Олег Нестеров: Счастье разлито по всей жизни

Лидер группы «Мегаполис» Олег Нестеров рассказал Sobesednik.ru о своей книге «Небесный Стокгольм» и творческих планах.

В июне 2016 года музыкант, лидер группы «Мегаполис» Олег Нестеров представил свою новую книгу «Небесный Стокгольм», повествующую о Москве 1960-х годов и трех молодых людях. Петр, Антон и Кира живут во времена оттепели, сочиняют анекдоты по заданию КГБ и размышляют о происходящем и будущем. Это уже не первый проект Нестерова о временах оттепели — вместе с группой «Мегаполис» Нестеров выступает с проектом «Из жизни планет», во время которого под музыку рассказывает о четырех неснятых фильмах 1960-х годов.

Писатель и музыкант Олег Нестеров рассказал Sobesednik.ru, чем его привлекает эпоха 1960-х, как к нему пришла мысль написать «Небесный Стокгольм», какие проекты ждать в будущем, и что он хочет ими сказать.

— Олег Анатольевич, почему «Небесный Стокгольм»?

— Несмотря на название, это книга про Москву, Москву [19]60-х. Про ту эпоху, когда все получалось, про то время, когда эта эпоха схлопнулась и страна начала сползать в свою иную эру, медленно, незаметно и мучительно. «Небесный Стокгольм» — это такой город, в который мечтала превратиться Москва в начале [19]60-х и, в общем, имела все шансы. Все знают шведскую модель социализма, все знают, что такое современный Стокгольм, шведский дизайн, социал-демократы у власти, в общем, богатая страна, защищенные государством люди и так далее.

«Небесный Стокгольм» — это столица государства с идеальным общественным устройством. Именно в такую столицу мечтала превратиться Москва в начале 60-х, когда мы стали строить новое общество, творчески преобразующее мир. На государственном уровне мы приняли программу построения коммунизма.

«Небесный Стокгольм» — это явная антитеза Небесному Иерусалиму, и на протяжении всей моей книги она охватывает восьмилетний промежуток — с [19]61 по [19]68 год. «Небесный Стокгольм» спорит с Небесным Иерусалимом и в конце-концов проигрывает, неизбежно проигрывает.

Небесный Иерусалим, в свою очередь, это такой всем известный город в русской православной традиции, о котором писал когда-то Бердяев. Это царство Божие на земле. Причем Бердяев писал об этом царстве не как об отложенном рае, а о том, что это царство нужно искать в себе на протяжении всей своей жизни, испытывая крошечные мгновения персонального рая и персонального ада. Счастье разлито по всей жизни, множество маленьких осколков. Слава Богу, счастье нельзя измерить в минутах и секундах. Нельзя говорить — я был одну минуту счастлив или пять минут. Это те мгновения, которые мы будет независимо ни от чего вспоминать всю свою жизнь.

Так вот, моя книга о том, что все внутри. О том, как переживать смутное время, о том, как расставаться с одной мечтой и находить в себе силы идти дальше, о том, что жизнь — это вечное движение, это путь. Несмотря на то, что я использую фактуру [19]60-х. Мои герои молоды, они живут, они тусуются, они выпивают, они ходят на выставки. Они живут такой жизнью и проживают то самое время, когда все получалось — и в спорте, и в кино, и в науке, и в футболе. Удивительное время, так называемая Викторианская эпоха в жизни нашей страны, которая была всего один раз в XX веке.

[:image:]

— Главные герои вашего романа — трое молодых сотрудников КГБ, которых заставили придумывать анекдоты. Почему для изображения эпохи выбрали именно их?

— Вообще, эту эпоху часто называли эрой анекдотов. Анекдот и юмор в эту эпоху был вещью не последней. Знаете, именно с интервалом в две недели после принятия программ строения коммунизма волей случая у нас появилась на втором канале [на телеканале «Россия» — прим. Sobesednik.ru] передача — «Конкурс эрудитов». Это был даже конкурс остряков. Молодые люди соревновались в эрудиции, знаниях. Если уже знания немного отступали на второй план, чтобы не выглядеть в глазах красивых девушек нелепыми, они отшучивались. Так появился КВН, который существовал в таком виде по [19]64 год. Потом она стала уже другой передачей — конкурсом остряков.

Анекдот, как известно, либо агрессию усиливает, либо смягчает. Вот выбрасывались анекдоты, усиливающие агрессию. А чтобы бороться с ними, нужно было пускать волну по ложному следовать, использовать метод против пожара — лесные пожары тушат, пуская встречный огонь. Так и здесь. Была создана группа по анекдотам, которая пускала этот встречный огонь, сочиняла анекдоты со знаком плюс.

Когда государство ставит перед собой определенные задачи, и ежедневно на стол Хрущева ложится стопка анекдотов, причем самых живых — Хрущеву важна обратная связь на каждый его шаг, куда он ведет страну, — когда началась другая эра, то никто не хотел слушать анекдоты про себя. Группу расформировали, и у моих героев [наступил] серьезный жизненный кризис, им нужно теперь заниматься абсолютно другим делом, на которое они не подписывались, и производить ложь и неправду, работая в отделе, которые генерирует информацию.

В общем, это было важно для того, чтобы показать эпоху — время, когда все получалось, и начало иной эпохи, которая дала нашей стране возраст дожития. Пока эта команда была у власти, ничего не должно было ни случиться, ни произойти. Этой команде важно было спокойно жить, существовать, охотится, без встряски, то есть спокойно пожить.

— Действие, как уже было сказано, происходит в Москве. Какую роль она играет в вашей книге?

— Чтобы написать исторический роман — метод один. Первым делом, нужно влюбиться в эпоху, потом лет 5-10 собирать факты про страну, про город, вообще под все. Ты бережно их складываешь, потом подводишь черту, потом берешь самое неведомое, яркое, самое интересное лично для себя выстраиваешь в хронологическом порядке, потом распечатываешь. Вырезаешь на бумажке, как тезисы, наклеиваешь на ватман, один ватман — один год, и получаешь таймлайны. А слева рисуешь события, который происходят с героями. Эти события связаны с тем, что происходит справа, и в какой-то момент ты перестаешь понимать, что в романе правда, а что — вымысел. Москва, конечно же, главный герой, потому что этот аквариум, в котором происходят основные события, это та призма, через которую мы рассматриваем эпоху, людей, у которых либо что-то происходит, либо что-то перестает происходить.

— Как экономика появилась в книге?

— Говорить об этом времени, не упоминая экономику всуе, как ни странно, глупо. Потому что страна нуждалась в структурной реформе, которая была, конечно, связана с изменением экономической модели, которая была абсолютно бесперспективна. Вы знаете, что самая модная тема конца [19]50-х — начала [19]60-х — это экономика в кибернетике? Кибернетики протянули руку помощи экономистам, сыгралась волшебная свадьба и планировалась очень серьезная программа под руководством академика Канторовича Леонида Витальевича.

Это наша штука с методом линейного программирования, которую изобрел до войны Канторович, давала фору развитию нашей экономики, по сравнению с мировым развитием. Мы могли обсчитывать на входе миллион меняющихся параметров, загружать систему. В общем, производить не больше, производить меньше, но нигде в мире подобного сделать не могли. Американцы изобрели этот метод в [19]44 году и использовали его локально, в рамках корпорации или обсчитывая логистику ВВС во время войны. Мы же могли использовать этот метод в масштабе всей страны, и он открывал абсолютно грандиозные, абсолютно фантастические пути развития, которые никому не снились.

— У вас есть еще один проект про 1960-е годы — «Из жизни планет». Он подтолкнул вас на написание «Небесного Стокгольма»?

— Конечно, оба эти проекта имеют одну валентность и, к примеру, придя в центр им. Вс. Мейерхольда 30 и 31 декабря и посмотрев спектакль на сцене, можно глубже понять мою книгу или ту музыку, из которой состоит «Из жизни планет». То есть одна валентность — это время, когда все получалось, невоплощенные замыслы, жизнь после смерти. Это не ностальгия по ушедшему, это нечто иное. Настоящему, чтобы обернуться будущим, требуется вчера, говорил Бродский. То есть это то, что было не сделано, но получить неправильные ответы — это не значит задать неправильные вопросы, как говорил один мексиканский философ.

Это время, когда все получалось, очень важно для нынешних молодых. Оно должно быть исследовано ими. И наш проект «Из жизни планет» и моя книга «Небесный Стокгольм» ставят перед собой миссию вдохновить совершенного молодого человека на эти исследования и понять, что было настоящим, что можно взять с собой, что можно взять с собой в будущее, чтобы идти вперед.

— «Из жизни планет» — проект о неснятых фильмах. А «Небесный Стокгольм» вы бы не хотели экранизировать?

— Права куплены под сериал. Это «Всемирные русские студии», RWS, очень много делают сериалов для Первого канала. Мне известен уже и сценарист, и режиссер, но я, пожалуй, не буду пока раскрывать все карты. Работа над сценарием начнется осенью этого года. В общем, я специально писал свою книгу, имея это в виду. Она написана достаточно кинематографически, соответствующим языком. Конечно, ее нужно будет сценаристам особым образом переработать. Я надеюсь, что получится хороший фильм.

— А вы сами будете принимать участие в работе над сериалом?

— Ну, может быть, как какой-нибудь добровольный помощник. Я много чего знаю об эпохе, может быть, я смогу помочь сценаристу и режиссеру. Может быть, как музыкальный продюсер, потому что музыкальная среда того времени абсолютно ясна.

— Я также знаю, что у вас еще один проект планируется — «Нежный Высоцкий». Расскажете что-то о нем?

— Это проект, который посвящен первой любви. Первая любовь не в буквальном смысле, а первая любовь, когда тебе вдруг, в юности или в детстве, начинает нравится какая-то музыка. То ли артист, то ли альбом, то ли песня. Для меня это был Высоцкий, я знал все его песни наизусть, когда мне было лет семь. Эта моя любовь куда-то скрылась, где-то дремала в глубине. Потом эти песни стали почему-то спрыгивать в мой концертный сет-лист неведомым образом, просто я их начал петь, «Мегаполис» начал мне подыгрывать. Стало получаться. Высоцкий, действительно, очень необычен, нежен, и, судя по реакции слушателей и зрителей, им это очень и очень интересно.

В этом проекте, который будет существовать только на сцене, помимо Высоцкого будет другая музыка, к которой мы пылали любовью последнее время. Это инструментальные номера Генри Манчини, Энио Мариконе и Олега Каравайчука. Причем Каравайчук появил в поле нашего зрения, как вы понимаете, сильно задолго до его смерти. Плюс еще несколько номеров. Я буду рассказывать про тот или иной трек, про ту или иную песню, которые были первой любовью нашего гитариста или барабанщика. Любовью нашего звукорежиссера, под которую она танцевала в пионерлагере. Я буду рассказывать эти истории, будем играть эту музыку. «Нежный Высоцкий», что-то такое.

[:image:]

— Не собираетесь отправляться на гастроли? Как с группой, так и, может, с проектом «Из жизни планет»?

— «Из жизни планет» мы собираем[ся играть] в новогодние, рождественские вечера в двух наших столицах — 30 и 31 декабря в центре им. Вс. Мейерхольда, 7 января на сцене музея современного искусства «Эрарта». А так у нас есть большая задача, большая миссия показать наш спектакль во всех уголках страны, мы начали уже это делать. Не только страны — мы сейчас начинаем краудфандинговую кампанию для того, чтобы сделать фильм по нашему спектаклю. Но не для того, чтобы его немедленно издать. Мы этого совершенно не собираемся делать. По крайней мере, тот, кто не имеет никакой возможности, связанной с его проживанием или еще чем-то, получит цифровую копию этого фильма. Еще нам это нужно для того, чтобы отослать этот фильм, этот снятый спектакль, отборщикам европейских кинофестивалей в Берлин и Роттердам. Мы очень хотим начать свою европейскую историю. Мы хотим, чтобы люди по другую сторону железного занавеса посмотрели и увидели, какие мы есть на самом деле.

— Вы были на гастролях в Крыму. Как по-вашему, полуостров изменился с туристической точки зрения?

— Мы были там с интервалом в один год. Сначала в 2013 году, а потом в 2014 году. Я ничего не могу сказать про какие-то изменения. Перед нами были люди, мы играли им музыку. Людям это было важно. Я видел, какие счастливые они уходили с нашего концерта.

— Вы были номинированы уже на одну премию — «Писатель года» по версии GQ за «Небесный Стокгольм». Что для вас значила эта номинация?

— Это всегда очень радостно, любое внимание со стороны медиа и со стороны людей — это очень важно, это подпитывает. Тем более я оказался в хорошей компании. Тем более я вошел в лонг-лист [литературной премии] «Русский букер». Это тоже меня радует.

Но больше всего меня поразил один пост в Facebook. Женщины, которая воспитывает ребенка-аутиста. В воспитании ей нужна железная дисциплина, терпение и, конечно, вера. И, в общем, на меня глубокое впечатление произвело то, что она говорит о том, что эту веру поддержало мое размышление о счастье на такой-то странице. Она считает эту книгу сейчас для себя очень важной и пишет еще очень невероятно важные, простые, искреннее слова. Это про ее мечту, про ее веру и про ее надежду. Вот это для меня, если честно, самая главная награда.

[:wsame:]

[:wsame:]