"Фальшивая нота" в Театре Вахтангова: Хазанов не отстрелялся
Театр Вахтангова, ставший одним из самых успешных в Москве, открыл сезон премьерой драмы «Фальшивая нота»
Театр Вахтангова, ставший одним из самых успешных в Москве, открыл сезон премьерой драмы «Фальшивая нота», которая развивается как детектив и заканчивается нравоучением, хотя зритель ждет пальбы.
На сцене только два актера от начала и до конца двухчасового действия, и хотя это основная сцена театра, дуэт Алексея Гуськова и Геннадия Хазанова не оставляет на ней пустот. Знаменитый дирижер Миллер (Гуськов) недоволен только что закончившимся в Женевской филармонии концертом, он устраивает разнос оркестру и особенно первой скрипке. Наконец он остается один и уже мечтает об ужине с женой и дочерьми, как к нему в гримерку является незнакомец. Невнятный, лебезящий человечек лопочет, что он поклонник, что специально приехал на концерт из Бельгии. «Меня зовут Динкель», – хихикает он и умоляет дать автограф.
Дирижер Миллер – роскошная роль. Алексей Гуськов играет со вкусом и удовольствием, крупно и щедро. Но надоедливый человечишка никак не отстает: он возвращается взять еще автограф, теперь для жены, потом он хочет сфотографировать кумира, просит принять позу, становясь все настырнее.
Расклад сил резко меняется, когда дирижер находит подложенный Динкелем «сюрприз» – старое фото из Аушвица. Навалившееся прошлое заставляет Миллера буквально рыдать, объясняя, как тяжело ему живется с памятью о том, что он убил беззащитного человека, в то время как Динкель стоит над ним, добивая «кумира» деталями мучительных воспоминаний. Действие просто опрокидывается, как песочные часы. Палач превращается в жертву. И наоборот. Теперь персонаж Хазанова в пальто и шляпе похож на доктора Верховцева из «Тайны третьей планеты» – уже не знаешь наверняка, кто там внутри – добрый гуманоид или чудовище. И хотя тут оба героя довольно амбивалентны, но персонаж Хазанова и глубже, и сложнее.
Геннадий Викторович еще до премьеры признавался «Собеседнику», что за пьесу взялся и с душой, и с дотошностью, редактировал небрежную местами фактуру, прорисовывал и уточнял свою роль (тем более что это его долгожданный дебют в Вахтанговском). Но что-то наивное есть в самой пьесе. Динкель в финале направляет пистолет на дирижера-убийцу. Но через минуту они, выйдя из гримерки, пойдут восвояси к своим жизням и женам. Да уж лучше бы пристрелил. Но приличный современный европейский автор Дидье Карон не мог написать такой нетерпимый ветхозаветный финал.
Впрочем, финальный вопрос, есть ли свобода воли у человека, тут имеет, пожалуй, простой ответ. Если покаяние происходит, только когда приперли к стенке, какая уж тут свобода воли? В чем сила, брат? В пуле.
* * *
Материал вышел в издании «Собеседник» №37-2018 под заголовком «Хазанов не отстрелялся».