Тайны визита Кобзона, Пахмутовой и друзей на "стройку века"

Организатор вспоминает стройки имперских ГЭС и яркие встречи с Пахмутовой, Добронравовым и другими легендами эстрады.

[:rsame:]

Время действия – 1963 год. Место – где-то у створа плотины будущей Усть-Илимской ГЭС. Что привело туда небезызвестных (слева направо) Николая Добронравова, Виктора Кохно, Александру Пахмутову, Фридриха Юсфина, Сергея Гребенникова и Иосифа Кобзона?

Клятва верности на Ангаре

– Убей бог, не помню, кто автор снимка, – говорит Юсфин, окруженный легендами отечественной эстрады.

86-летний Фридрих Юсфин, для многочисленных друзей просто Фред, личность и сам легендарная. Успевал строить Братскую, Усть-Илимскую ГЭС и быть при этом руководителем устного журнала «Глобус».

– Сибирский Малахов, – говорит о себе Юсфин. – Организовывал и проводил в клубах для строителей встречи с интересными людьми. За 170 выпусков у нас кто только не был: Валентин Распутин, Константин Симонов, Евгений Евтушенко, Микаэл Таривердиев...

Со многими общительный Юсфин по-настоящему подружился. И может много интересного, малоизвестного рассказать о жизни заслуженных и народных.

[:image:]

– На 90-метровый Толстый мыс, у подножия которого сделано фото, нас привел начальник геолого-разведочной экспедиции Левон Тер-Гевондян. Тут он за кадром. Выпускник Ереванской консерватории, переучившийся из-за травмы руки, чуть не чокнулся, увидев посреди тайги Алечку Пахмутову – автора «Геологов». Эта популярная в то время песня была его гимном. Запах шашлыка, организованного по случаю встречи, я помню до сих пор.

После обеда Тер-Гевондян повел всю компанию прямиком в штольню Толстого мыса – тоннель протяженностью 50 метров, образованный в скале.

– Поскольку это первозданное образование, там везде была вода: она капала сверху, булькала под ногами, стекала по стенам, – вспоминает Фред. – Высота «потолка» примерно 1,5 метра. Темно, холодно, жутковато... Когда дошли до конца, стало не по себе. Выходили мы торопливо, на ощупь. А на воле – такой контраст! Ослепительное небо, сверкающая Ангара. Настроение самое духоподъемное! На этом порыве я предложил принести клятву верности Сибири.

Концерт в накомарниках перед зэками

– Я познакомился с «великолепной пятеркой», как называл москвичей, в 1962 году, – рассказывает Фридрих Павлович. – ЦК КПСС командировал их повеселить рабочих Братской ГЭС. Ничего популярнее той стройки не было. Поэтому еще неизвестно, кого можно назвать на тот момент большей знаменитостью – нас, о которых писали в каждой газете, или Алечку, совсем еще девочку, и студентов Гнесинки Кобзона и Кохно.

Молодые, полные энергии, они сразу понравились друг другу, обменялись телефонами, говорит Юсфин.

– Поэтому, когда меня спустя несколько месяцев назначили главным диспетчером строительства Усть-Илимской ГЭС, первое, о чем я подумал: «Надо тащить сюда Пахмутову!» Мне казалось, надо им обязательно показать и рассказать, как рождается в глухомани махина...

Дорог к месту будущей ГЭС еще не было, поэтому добираться до Братска пришлось почти сутки и на барже.

[:image:]

– Я погрузил новенькое пианино «Кама», которое выпросил у зам. начальника стройки (подумал: раз едет композитор, нужен инструмент), бульдозер, пиломатериалы, несколько поддонов с кирпичом, – перечисляет Фред. – На носу баржи поставили палатку, выдали каждому по спальному мешку. Взяли самого опытного капитана буксирного катера и отправились.

Удачно преодолев коварнейший Ершовский порог (гости даже испугаться не успели), баржа причалила к берегу. Восемь заключенных, подчинявшихся Юсфину, строили на месте остановки пристань. Стали спрашивать, кого привез. А узнав, заметили: «Спели бы что-нибудь!»

– Распаковали мы нашу пианину, – с юмором говорит Юсфин. – Кобзон с Кохно полезли в палатку переодеваться в концертные костюмы. «Мы выступаем перед зрителями и должны их уважать, – объяснил, видя мое удивление, Иосиф. – А где поем – неважно: в Колонном зале Дома союзов или здесь». Принарядились в бабочки, а рот открыть невозможно: тучи мошкары. Пришлось дать им накомарники. Так и пели – торжественные, в шляпах с москитной сеткой – перед зэками, рассевшимися, как птицы, на уступах скалы.

[:same:]

Такие импровизированные концерты – соответственно условиям – артисты давали все пять дней, что пробыли на Ангаре. Прощальный ужин состоялся в единственном в Братске ресторане «Падун».

– Я решил разыграть Алечку, – делится бывший главный диспетчер. – Взял салфетку и по всей форме написал наряд на работу. «Фамилия: Пахмутова Александра. Профессия: композитор. Задание: написать песни, достойные наших ребят. Срок исполнения: 31 декабря 1963 года». К шутливому наряду Аля отнеслась вполне серьезно – страна получила песни о Братской ГЭС, о ЛЭП-500, которые поются до сих пор (а кроме того, книгу по свежим впечатлениям от поездки – «В Сибирь за песнями». – Авт.). Эти песни сыграли в жизни Пахмутовой, Добронравова и Кобзона не решающую, но значимую роль.

Кобзон с деньгами, но без трусов

«Будете у нас на Колыме...» – почти как в знаменитом фильме, предложил радушный Юсфин. «Лучше вы к нам», – ответили московские артисты. И ведь действительно ни разу не отказали в приеме!

– Родители Пахмутовой, вместе с которыми жили Алечка и Коля, отнеслись ко мне как к члену семьи, – с благодарностью говорит Юсфин. – В один из визитов мой 4-летний сын почему-то разревелся. Все стали его успокаивать, а миниатюрная Алечка забралась на рояль и, пританцовывая, запела песенку. Мишка засмеялся. Наверное, никто не видел гениального композитора, танцующего на рояле!

[:image:]

Другой визит в дом Пахмутовой запомнился встречей с Майей Плисецкой.

– Атмосфера на праздничном обеде была самая непринужденная. Не знаю, по какому поводу, но посреди застолья наша великая балерина сказала слово «бл...дь». Я это на всю жизнь запомнил и оправдывался, если приходилось прибегнуть к крепкому словцу: «Даже Плисецкая ругается по матушке...»

Еще одного своего сибирского знакомого – Кобзона – Юсфин просто боготворит. Кстати, началась их дружба с пикантного курьеза.

– Пока женщины в том доме, где мы были в гостях, чудодействовали на кухне, мужчины по очереди поднимали двухпудовую гирю, – рассказывает Фред. – Пошел третий круг, все разделись, вспотев, в трусах и майках, но сдаваться не желали. В момент, когда женщины выносили вкусно пахнущие кастрюли, на помосте был Кобзон. Все с воодушевлением хором считали: «16, 17, 18», и вдруг у Кобзона лопнула резинка на плавках. Раздался взрыв хохота и восторга...

Юсфин называет Кобзона, с которым (не поймите превратно) не один раз спал в одной кровати, братом. И это взаимно. Они поздравляют друг друга с днем рождения и помогают по мере сил. Так, Фред в свое время правильно выбрал другу (ткнул в одну из трех предложенных фотокарточек) жену – ту самую Нелли, с которой артист живет до сих пор. А Кобзон сделал ему квартиру в Москве.

– Я написал письмо, а Иосиф передал его Лужкову, – поясняет Юсфин. – Потом он звонил, ходил по всяким комиссиям, чтобы не сорвалось. А в итоге еще и деньги дал на кооперативное жилье. Сколько требовалось, точно не скажу, но я такой суммы отродясь в руках не держал. Пробовал занять – не давали. Поехал к Кобзону на «Мосфильм» – он там в тон-студии писал почти все свои песни. Полдня набирался смелости... «Сколько нужно?» – спросил Иосиф. И тут же позвонил своей многолетней помощнице Варваре: «Сейчас к тебе приедет Фред. Дай ему, сколько скажет».

Из офиса Кобзона его товарищ выходил на трясущихся ногах. Та сумка, полная денег, осталась далеко в прошлом. Как и слава увлекшегося спиртным Виктора Кохно, с которым пел дуэтом молодой Кобзон. Еще один герой фото – поэт Гребенников, вместе с Пахмутовой завещавший ребятам сердцем не стареть, – умер в конце 80-х... Ребята к его совету прислушались.

[:wsame:]

[:wsame:]