Станислав Кучер: Почувствую цензуру – уйду из эфира

Sobesednik.ru поговорил со Станиславом Кучером о возможной дальнейшей судьбе РБК, цензуре в СМИ и Михаиле Прохорове.

Один из самых известных независимых политических журналистов Станислав Кучер под конец телевизионного сезона – с марта – начал вести на канале РБК свою авторскую программу «Специальный эфир». Летом стало известно, что после долгих тяжб предприниматель Михаил Прохоров все-таки продал телеканал.

Михаила Прохорова раздавил каток власти

– Станислав, вы же знакомы с Прохоровым, участвовали в движении «Гражданская платформа». Расскажите, его все-таки вынудили продать РБК? И почему?

– Есть вещи, которые я знаю, но по разным причинам не хочу говорить. Есть абсолютно очевидные, на мой взгляд, внешние аспекты, о которых могу рассуждать как политический обозреватель. Скоро выборы президента. Возможно, будет баллотироваться Владимир Путин, возможно, кто-то еще. Люди в администрации президента, которые отвечают за подготовку и освещение этих выборов, заинтересованы в том, чтобы все было под контролем, чтобы не было неприятных, с их точки зрения, сюрпризов. Вероятно, в какой-то момент они решили, что собственник по фамилии Прохоров не может им гарантировать отсутствия тех самых «неприятных» ситуаций. Поэтому Михаилу, видимо, было сделано предложение, от которого он не мог отказаться, и случилось то, что случилось. Вслед за собственником на телеканале сменились главный редактор и еще несколько топ-менеджеров.

– Ваша позиция в этой ситуации? Вы уйдете или останетесь?

– Сейчас, как и все ведущие программ РБК, я в творческом отпуске. Как минимум до середины августа. Если почувствую, что канал начинает изменять себе и аудитории, превращается в подобие Life News, я ухожу. Если РБК сохранит статус дискуссионной площадки, независимого СМИ, способного критиковать власть и принимать собственные решения в освещении тех или иных событий, то я рассмотрю вариант остаться.

– Но вы же понимаете, что цензура обязательно будет. Недавно пришлось уйти корреспонденту РБК из-за того, что его сюжет о секретных тюрьмах ФСБ не поставили в эфир.

– Когда речь идет о программе, которую с середины марта вел я, мне проще. Мои условия предельно просты: я приглашаю, кого считаю нужным, поднимаю ту тему, которую считаю нужной. Если соответствующие ограничения будут введены, буду искать себе другое место работы. На этих условиях я приходил на канал и не вижу причин, чтобы менять их сейчас или выдвигать какие-то новые.

– Давайте вернемся к Михаилу Прохорову... Вы общаетесь?

– Да, раз в два-три месяца созваниваемся, чуть реже встречаемся. Обмениваемся новостями, представлениями о прекрасном.

– Он как-то резко пропал из информационного поля.

– Прохоров сам себе режиссер, живет своей жизнью, играет в свою игру. Открыл в Москве школу техники боевых искусств тескао. Может, и я буду ходить на эти занятия. В его жизни есть большое количество тем, помимо политики. Например, он занимается темой развития человеческих возможностей – на мой взгляд, вообще едва ли не самое интересное, чем можно заниматься в этой жизни.

– Многие сторонники Михаила Дмитриевича теперь обижаются на него: дескать, верили ему, голосовали, а он не стал дальше продолжать политическую борьбу.

– Он же исчез не самостоятельно. Прохоров вел активную кампанию, развивал партию «Гражданская платформа». Я считаю, поставил некий рекорд из всех существовавших в новой России политических партий – «Гражданская платформа» быстро встала на ноги, завоевала огромное количество сторонников. Летом 2013 года стало совершенно ясно, что партия Прохорова имеет все шансы на осенних муниципальных выборах серьезно потеснить «Единую Россию» в большом количестве субъектов Российской Федерации. «Гражданская платформа», с одной стороны, декларировала альтернативную, свежую и новую повестку, а с другой – дистанцировалась от радикальной оппозиции, объявляя себя созидательной партией, которая не хочет никаких «майданов». И когда партия власти почувствовала серьезную угрозу, тогда было решено сделать все, чтобы проект Прохорова загнулся как можно раньше. Всеми возможными способами ему дали понять, что проект дальше не может существовать. Причем дали понять не только Прохорову, но и его сторонникам. Помните, что случилось с Евгением Урлашовым, который до сих пор «на нарах»?! (Мэр Ярославля Урлашов, сторонник Прохорова, был осужден на 12,5 лет за получение взятки. – Ред.) Это стало сигналом для многих сторонников «Гражданской платформы». А вспомните, сколько было заведено уголовных дел на людей, которые участвовали в предвыборной кампании Прохорова. Эти дела были отменены, после того как люди покинули кампанию. Проект «Гражданская платформа» был просто развален сверху. Противостоять такому катку власти оказалось невозможно. А все разговоры, что в какой-то момент Прохоров сдал назад или прогнулся и это отразилось на его репутации… Да, безусловно, отразилось, конечно, он потерял многих сторонников. Но я уверен: если бы он снова собрал команду и начал все заново – собрал бы много голосов. Другое дело, мне кажется, Михаил, как Гоша из фильма «Москва слезам не верит» – «Нахлебался!»

[:image:]

Прижмут интернет – потеряют молодежь

– Сейчас некоторые гадают: будет ли баллотироваться в президенты Путин или все-таки уже выдвинет преемника. Вы как политический обозреватель что думаете на эту тему?

– Прекрасно помню 1990 год, когда мне было 18 лет и я уже начал заниматься журналистикой. Тогда не было еще популярно слово «политолог», но разные политические обозреватели, которым на тот момент было за 40–50 лет, анализировали шансы Ельцина. Высоколобые интеллектуалы рассуждали о чем угодно, только развал Советского Союза не предсказал никто, ТАКОЙ уход Горбачева и приход к власти Ельцина тоже никто не предсказал. Это я к тому, что политический обозреватель, каким бы он опытным ни был, все же не Кассандра и не Ванга. Борис Березовский, который принимал деятельное участие в продвижении Путина, был убежден, что тот будет его поддерживать до конца жизни. Но Борис Абрамович оказался за пределами страны. Есть логика, а есть жизнь, которая чаще алогична. По ситуации на сегодняшний день, думаю, Путин будет баллотироваться. Не вижу явных причин, почему бы он не стал этого делать. Но мне кажется, все-таки было бы логично предложить уже преемника. Это было бы полезно для взросления страны. Нам уже нужна политическая и экономическая реформа. Но не факт, что то, что нужно нам, нужно так называемой элите.

– Однажды на заседании Совета по правам человека вы сказали Путину, что «ненормально, когда все в стране зависит от одного человека, от вас, Владимир Владимирович. Надо менять систему». Он вам ответил, что вы заблуждаетесь. Как думаете, ему нравится, что все зависит от него, и хотел бы он поменять эту систему?

– Я не духовник и не психотерапевт Путина. Не могу залезть к нему в голову. Мне кажется, с одной стороны, ему нравится иметь возможность решать абсолютно любые проблемы. С другой – он конечно же понимает, что взросление общества происходит тогда, когда ему предоставлена самостоятельность. Временами его, уверен, раздражает, что приходится решать столько проблем самому: дать задание починить где-то водопровод, разобрать свалку в Балашихе или выплатить зарплату рабочим. Когда он отвечал на этот мой вопрос, мне показалось, был искренним, не лукавил. Путин сказал, что не все зависит от него, мол, он часто советуется. В этом смысле он не Сталин или Калигула – наверное, советуется. Проблема в том, что круг «советчиков» настолько узок, что уже напоминает брежневское политбюро. По моим ощущениям, Путин уважает людей со стержнем. Но проявление этого стержня может закончиться двумя способами. В одном случае – как это было с Михаилом Ходорковским, который отсидел десять лет, в другом – наоборот, такой человек может стать советником президента.

– Вы наверняка слышали, как Алексей Навальный на вопрос: «Если станете президентом, как поступите с Путиным?» – ответил, что обещает ему неприкосновенность. Многие разочарованы: дескать, еще недавно Навальный кричал, что «Путин – вор», а теперь, ближе к выборам, подстраховывается, что ли…

– Навальный – политик. Нравится он или не нравится, но политиком он был с самого начала. Естественно, он вынужден бороться в политическом пространстве всеми возможными способами. Я не знаю, связывают ли Навального какие-то отношения с президентской администрацией или нет, является ли он неким инструментом в игре Путина или не является. Для меня этот вопрос второстепенный потому, что в политике всегда кто-то кого-то использует. На сегодняшний момент я вижу только одно: участие Навального в президентской кампании очень серьезно оживило политическую жизнь.

Возвращаясь к вашему вопросу о неприкосновенности Путина... Будь я на месте Навального, говорил бы то же самое. Мне действительно кажется, что ключевой вопрос сейчас – это обеспечить сменяемость поколений во власти всеми законными методами. Путин, как к нему ни относись, слишком долго сидит на своем посту. Еще год – и по продолжительности пребывания в Кремле он сравняется с Брежневым. Обещания люстрации, уголовного преследования, которые красиво звучат из уст радикальных оппозиционеров, работают сейчас только и исключительно на ястребов во власти, которые хотят удержать власть любыми способами. Перспектива при новом руководителе оказаться за решеткой никому не нравится. Поэтому Навальный все правильно делает.

– Если бы сейчас была возможность, какой бы вопрос вы задали нашему президенту?

– Если бы была возможность сделать с Путиным интервью в прямом эфире, я бы как журналист задал ему много разных вопросов. В других форматах я не вижу смысла о чем-либо его спрашивать. Есть темы, которые было бы любопытно обсудить один на один, что-то даже (при всей нахальности глагола) посоветовать бы – но спрашивать о чем-то в рамках пресс-конференции или на каком-то заседании не вижу смысла. Собственно, и тогда, на заседаниях СПЧ, я задавал ему вопросы, практически зная ответ. В декабре прошлого года поставил вопрос о политике государства в отношении интернета, предупредил о последствиях новых запретов и закручивания. Сказал, что если власть в отношении интернета поведет себя так, как с телевидением, то мы молодежь потеряем окончательно – что, собственно, на наших глазах сейчас и происходит. Власть должна помогать создавать площадки, где молодежь могла бы общаться, выпускать пар, обсуждать свои проблемы. Как я и ожидал, Путин с этим тезисом согласился, даже дал поручение Кириенко, чтобы проработать эти вопросы. Но чуда не случилось и в очередной раз дальше слов дело не пошло.

[:image:]

Я – стихийный буддист

– Известно, что вы учились вместе и дружите с Сергеем Брилевым – ведущим канала «Россия 1»... Вы его передачи смотрите?

– Не все. В основном когда он говорит мне, что будет что-то интересное. Да мы, телевизионщики, в принципе мало смотрим телевизор. Только по рекомендации.

– В репортажах, в передачах Брилева вы не чувствуете пресловутую пропаганду?

– Могу сказать, что Сергей Брилев – главный либерал на всем российском телевидении. Я не помню, чтобы в какой-либо передаче он опускался до недопустимой терминологии в отношении украинцев, например, или оскорблений в адрес оппозиции. Брилев был единственным журналистом на российском телевидении, который пригласил в свою передачу Бориса Немцова, это было буквально за год до гибели. То, что Сергей делает, достойно уважения. Другое дело, что я на его месте действовал бы иначе. Например, у него были возможности задавать президенту вопросы, которые я бы задал, но... Для Сергея Брилева политическая журналистика – искусство возможного. В этом смысле мы все разные.

– В свое время, будучи руководителем канала ТВЦ, Олег Попцов сказал про вас: «Он обаятельный человек, но думать не умеет». Что бы вы ему ответили?

– А что мне ему ответить?! Думать так, как имел в виду Олег Максимович, я и тогда не умел, и сейчас, видимо, не научился. В связи с этим высказыванием была офигенная история. Я познакомился с легендарным музыкантом Александром Градским, и как-то мы выпивали на кухне, спорили о политике. Он тогда меня поразил своей способностью адекватно рассуждать на темы, в которых вроде не должен был разбираться. Например, очень интересно говорил о последствиях вступления России в ВТО. Говорил доступно и в то же время как человек, который погрузился в проблему. И мне захотелось позвать его в свою передачу «События. 25-й час», что я и сделал, придумав в качестве информационного повода Международный день музыки. С Градским мы тогда беседовали опять же на разные темы. И Попцов был удивлен, сказал: «Как так, позвать Градского и общаться с ним на темы, ему несвойственные?!» Я тогда не стал даже говорить Олегу Максимовичу, из какого календаря взялся этот самый День музыки. С канала я ушел, но у меня, как у стихийного буддиста, к Олегу Максимовичу остались самые добрые чувства. Дело было конечно же не в эфире с Градским. После событий в Беслане Попцов находился под жутким давлением, ему звонили из администрации президента практически после каждой моей программы. Какой-то критик тогда написал, что «Попцов идет со своим ТВЦ по тонкому льду, пытаясь сохранить независимость, а на три метра впереди бежит Кучер с кувалдой и хреначит ею по этому льду».

– Станислав, а нет ли сожаления, обиды на то, что давно не работаете на федеральных каналах?

– Я всегда считал, что политический журналист обязан критиковать власть, задавать неудобные вопросы, ну и далее все очевидные вещи. К сожалению, в какой-то момент такая журналистика оказалась невостребованной. Не знаю, умею я думать или нет, но учусь работать с умом, используя технику буддистской медитации. Я уже в двадцать пять лет понял, что главное – жить в ладах с собой. Безусловно, в жизни каждого человека есть такие моменты, когда приходится делать то, что не очень приятно. Но стараюсь, чтобы такого было как можно меньше. И у меня получается! Состояние внутреннего комфорта гораздо важнее всего на свете. Да, мои коллеги, которые работают на федеральных каналах, зарабатывают намного больше меня и являются собственниками многих приятных вещей. Но мне всегда хватало на бутылку – отцу, цветы – жене, игрушки – детям. С наркотиков под названием «признание», «успех» и так далее я слез давно, а обижаться способен только на жену и пару близких друзей. И то ненадолго. Я отходчивый парень.

Вехи биографии:

1972 – 18 марта родился в Ленинграде

1991 – работал в США в рамках проекта «Вокруг Америки»

1994 – окончил МГИМО (журналист-международник)

2001 – ушел с РТР из-за того, что в эфире поддержал мятежное НТВ

2012 – избран в комитет партии «Гражданская платформа»

[:wsame:][:wsame:]