Где, как и с кем живут знаменитые активистки Femen?

Киевские дивчины, которых салом не корми – дай оголиться против какой-нибудь несправедливости, добрались до Москвы. В 25-градусный мороз протестовать привычным им образом против цен на газ было экстремально. На девушек немного полюбовались, но быстро скрутили, доставили в отделение, приговорили к штрафу в тысячу рублей и отпустили на родину. Наш репортер нанесла им ответный визит и выяснила, где, как и с кем живут знаменитые Femen.

В первый раз обнажились случайно

В киевском кафе «Купидон», в пяти минутах от Крещатика, феменок не узнать невозможно – они здесь самые худые и длинноногие. Хозяева кафе лично разрешили девушкам устраивать здесь свои сходки, потому что они привлекают клиентов.

– Нас не заставляют ничего заказывать (денег-то мало), но и бесплатно не кормят, вот и пьем один чай, – кивают на стол Саша и Инна Шевченко. Они однофамилицы и землячки, обе приехали в Киев из Хмельницкого. Саша училась на экономиста, Инна – на журналиста. Познакомились здесь друг с другом и с Аней Гуцол – основательницей движения Femen.

Начинали четыре года назад вполне целомудренно: для первой акции «Нет воды в кране – моюсь на Майдане!» искупались в фонтанах абсолютно одетые. Потом периодически проводили пикеты «Украина – не бордель!», благодаря которым их и запомнили – Femen были еще не голые, но уже странно одетые. Спустя два года на одном из «выходов» у Ани случайно упала бретелька лифчика. Фотографы защелкали, а девушки поняли: вот то, что надо. С тех пор Femen митингуют с обнаженной грудью, разрисовывая ее «в тему».

– Фирменный логотип в виде желтого и синего шариков нам придумал ваш дизайнер Артемий Лебедев, – сообщают девушки Шевченко. Сейчас по всему миру, уверяют они, более 15 тысяч феменок, на одной только Украине их сторонницы рассредоточены в пяти городах, однако тех, кто организует самые безбашенные вылазки, четверо, и мои собеседницы – их лидеры. Инна – идейный вдохновитель, Саша – «лицо и тело».

– Поначалу родители от нас отвернулись, – жалуются они, – несколько лет с нами не разговаривали, считали, что позорим себя и семью. Сейчас, к счастью, уже смирились.

Реакция родителей, похоже, единственное, что по-настоящему расстраивает девушек. В остальном феменки уверены, что приносят обществу реальную пользу.

– Обидно, что задерживают нас незаконно: говорят, показывая сиськи, мы хулиганим. Но сиськи – не гениталии (мы по медсловарю проверяли), их показывать можно. Только не верьте россказням, что милиционеры с нами романы крутят – ничего подобного! Хватают грубо, бесцеремонно, им же из-за нас от начальства влетает. Иногда одежду, которую мы на улице с себя скидываем, собирают и просовывают нам за решетку.

– Девчонки, а может вас что-то настолько возмутить, что вы не только лифчики, но и трусы снимете? – на всякий случай уточняю я.

– Да мы уже снимали! Вернее, с нас снимали, – смеется Инна.

Страшнее белорусской ГБ зверя нет

В минувшем декабре она и две другие активистки Femen – Оксана Шачко и Саша Немчинова – отправились в Минск напомнить местным властям, что уже год в белорусских тюрьмах томятся оппозиционеры. Топлес-акцию устроили прямо на ступенях КГБ, нарисовав на себе усы и портрет человека, сильно смахивающего на Лукашенко.

– Все сразу пошло не по нашему плану. Кагэбешники загнали журналистов внутрь здания, сутки – не меньше – допрашивали, заставили стереть все видео и фото. Нам так обидно было! Мы расстроились, удивились, что нас самих не тронули, и поехали обратно в Киев. А по дороге какие-то мужчины в черных масках схватили нас, затолкали в свой автобус и повезли…

Дальше Инна рассказывает, как им заломили руки за спины, как передавали из одной машины в другую и наконец завезли в лес. Там девушек заставляли раздеваться и одеваться на три счета, угрожая, что убьют тех, кто не успеет… Инна уверена, что это люди из спецслужб:

– Пугали нас профессионально, говорили: «Девочки, мы хотим слышать, как вы громко дышите, потому что это ваши последние минуты жизни». Было страшно. После этого приказали снять трусы и палками избили по попам, грамотно – синяков не осталось. Но в итоге отпустили – сказали: через 5 км будет украинская граница. Идите и больше никогда в Белоруссии не появляйтесь!

– В качестве активисток Femen или вообще? – уточняю я.

– А зачем нам туда не как Femen ехать?

Не как Femen им вообще жить неинтересно.

– Лучший спорт для нас – от ментов на каблуках убегать, – серьезно говорит Саша. – Сколько еще бегать будем? Сначала думали, пока грудь не обвиснет, а недавно поняли: до 63 лет как минимум! Это возраст бабушки, которая с нами против повышения пенсионного возраста митинговала. Нам сейчас немного за 20 – еще лет сорок будем в строю!

Коммуналка за 1000 гривен

Femen готовят свои акции там же, где и живут. Инна с Сашей снимают еще с тремя подругами трехкомнатную квартиру, но в ночь перед «боем» идут к другой феменке – Оксане Шачко, где рисуют плакаты.

Оксана встречает меня на улице, звонить в домофон ей нельзя. Хрупкая брюнетка будто чем-то напугана.

– Это коммунальная квартира. Мне очень не повезло с соседями, с ними лучше не встречаться, – шепчет она и быстро заводит в свою комнату, в которую ведет узкая дверь с наклейкой «Заходьте усміхаючись». Комната больше похожа на склад. На огромном столе – сотни баночек с красками, кисточки, тетрадки, засохший лимон, завядшие тюльпаны, эскизы картин,
чашки…

Оксана – единственный дизайнер движения. Когда девушки придумывают в кафе новый план, ей приходится оформлять его художественно. Реквизит после акций она хранит на память: над ее кроватью висят три больших черно-белых плаката для Femen, рядом на полу валяется еще с десяток. На противоположной стене – четыре иконы: две Девы Марии, Христос Вседержитель и Георгий Победоносец.

– Это тоже мои работы, хотя я неверующая – даже в партии коммунистов Украины состояла, вон членский билет валяется, – показывает Оксана, ставя чайник. – Давай сначала погреемся?

Московские минус 25 сделали свое дело: Оксана заболела. Девушка ложится на кровать, протягивает ноги к крохотной печке, жалуясь, что та больше денег расходует, чем греет, и рассказывает, что с восьми лет училась в школе иконописи. Рисовать любит всё, но иконы лучше продаются.

– Зарабатываю очень мало, но и на комнату трачу мало – снимаю ее всего за тысячу гривен (около 3700 рублей. – Авт.). Здесь еще три комнаты: в одной семья с двумя маленькими детьми, в другой бывший мент с женой и взрослым сыном, в третьей муж с женой и 4-летней дочкой. Представляешь, сколько людей в одном помещении? И все злые. Кстати, если руки мыть пойдешь, мое мыло второе слева – смотри не перепутай, а то на меня полдня орать потом будут.

– Так устрой тут какой-нибудь митинг за хорошее отношение к тебе, – предлагаю я.

— Чтоб они меня совсем прибили?

Спонсоров никаких нет…

Несмотря на контры с соседями, возвращаться домой в Хмельницкий она не хочет.

– Отец – алкоголик, а у мамы никаких амбиций, она из детдома и всю жизнь, кроме семьи, ни о чем не мечтала. Сейчас за папой присматривает и на рынке торгует строительной техникой.

Гораздо веселее ей с подружками из Femen. Сейчас девушки, рассказывает Ксюша, готовятся выступить против… чемпионата Европы по футболу, который должен пройти в июне – июле на Украине и в Польше.

– К нам столько секс-туристов съедутся, мы должны помешать развращению наших девчонок. Это будет катастрофа для моей страны! Трагедия в том, что украинки бедные, но красивые, вот богачи из Европы ими и пользуются. Как бороться будем? Бегать голышом по полю, если билеты на матчи достанем!

– Достанете сами или кто-то проспонсирует? – подкалываю я.

– Никто нас не спонсирует, честно! – вздыхает Ксюша. – Иначе я бы не жила в этой ужасной квартире. Как-то нам, правда, какой-то человек от Януковича предлагал его поддержать. Саша говорила, что он вроде 50 гривен в час готов был платить, но мы отказались. У нас один вид дохода – мы через Интернет продаем «сиськографы» – отпечатки наших грудей, на это билеты на поезда покупаем. Ну, и девочки мне за плакаты дают в месяц 100 долларов.

Поэтому, говорит Оксана, ночью, несмотря на температуру, будет дописывать образ Богородицы Семистрельной – нужно поскорее закончить и продать. Вот только краски для плакатов Femen и икон она никогда не смешивает: первые рисует акрилом, а вторые – темперой.

Киев – Москва