон» на Одесской киностудии. В последний день гастролей голос совершенно отказался подчиняться ему. Но он все же вышел на сцену. Ударил по струнам вступление к песне «На братских могилах», но вместо слов, как-то словно сломавшись, извиняющимся тоном сказал: «Нет, не смогу петь сегодня... Ничего не получится, не смогу». Снял гитару. И тут из зала: «Пой, Володя! Пой!» Он посмотрел на человека и говорит: «Видит Бог, не кобенюсь... Мы не делали отмены. Я всё надеялся... А вот вышел и чувствую, что не могу. Но я скоро приеду снова.

Я теперь перед вами в долгу! А вы обязательно приходите по этим же билетам, они будут действительны. И петь я буду для вас с тем же желанием, которое переполняет меня сейчас. И назовем мы нашу встречу «После затянувшегося антракта!» В тот вечер он читал монолог «Гамлета», рассказывал о театре, о ролях. Закончил часовое выступление словами из своей песни: «Я, конечно, вернусь, весь в друзьях и в делах. Я, конечно, спою, я, конечно, спою, не пройдет и полгода!» Зрители скандировали «Спа-си-бо!» Он ушел со сцены, а радисты включили фонограмму песен Высоцкого. Это было неожиданностью для него. Он спросил: «Ты не режиссировал?» «Да нет, что ты...» Высоцкий подошел к кулисе, отогнул занавес и сказал: «Тамразочка, они все сидят!» Зрители слушали, не покидая мест. Это был последний концерт Высоцкого.

– Похожий сюжет есть в фильме «Высоцкий. Спасибо, что живой». Только там по сценарию концерт был в Бухаре.

– Вы хотите, чтобы фильм не имел художественной основы? Это же не документальный фильм. Придумка. Вот поэтому я и не пошел смотреть на их фантазии и на подгримированного Высоцкого. Ерунда это. Все, что было красивым, добрым, все то, что заставляет меня говорить о нем сегодня с вами, то прошло. Сейчас и Высоцкий другой, и Высоцкий для других.

– А какой Высоцкий для вас?

– Он мне когда-то сказал: «Тамразочка, мы шпана: ты, я, Васька Шукшин. Все мы – шпана...» А вы знаете, как мы познакомились? В Харькове на гастролях. Он сразу просек, что я приличный мужик (улыбается). И после концерта, сидя в номере, он пел мне песни с такой самоотдачей, с фирменной хрипотцой. Я ему говорю: «Что ты так тратишься, Володя? Ты ж не на концерте» – «А мне хочется тебе понравиться!» Вот такой Володя в моей памяти останется.

– А что на память о нем осталось?

– У меня есть совершенно потрясающая память о Володе – посуда гжельская. Нас на завод в Гжель повезла наша подруга Марина. Мы загрузили огромное количество накупленной посуды в его «Мерседес» и поехали к нему. Затащили всё на 8-й этаж. Сели на пол, как два турецких полусултана, потому что на султанов не тянули нарядами своими, и стали делить: «Это тебе. Это мне». Из этого подарка я не сделал культа. Мы пользуемся посудой, и каждый день я о нем вспоминаю, ведь к каждой чашечке, блюдечку прикасался Володя.

А еще как-то он прилетел из Парижа: «Тамразочка, я привез тебе куртку». Я ее надел, а она велика. «Ну что ж ты купил?» – спрашиваю. «Ну, Тамразочка, я думал, ты у нас мужик, а ты – говно». Я ж тогда не знал, что будет такой дурацкий исход и он так быстро от нас уйдет. Забрал бы куртку хотя бы на память...

Читайте также