Никита Михалков вступает в битву с Хроносом

Перед новым годом принято подводить итоги, вновь радуясь удачам и переосмысливая проблемные эпизоды. В 2014-м не очень-то и много было российских кинопремьер, а запомнившихся — по пальцам пересчитать. Но наиболее шумной, спорной, вызвавшей массу разнообразных отзывов и толкований была, безусловно, премьера нового фильма Никиты Михалкова «Солнечный удар».

Я же вообще считаю, что эта работа известного режиссера стала не просто еще одной премьерой, но и еще одним шедевром, что своей лентой знаменитый кинорежиссер практически одержал победу над Хроносом.

[:same:]

Хронос — это не фирма и не корпорация. Хронос — античный образ времени, прожорливое полубожество (а уточнение мне кажется не лишним — сказала же одна участница в какой-то телепередаче, что Рембрандт производит мыло. Картина Рембрандта на этикетке мыла навела ее на эту замечательную мысль.)

На битву с беспамятством Никита Михалков стянул свои «резервы»: счастливые глаза, пейзажи, панорамы Волги… Поручик… Пароход… Роман на палубе… Газовый шарф, летающий над пассажирами… Белые платья, зонтики, вуали… Подробности невозвратимой жизни.

Старая улица, извозчики и грузчики на пристани — преодолели время.

Гостиница. Кровать, горшок и рукомойник. Все доподлинно. И детская игрушка, и часы…

Все это — режиссер, «всесильный бог деталей».

Пронизанная светом радости, экранизация его души.

Счастье в искусстве показать труднее, чем трагедию. К тому же зритель любит на экране ужасы, а у себя в квартире — «боже упаси»! Такой он испокон веков, от Колизея до дивана с шлепанцами.

Но и такой не перещелкнет кнопками, его затягивает карусель пространства, завораживают образы… Фотограф (!), есаул (!), звонарь с черешнями… и мальчик, потрясенный тем, что люди, даже царь (!) — произошли от обезьяны.

[:rsame:]

Фамильные фотопортреты предков и дальше… дальше — портреты обезьян? Их нет, но режиссер оставил их твоему воображению.

Какой же спрос с того, кто продолжает эту родословную.

Каждый определяет сам — от кого он произошел, особенно «в дни злобы и страданья». Строчка Ивана Бунина.

Мальчик вырос и стал комиссаром. Узнал поручика, забывшего часы и вежливо молчит. Какие тихие глаза у комиссара…

Никита Михалков запечатлел безумные глаза эпохи умопомрачения.

И спокойные светлые лица обреченных, запертых в барже белогвардейских офицеров. Уже над ними бегают матросы, задраивая люки.

— Зачем они нас закрывают?

— Это на случай шторма.

Как же они там извивались, в муках, обманутые и бессильные в свои последние мгновения.

Тихая серая вода залива и убежавшие с баржи приматы.

Ну что мне пламенная блажь жены почтенного отца семейства?

Баржа затоплена в сознании тех, кто увидел «Солнечный удар».

И никуда ты от нее не денешься. Будешь ходить с затопленной баржой, не думая о том, что это кинофильм.

Даже враги и недруги Никиты Михалкова восхищаются его талантом. Так широко, светло и безутешно отбил он у забвения исчезнувшее время. Вместе с часами, затонувшими в барже. С традицией — уничтожать традиции.

Ничего от той жизни,
Что бессмертной была,
Не осталось в отчизне,
Все сгорело до тла.
………………………..
Есть ли вечная запись
В Книге Актов благих?
Только стих.
Доказательств
Больше нет никаких, —

сказал поэт Владимир Соколов. Но доказательства художественной силы, как оказалось, есть…