Елена Колядина: Лето хмельной любви

Река неба плавной лентой тянулась между вершинами деревьев, почти смыкавших кроны над тенистой грунтовой дорогой. Мария осторожно объехала склонившийся вяз. Музыка в автомагнитоле сменилась громкой рекламой, и она рассеянно нажала на кнопку выключения.

Через мгновение дорога вынырнула из лесополосы, и машина оказалась в пронизанном солнцем хмелевнике. Хмель стоял зеленой стеной, его высокие заросли тянулись, казалось, до горизонта. Мария остановила машину, открыла дверь и задохнулась от горячей волны жаркого воздуха, наполненного опьяняющим ароматом хмеля. Мария сорвала гроздь хмельных шишек, поднесла к лицу и вдохнула аромат, от которого хотелось застонать и – она сперва не могла вспомнить, почему – заплакать.

То лето у бабушки в большой станице на реке Кубань начиналось безмятежно – Мария чуть  ли не до полудня спала в прохладной спаленке с синими ставнями, а поднявшись, обнаруживала в летней кухне огромные вареники с вишней, жареные кабачки, «конфеты» из засахаренной тыквы или абрикосы в сиропе, такие сладкие, что к столу слетались осы. Купание в зеленоватой воде, ленивое лежание на горячем берегу, вечером  с подружкой Олесей в кино и до полуночи в постели – книжки, журналы, дневник с замочком с наивными девчоночьими тайнами.

– Спать пора! – сердилась бабушка. – Опять завтра до обеда будешь дрыхнуть?

– Но у меня каникулы!

– Каникулы! Кто рано встает, тому Бог подает. Ведь лень лениться уже! Вот гляди, зашью тебе, как, бывало, бабка моя делала, хмеля в наволочку, чтоб, как солнце сядет, морило ко сну! В те-то года с дитями нянчиться некогда было – чтоб крепче спали и хорошие сны видели, в подушку то богородицыну травку наложат, то душицу.

Но волшебную сон-траву, невесомые медовые шишечки, Мария вскоре принесла в дом сама – Олеся позвала поработать на уборке хмеля.

Зевая и ёжась, к семи утра Мария пришла к месту сбора и приступила к работе на делянке хмелевника. Но уже к обеду не могла унять биения крови в висках и хмельного головокружения от любви.

Выгоревшие волосы и бейсболка, шорты и шлепанцы на босые сбитые ноги, худые горячие коленки, руки в золотистом пушке и запах корзин с хмелем.

«Арсений» – вырисовывала Мария в своем застегивающемся на замочек дневнике и обводила каждую букву узорами из сердечек, ромашек и солнечных лучей, почему-то похожих на плети хмеля.

– Когда целуешься, нужно открывать рот, – сообщила «опытная» Олеся.

Но поцеловались они только один раз – в последний вечер перед отъездом Марии домой, в нижегородский городок Павлово-на-Оке.

Ей казалось – она не сможет прожить без Арсения и дня! Писала письма не только ему, но и Олесе, ища повод лишний раз произнести любимое имя. Они мечтали, как следующим летом встретятся снова, теперь уже навсегда! Но как раз в это время вдруг открылись все границы, и родители повезли Марию в Турцию, после – летняя языковая школа в Эдинбурге, а осенью семья переехала из скромного Павлово в шумный Нижний Новгород.

Учеба, стажировка, работа – вот только с личной жизнью не складывалось:  мимолетные романы, к которым больше подходило слово «секс», чем «любовь».

– Уж хоть бы так родила, помогли бы вырастить, – вздыхала мама, а отец отшучивался на вопрос: «Дедом-то еще не стал?»

Впрочем, почти все ее сокурсницы стремились сперва сделать карьеру, взять в ипотеку квартиру или в кредит – машину.

Бабушка умерла зимой. Мария «не смогла вырваться» ни на похороны, ни на сороковой день. И летом-то поехала в станицу по необходимости – бабушка именно ей завещала дом и сад, но с условием, что продавать внучка его не будет, а станет привозить на лето правнуков.

Положив шишечку хмеля в карман джинсов, Мария вновь села в машину и поехала, теперь уже медленно, оглядывая смутно знакомые места – ставок, центральная улица, а вот и бабушкин дом. Какой же он маленький… Или это могучий грецкий орех так вымахал?

Из соседнего дома с интересом выглянули две тетушки.

– Здравствуйте, – поздоровалась Мария и вошла во двор.

До вечера она проветривала комнаты, мыла полы, вытаскивала сушиться половики и коврики. Уже в сумерках решила сходить в магазин – захотелось кофе и легкого холодного вина. На небольшой площади с павильоном кафе возле нее вдруг затормозила машина, и мужской голос неуверенно произнес:

– Маруся, это ты?

Мария обернулась. Несколько секунд смотрела на выцветшие волосы и бейсболку и вдруг задохнулась от горячего ветра с запахом хмеля. Она села в машину и вдруг поняла, кого ждала долгие пятнадцать лет с того лета хмельной любви. Они обнялись и сидели, не шевелясь, приникнув друг к другу.

– Куда поедем? – наконец спросил Арсений.

– Ко мне, помнишь дом моей бабушки? Ты что, так и живешь здесь?

– Нет, – засмеялся Арсений. – Заехал на два дня к родителям – повидаться после Олимпиады, очень им хотелось моим серебром перед родней похвастаться. Вдруг увидел, что в вашем доме открыты ставни. Соседки сказали: наследница приехала, Мария. Вот и поехал тебя искать.

– Погоди, серебро, Олимпиада?! – Мария окинула взглядом летний костюм с надписью «Россия» на кармане. – Ты участвовал в Олимпийских играх? Так мы проездом из Лондона? Ого!

– Ну да, из Лондона. Я участник Паралимпийских игр. Легкая атлетика.

– Ты паралимпиец? – удивленно спросила Мария и окинула Арсения недоверчивым взглядом. – А что с тобой?

– Говорят, нет ног ниже колен. Но я не верю, – усмехнулся Арсений.

Мария замерла, а через мгновение тихо сказала:

– Я люблю тебя. Я очень тебя люблю!

Полезла в карман – кажется, там был бумажный носовой платок, но нашла лишь шишечку хмеля, солнечную, как то лето хмельной любви.