Сын Людмилы Касаткиной: После смерти мужа мама увидела его в полубреду
Алексей Колосов рассказал о последних днях актрисы. 15 мая звезде фильма «Укротительница тигров» исполнилось бы 95 лет
Алексей Колосов рассказал о последних днях жизни матери, актрисы Людмилы Касаткиной. 15 мая звезде фильма «Укротительница тигров» исполнилось бы 95 лет.
«Отец увел маму за собой», – уверен музыкант и композитор Алексей Колосов, сын Народной артистки СССР Людмилы Касаткиной и Народного артиста СССР Сергея Колосова. Более 60 лет они прожили вместе и не представляли жизни друг без друга. Ее не стало через 11 дней после его похорон. 15 мая Людмиле Ивановне исполнилось бы 95 лет.
Последние дни Людмилы Касаткиной
– Однажды к маме в театре подошел один коллега и то ли в шутку, то ли всерьез поинтересовался: «Ты так давно живешь с Сергеем Колосовым. Неужели ни разу не изменяла ему?» «Никогда!» – ответила ему мама. И он, махнув рукой, сказал: «Ну, тебе и вспомнить перед смертью будет некого». «Почему же?! – нашлась мама. – Я Сережу буду вспоминать…» – рассказывает в разговоре с Sobesednik.ru Алексей Колосов. – Так оно и получилось. После смерти отца мама оказалась в больнице и в своем полусознательном состоянии, в полубреду часто видела его перед собой. Обращалась к Елене – женщине, которая ухаживала за ней: «Сергей, почему ты молчишь? Сережа, где ты был?»
К сожалению, постоянно быть рядом с мамой я не мог: мне пришлось увеличить число концертов, чтобы заработать деньги на дорогостоящие лекарства. Но когда приезжал в больницу и наблюдал эти сцены со стороны, чувствовал невыносимую боль в сердце. Накануне смерти мама приподнялась на кровати, снова посмотрела на Леночку. Взгляд как будто прояснился, лицо помолодело, словно болезнь отступила. Мама четко произнесла: «Сережа, зачем ты раздвинул кровати? Сдвинь воедино!» Потеряла сознание и больше в себя не пришла. А на следующий день ее не стало.
«Мама всю жизнь устраивала папе розыгрыши, чтобы не расслаблялся»
– Думаю, и встреча их тоже была предопределена, – продолжает Алексей. – И, как ни страшно это звучит, если бы не война, они могли разминуться по жизни. Ведь на режиссерский факультет ГИТИСа папа поступил в 1939 году, когда мама еще была школьницей. Только вот долго учиться в ВУЗе ему не пришлось – ушел на фронт. Сначала воевал в советско-финской войне, а затем в Великой Отечественной… И только после Победы смог продолжить обучение.
Родители часто со смехом вспоминали историю своего знакомства. Папа впервые увидел маму в мае 1946 года накануне дня ее рождения – где-то в коридоре института, и просто не смог пройти мимо. «Так она мне понравилась, – спустя много лет рассказывал мне отец, – что я тут же решил с ней познакомиться».
Его можно понять: мама всю жизнь была такой обаятельной, открытой, искренней. Глаза лучистые, радостные… Папа подошел, представился. Узнал, что зовут ее Людмила Касаткина, что учится она на третьем курсе актерского факультета. И решительно пригласил девушку на свидание. Она немного растерялась – надо же какой напор! Помолчала, что-то обдумывая, и неожиданно улыбнулась: «Хочешь – приходи ко мне завтра на день рождения!» И назвала адрес.
В назначенный час папа в парадном костюме с букетом цветов позвонил в дверь. Ему открыли совершенно незнакомые люди. «Нет-нет, молодой человек, вы ошиблись, Касаткины тут не проживают!» Вот так моя будущая мама подшутила над настойчивым кавалером. Расстроенный, он вернулся домой. Через несколько дней, когда они снова пересеклись в коридоре ГИТИСа, папа посмотрел на нее с упреком, а мама подошла и… извинилась. Смотрела на него и улыбалась настолько искренне, что он не смог на нее сердиться.
Так они и начали дружить. Мама всю жизнь время от времени устраивала папе какие-нибудь розыгрыши, чтобы не расслаблялся, но он был настороже.
Кисточка винограда покорила ее сердце
– В своих чувствах папа маме долго не признавался. Она сама догадалась. Как-то группа студентов ГИТИСа отправилась в Севастополь – выступать. Жили почти без денег, были вечно голодные. И вот идет однажды мама по улице, видит: у ларька, где продают виноград, стоит ее друг Сергей Колосов и пересчитывает копеечки. Решила за ним понаблюдать. А он протягивает продавцу деньги – все, что были на ладони – и берет маленькую кисточку винограда. Повернулся, увидел ее на другой стороне дороги, обрадовался. Перебежал к ней и, счастливый, протянул только что купленную гроздь. Всю жизнь мама вспоминала эту историю. «Знаешь, – говорила она, – именно в тот момент я поняла, что он меня любит. Последние монетки на меня потратил!»
Поженились они в 1950-м – через четыре года после знакомства. Мама хотела, чтобы Сергей Николаевич сначала встал на ноги. Еще студентом папа стал ассистентом режиссера в Центральном театре Советской армии – там потом всю жизнь работала мама. Только начав зарабатывать, родители смогли подумать о свадьбе. Праздничный стол накрыли в квартире у маминых родителей – все без особых излишеств. Ну, какие в те годы могли быть роскошные лимузины или рестораны?! К тому же оба – выходцы из достаточно скромных семей.
Папины родители трудились в одном московском издательстве. Дедушка по материнской линии – на кондитерской фабрике «Красный Октябрь», бабушка – разнорабочей: чем она только не занималась, даже трамваи водила! Все они были интеллигентами по своей сути, доброжелательными, деликатными.
«Я комплексовал из-за маминой популярности»
– Моего появления на свет они долго не могли себе позволить: оба много работали, – смеется Колосов. – Решились завести ребенка, только когда стали узнаваемыми, приобрели отдельную квартиру. Маме было тогда 33 года. Она успела сняться в популярных фильмах «Укротительница тигров» и «Медовый месяц». А папа ставил спектакли в московских театрах. Уезжая в отпуск в какой-нибудь санаторий, родители редко брали меня с собой: все-таки им надо было отдохнуть и подлечиться. Но потом обязательно приезжали на дачу, где мы жили с дедушкой и бабушкой.
Я так ждал их приезда! Эти дни были для меня настоящим праздником. Мы с папой могли разговаривать часами – я доверял ему все свои тайны, задавал множество вопросов. Ну, какие обычно дети задают: а почему, а зачем? Любопытный был. А он, кажется, знал обо всем на свете, потому что всегда находил ответы.
Из-за маминой популярности я комплексовал. Идем вместе в магазин, например – а к ней каждую минуту подходят люди: кто-то за автографом, кто-то – чтобы сказать «Ах, Людмила Ивановна, мне так понравился фильм! Вы моя любимая киноактриса!» Мне все это не нравилось – я стеснялся, что на нас все смотрят.
Мы с мамой не раз выступали перед гостями нашего дома. Мне было лет 10-11, когда вдвоем показали им отрывок из спектакля театра Советской армии «Укрощение строптивой» – сцену знакомства главных героев. Я изображал Петручио – на меня надевали большую шляпу, к поясу подвешивали шпагу. А мама в вечернем платье была строптивой Катариной.
– А, котик! Слышал я, вас так зовут? – произносил я, совсем еще маленький мальчишка, с усмешкой.
– Вы глуховаты на ухо, должно быть?! Меня зовут все люди Катариной, – возмущенно отвечала мама.
– Ты лжешь. Тебя зовут царапка-котик!..
Наше выступление после домашнего застолья прошло «на ура». Кстати, этот спектакль в театре Советской армии поставил режиссер Алексей Попов. Мои родители его боготворили и меня назвали в его честь. Благодаря Алексею Дмитриевичу мама сыграла в юности свои лучшие роли на сцене. А отец на основе спектакля Попова снял фильм «Укрощение строптивой» с мамой в главной роли – и он стал его первым крупным успехом в кино.
Касаткина три года гоняла по Москве на стареньком мотоцикле
– Еще одно из самых ярких воспоминаний детства: 1965 год, родители впервые взяли меня с собой в киноэкспедицию на съемки фильма «Душечка» в Суздале. Папа – режиссер, мама играет Ольгу. Я потрясенно смотрел, как мама перед кинокамерой плачет. До сих пор я видел маму только в спектаклях. Там все понятно – она играла для зрителей. А тут – для кого?! Да так вошла в образ, что слезы по щекам текут! Мне самому захотелось сниматься в кино. Но стоило только заикнуться об этом – родители тут же заявили: они против. Посчитали, что известность для детской психики вредна. Только уже когда стал взрослым – уже школу заканчивал, появился в эпизодах нескольких фильмов. А позже в сериале отца «Радости земные» в кадре пел песню собственного сочинения.
Но первый раз я появился на экране в папином фильме «Помни имя свое». Это был эпизод без слов. В Крылатском построили несколько бараков концлагеря. И я изображал немецкого солдата-охранника. Стоял с автоматом в каске и шинели, а ветродуй (аппарат такой, похожий на огромный пропеллер) «метель» на меня гнал. Замерз жутко, но вида не показывал. Не хотел подводить папу. Потом за свой съемочный день получил законные три рубля. Так и попробовал актерскую профессию.
Я считаю, что «Помни имя свое» – один из лучших фильмов моих родителей. Мама играла в нем женщину, которая, попав в Освенцим, была разлучена с маленьким ребенком. Мальчика, как своего сына, вырастила полька. Только через 25 лет русская мать смогла встретиться со своим уже взрослым сыном. Это, кстати, реальная история.
В работе папа был очень требовательным и даже родную жену не щадил. Некоторые эпизоды снимали в Польше – в настоящем концлагере Освенцим. И там он потребовал, чтобы мама переночевала в бараке. Одна! На следующий день ей предстояло сниматься в сложной сцене – когда фашисты отнимают у Зинаиды сына. И отцу хотелось, чтобы она как можно сильнее прочувствовала роль. Мама безоговорочно согласилась. Но спать не смогла. Ночью в одиночестве перебирала детские ботиночки, которые остались от убитых в концлагере детей и представляла себе этих малышей…
В самом начале кинокарьеры, снимаясь в «Укротительнице тигров», Касаткина вошла в клетку с тигром, хотя в большинстве кадров снималась дублерша. Кстати, мама вспоминала, что после съемок в «Укротительнице…» ей подарили старенький мотоцикл, на котором она ездила в фильме. И мама еще три года гоняла по Москве на этой развалюхе! Такая смелая была.
Домработницы не раз обманывали актрису
– Если на съемках ведущим был папа, то дома главную роль он уступал маме, – признается Алексей Колосов. – Впрочем, поскольку она была слишком занята, то готовила, например, редко. И всю жизнь нанимала домработниц, чтобы поддерживали в доме порядок. Бывало, что ошибалась в них. Ее обманывали, обсчитывали. А одна женщина, когда никого не было дома, вынесла все золотые украшения родителей. Но мама не стала заявлять в милицию: пожалела ту деревенскую бабу, да и огласки публичной не хотела.
Эта же ситуация повторилась и в последние два года жизни мамы. Женщина, которая называлась «домработницей», которой доверяли, активно этим пользовалась в своих целях. Она оказалась просто мошенницей. И тут уже я не стал подавать официального заявления, чтобы имя родителей не трепали некоторые «желтые» издания. Мама вообще была человеком доверчивым. Но при этом достаточно жестким и принципиальным. В театральных коллективах часто возникают интриги, дружбы против кого-то – мама никогда в этом не участвовала. Если что-то ей не нравилось, предпочитала все сдержанно и с достоинством сказать человеку в глаза, не держала негатива за пазухой. За это все ее уважали.
А эмоции она несла домой и только тогда выплескивала. Могла сгоряча с отцом поссориться. Но он все понимал и старался вернуть ей хорошее настроение. Подойдет, обнимет, поцелует и успокоит. Или найдет такое слово – с юмором и добротой, что мама начинала смеяться над шуткой. Так что крупных конфликтов у них не возникало. Папа мамой очень дорожил. Никогда не упрекал. Знаете, как бывает в семьях: ты зачем деньги тратишь на ненужные шмотки? Нет, если мама «разорилась» на покупку нового платья, он посмотрит на нее в обновке, улыбнется и скажет: «Как же тебе идет! Ты такая в нем красивая!»
Сколько помню маму, она всегда была, что называется, в форме. Каждое утро делала зарядку – и всегда у нее спина была прямая. Следила за одеждой. Чтобы у нее где-то дырка была на платье или грязное пятнышко – никогда. За папой и за мной присматривала – чтобы ходили опрятными. А выезжая за границу, привозила оттуда нам одежду. Экономила на мизерных суточных, но подарки нам покупала.
Внучки называли ее Люлей
– На 85-летний мамин юбилей я вышел на сцену вместе со своей 9-летней дочкой Аней. Мама не ожидала – это был сюрприз. И когда мы с Анечкой вместе пели «Молитву», глаза у мамы, которая сидела в кресле на сцене, заблестели от слез… А когда вечер завершился, она обняла нас с дочкой, расцеловала.
Она очень любила внучек, и они отвечали ей взаимностью. Называли ее не «бабушкой», а Люлей. Старшую дочь от первого брака я назвал в честь мамы – Людмилой. Но больше похожей на нее получилась младшая Анечка. Она тоже у нас артистическая натура: сейчас учится во ВГИКе на факультете режиссуры телевидения.
Кстати, с моей второй женой Светланой меня познакомила мама. Мы не сразу разглядели друг друга. И поженились мы через четыре года после знакомства – совсем как когда-то мои родители. Несколько лет назад мы со Светой создали агентство культурных проектов «Планета АРТ»: организовываем джазовые фестивали и другие творческие проекты в нашей стране и за рубежом.
С мужем простилась наедине до начала официальной панихиды
– Когда папа последние месяцы своей жизни существовал в каком-то параллельном мире, мама навещала его в больнице каждый день. У нее от волнения обострились собственные болезни. И она несколько раз сама попадала в ту же ЦКБ, где лежал папа. Когда ей становилось легче, она приходила в папину палату – сидела целыми днями рядом.
В последний раз мама вышла на сцену театра Российской армии как раз перед закрытием театрального сезона – 29 июня 2011 года в спектакле, который поставил специально для нее папа – «Странная миссис Сэвидж». Мы всей семьей были на этом спектакле. Зрители не догадывались, как тяжело маме было играть. Подводила память, она забывала слова. Но помогали актеры рядом: незаметно для публики подсказывали. Мама сильная была, волевая, доиграла спектакль до конца. Когда вышла на поклон, зрители устроили овации!
После спектакля мама сказала: «Все лето буду готовиться к новому театральному сезону». Это был бы ее юбилейный, 65-й сезон на сцене театра Российской армии. Но наступила осень – и мама попала в больницу. Как оказалось, в последний раз...
Отец накануне смерти мне приснился - такой здоровый, улыбающийся. Я удивился и обрадовался: он здоров – от болезней ни следа не осталось. А когда открыл глаза утром, не сразу поверил, что это был всего лишь сон!
В тот же день папы не стало. Об этом я сам сказал маме. Она выслушала меня молча. Без истерик и слез. Думаю, она понимала, что папа уйдет. Мне кажется, что и о своем уходе она догадывалась...
В день похорон мама попросила, чтобы ей дали возможность попрощаться с ним не на людях. Мы привели ее в ритуальный зал ЦКБ за два часа до начала официальной панихиды. Потом ходили слухи, что маму привезли туда на инвалидной коляске. Нет, мама подошла к нему сама! Молча стояла и смотрела на папу. Очень какая-то беззащитная. Словно потеряла смысл жизни. О чем она думала в тот момент? Что мысленно обещала? Не знаю. Вслух не было произнесено ни слова. Мама наклонилась, поцеловала, постояла еще немножко рядом. Повернулась и медленно пошла прочь.
Через неделю во сне я увидел маму – веселая, здоровая: смотрит на меня, смеется. Совсем, как папа в моем прошлом сне…
