Как русские живут в Израиле?

Мы продолжаем рассказывать о россиянах (часто всех их называют «русскими» независимо от национальности), выбравших постоянным местом жительства дальнее зарубежье. Сегодняшний рассказ про Израиль, где, как известно, половина – бывший наш народ.

Полгода назад ранним августовским утром самолет израильских авиалиний приземлился в аэропорту Бен-Гурион. Обвешанные рюкзаками, кульками из московского дьюти-фри и четверкой сонных детей, мы, две одинокие мамаши, выползли из рукава авиа­коридора. У эскалатора, как и предупреждали в Москве, нас и еще пять русских семей встречал коренастый дядечка с крошечной шапочкой на самом затылке.

– Шалом, олимы, ко мне! Добро пожаловать на родину! – гнусаво прокричал он и уткнулся в список прибывших. Мы покорно сбились в кучку. Все притихли. Еще бы, ведь начинается наша новая жизнь…

Шалом! Шалом!

Гражданство Израиля мы получили прямо здесь – в аэропорту. Вернее, синюю тряпичную сумку с брошюрками для репатриантов и пакет документов, подтверждающих наше новое гражданское состояние. Чиновница, с трудом подбирающая русские слова, заполнила анкету, щелкнула затвором камеры и вклеила в синюю книжечку наши фотографии. Готов пропуск в новую жизнь – теудат оле (удостоверение нового репатрианта). Теперь на три года мы стали «новенькими» в этой стране. И почти как кличку, получили звание олимов: так первые сионисты называли себя – «взошедшие на Сион».

Правда, в этот момент мы были далеки от романтики. Я отправлялась с детьми в непонятную мне тогда Хайфу. Подруга со своими отпрысками – в столицу, в Тель-Авив, к тетке.

Моя Москва в Хайфе

– Ну, через Адар проходят все, – сказал Авнер Корин, пресс-секретарь Хайфского отдела абсорбции, и с шумом раскрыл окно моей съемной квартиры, – зато какой вид из окна!

Я робко выглянула из-за плеча коллеги: серые обшарпанные дома террасами спускаются с горы, пальмы, цветущие бугенвиллии. Вдалеке башни подъемных кранов, и там, на самом горизонте, крошечный кусочек синего-синего моря.

– Хайфа – портовый город, третий по величине и значимости в Израиле, – как профессиональный гид, вводит меня в курс дела Авнер. – Покажу тебе русскую Хайфу. начнем со столицы… Пойдем в Москву…

Адар – самый «русский» район города. Несколько улиц с дешевыми магазинами, мелкими мастерскими, центральным рынком. Потеряться здесь сложно: везде звучит русская речь, особая фишка – вывески на русском. Выше по улице бюро по трудоустройству, а за углом внизу валютный обменник.

«Москва» находится в самом сердце Адара. Магазин, сильно смахивающий на советский гастроном моего детства, с такими же колоритными продавщицами и привычными продуктами. Окорок, буженина, бородинский хлеб, малиновое варенье, шпроты, печень трески, гречка и сушки с маком. А выше по улице – более пафосный «Елисеевский».

Сети магазинов с типичным русским набором продуктов распространены по всей стране. Через несколько месяцев, насытившись восточной экзотикой, замечаешь, что все чаще заглядываешь в такое «сельпо» к какому-нибудь Мише или Славе. Там и правда очень вкусная докторская колбаса, икра и свежая водка…

– Одна прогулка по Адару, – учит меня Авнер, – и ты изучила русский бизнес в Израиле.

Афиши и доски объявлений – все на русском языке. Приглашения на экскурсии и морские прогулки, съем и сдача квартир, средства для похудения и психологические тренинги, клубы знакомств и профессиональные свахи... С наплывом русских на Адаре появились парикмахерские и маникюрные салоны, турагентства и сувенирные лавки. Каждый выживает, как может.

Особый бизнес, где у наших нет конкурентов – магазины книг. Они похожи на старые школьные библиотеки. С корешками знакомых с детства собраний сочинений Шекспира, Куприна, Толстого…

Шаг влево, шаг вправо

Главное слово на иврите, которое узнают новые эмигранты в Израиле, – «савланут» («терпение»). Терпение и еще раз терпение, повторяют везде: в длинных очередях в супермаркете, в банке, в поликлинике, в МВД… Очереди, очереди, очереди…

– Постоянный паспорт, возможно, получите через год, – произносит тоном, не терпящим возражений, чиновница в МВД и выдает мне пластиковую карточку. Это мое удостоверение личности. Его номер я должна запомнить наизусть и мгновенно назвать, если меня и ночью разбудят. По этим нескольким цифрам в любом компьютере страны можно будет теперь проследить всю мою жизнь. На этот номер заведены счет в банке, медстраховка, мои личные дела во всех министерствах и ведомствах. Без него я не смогу прийти на прием к врачу, устроить детей в школу, купить билет в театр, сделать покупки в магазине, оплатить мобильный телефон… Не говоря уже о кредитах, субсидиях и пособиях, открытии бизнеса.

Даркон – постоянный пас­порт гражданина Израиля – выда­ется сроком на 5 лет и только через год безвыездного проживания в стране. Уехать ненадолго за границу можно, но только если через 3 месяца получишь лессе пассе (загранпаспорт) или справку из МВД, что тебе разрешают пересечь границу по российскому паспорту. Даркон дает право въезжать без визы более чем в 100 стран мира. Поэтому Израиль строго регламентирует разрешение на его получение. Зарекомендовал себя благонадеж­ным – получи. Вызываешь сомнения у эмвэдешника – будешь бесконечно ходить на приемы, просить, качать права…

Химия и жизнь

Я раньше думала, что процесс абсорбции – химическая реакция, к человеку отношения не имеющая. А вот в Израиле существует целое Министерство абсорбции с огромным штатом и госпожой министершей во главе.

– Мы все, приехавшие из Союза в 70-х, 90-х годах, начинали с самых черных работ. Квартиры убирали, сортиры мыли, работали грузчиками и сторожами… И – учились, получали новые профессии, зубрили иврит, – рассказывает глава ведомства Софа Ландвер.

Центр абсорбции был создан в 1973-м, его задачей было помочь ученым-репатриантам как можно скорее найти работу по специальности, приспособиться к западным методам работы.

– Судьбы выходцев из России часто называют историей упущенных возможностей, – говорит специалист по русско­язычной эмиграции социолог Моше Кенигштейн. – Многие оказались здесь «чужими среди своих».

Израиль знает бунты бывших советских ученых и врачей, забастовки и голодовки. В 90-х сюда приехало много людей с высшим образованием, представителей свободных профессий. И появились две большие проблемы: во-первых, соответствие между профессиями репатриантов и спросом на эти профессии в Израиле. Во-вторых, для многих переезд прервал успешную карьеру в России и заставил пойти на понижение профессионального и социального статуса.

Несмотря на трудности, более 70% ученых-иммигрантов 90-х сумели найти себе работу в Израиле с помощью госстипендий, хотя далеко не все смогли сохранить ее после окончания выплат.

– Ты журналистка, – задумчиво говорит Ася из «сохнута» (агентства по еврейской эмиграции), и сочувственно смот­рит на меня. – Можешь, конечно, пытаться найти место журналиста, но у меня сейчас запросы на рабочих. Иди на завод, там на конвейере нужны женщины без квалификации. Или попробуй переводы брать на дом – у тебя же английский, французский. Если где-то в офисе искать работу, нужен хороший иврит, знание делопроизводства. Была бы ты программистом, мы бы тебя на курсы послали. Или поваром, на них тоже есть спрос. Попробуй в газеты разослать резюме. Но там очень мало платят – штаты переполнены. А вообще, приходи через 5 месяцев, когда закончишь ульпан…

Справа налево

Ульпан – это школа изучения иврита. Каждому эмигранту положено 5 месяцев бесплатного обучения. Предполагается, что, сдав экзамены, человек сможет вменяемо объясниться с коренным израильтянином на любую тему. Оказалось, изучение языка – самое сложное дело в Израиле.

Когда видишь на улице, в магазине вывески с замысловатыми закорючками, приходишь в ужас. А получение по почте квитанции с этими загадочными письменами вгоняет в реальный ступор.

– Терпение, – произносит учительница Юдит. – В нашем алфавите 22 согласные буквы. Гласных нет. Читаем справа налево.
И мы, 20 свеженьких учеников, подобно первоклашкам, начинаем старательно выводить в тетрадках: алеф, бет, далет… Первая эйфория от того, что сочетания крючков и палочек складываются в слова и имеют смысл, сменяется через 3 месяца отчаянием. Слова, не имеющие аналогов с латинскими корнями, не задерживаются в голове дольше 15 минут, а грамматика древнего языка кажется вообще недоступной пониманию.

Наступает кризис. Рушатся планы на скорое устройство на работу (хоть какую), в конце урока «закипают мозги», глаголы путаются с существительными.

Зима

И тут приходит… зима. Первые ее предвестники – эфиопы, завернутые с ног до головы в разноцветные флисовые пледы. Эти бедолаги страдают от холода больше всех, потому что живут в самых дешевых, холодных, неблагоустроенных домах.

Если ты приехал сюда летом, снял квартиру, то тебе и в голову не придет, что пора «готовить сани». В израильских домах нет центрального отопления, в лучшем случае хозяин квартиры установил кондиционер, который будет работать зимой на тепло. Но обогреть этим квартиру невозможно. Тонкие бетонные стены не держат тепло и впитывают влагу, ветер задувает через хлипкие оконные рамы.

Наша первая зима в Израиле была на редкость долгой, холодной и дождливой. Три месяца дожди шли не переставая. А зимняя одежда осталась (как казалось, за ненадобностью) в Москве.

– Всё, я больше не могу, я возвращаюсь, – заявила через 3 месяца после приезда Таня, моя соседка по парте в ульпане. – Денег не хватает, холод собачий, ребенок болеет, квартира чужая. Никому мы здесь не нужны.

Словно прочла мои мысли... С наступлением зимы у меня испортилось настроение, пропал оптимизм. Я вдруг увидела мир не сквозь розовые очки, а в увеличительное стекло. И занялась элементарной арифметикой.

Израиль сквозь лупу

Пособие для эмигрантов, так называемую корзину абсорбции (ок. 1000$), через полгода после приезда перестанут выплачивать. Всё, на что можно будет рассчитывать – еще 6 месяцев пособие по безработице (ок. 500$). Потом надо устроиться на работу или получать выплаты от Минсоцстраха, например пособие матери-одиночки (ок. 650$) плюс деньги на детей (ок. 50$). Но и с этим не все так просто, есть условия. На соцденьги можно не рассчитывать, например, если у тебя есть машина. В Израиле почему-то считают автомобиль роскошью, а это значит: в помощи ты не нуждаешься. А еще ты не будешь считаться матерью-одиночкой, если у тебя есть мужчина (друг, любовник). Соцработники придут к тебе в дом, расспросят соседей. Если они скажут, что видят вас вместе, он возит вас на машине, дарит подарки и помогает материально, о пособии можете забыть.
 

Армия

Почти все дети из русских семей проходят службу в армии. Девушки призываются наравне с юношами в 18 лет и служат 3 года. При этом армия больше похожа на школу. Есть военные сборы, а есть части рядом с домом. Понятие «дедовщина» отсутствует.

Вечером дети из армии едут домой. В боевые части берут только с письменного разрешения родителей. А недавнее освобождение и обмен одного солдата на 1000 террористов всколыхнули всю страну. Каждый понимал: его ребенок мог оказаться в таком же положении. Однако служба в армии в Израиле – дело чести.

– Мы в следующем году поедем в армию, – заявил мне мой 16-летний сын. – И оружие нам дадут. Я хочу в боевые…

Другой Израиль

Но есть и другой русский Израиль. Все чаще ходят слухи: самые дорогие квартиры и виллы в элитных курортных районах скупают русские олигархи, владельцы крупных бизнесов, деятели шоу бизнеса и культуры…

Недавно газета «Маарив» сообщила, что в последнее время в израильские госинстанции поступила масса обращений от состоятельных российских евреев. Они выражают обеспокоенность в связи с растущей политической дестабилизацией в России и в качестве подготовительного шага к репатриации желают перевести свои капиталы в Израиль.

Кто приехал?

В 2011-м эмигранты из бывшего Союза составили 39,3% (7455 чел.) от общего количества новых граждан. Наибольшей популярностью у эмигрантов пользуются Хайфа на севере, Ашдод на юге, Бат-Ям в центре страны.

Выходцев из России очень много во властных структурах Израиля. Например, министр иностранных дел Авигдор Либерман (поначалу работал грузчиком в аэропорту им. Бен-Гуриона); Зеев Элькин – член кнессета (парламента), председатель фракции партии «Ликуд»; Леонид Эйдельман – председатель Всеизраильского профсоюза медицинских работников и др.

На что же жить?

Израиль – страна недешевая. Снять обычную 2–3-комнатную квартиру – не меньше 1000$. Около 200–300$ в течение года эмигрантам выделяют на съем квартиры. Плюс надо платить муниципальный налог 100$. Счета за воду и свет приходят 2 раза в месяц, это еще около 100$. Детский сад или школа – 450$. Проезд на общественном транспорте: автобус, месячный проездной – 80$, поезд – 95$. Медстраховка – 40$. Бензин с 1 апреля стоит больше 2$, значит, на полный бак нужно около 90$. На еду, по самым скромным подсчетам, уходит около 300$ в неделю. Мобильные телефоны – 200$. Телевидение, телефон, Интернет – 100$. Одежда и прочие расходы – 500$.

Простая арифметика не включает походы в музеи, экскурсии, ужины в ресторанах и так далее. Получается, чтобы весьма скромно жить в Израиле семье из 3 человек, необходимо около 4000$ в месяц.

Налог на ТВ

Среди налогов, которые платят все дееспособные граждане, есть весьма оригинальные. Например, на телевизор. Причем сотрудники комитета телерадиовещания, взыскивая долг, имеют право взламывать двери квартир, арестовывать счета (банковские и зарплатные), конфисковывать автомобиль и квартиру.

Елена Шафран