Искусствовед Сергей Попов: Позор, что Европа знает русских художников лучше нас самих…

Сергей Попов - владелец галереи pop/off/art на Винзаводе, член Ассоциации искусствоведов, автор книги «Всегда другое искусство. История современного русского искусства», куратор выставок современного искусства в ведущих музеях Москвы и Санкт-Петербурга (Государственная Третьяковская галерея, Московский музей современного искусства, Русский музей).

В интервью Собеседник.ру Сергей рассказал о ситуации в галерейном бизнесе в Москве и в культурных столицах мира, прокомментировал состояние российского современного искусства в контексте мировых тенденций, ответил на вопрос, почему некогда запретное движение «нонконформистов» 60-х годов может быть востребовано на Западе.

- Скажите, почему выставка «МОСКВА UNDERGROUND» пройдет в Венеции, и только потом – в Москве? Нашей публике это не так интересно?

- И да, и нет. Действительно, у отечественной публики практически отсутствует культура восприятия абстрактного искусства (а на выставке представлено преимущественно оно), несмотря на то, что Россия фактически является родиной нескольких важнейших версий беспредметности. Но есть в такой последовательности и позиционная логика: то, что апробировано Европой, как бы получает здесь дополнительный знак качества, особый повод для интереса. Университет «Ка Фоскари», в залах которого проходит выставка, славится исследовательской работой в сфере русской культуры, как бы ни парадоксально это звучало. Знаете, Эрмитаж все-таки выбрал это место для старта своей международной программы «Hermitage 20/21», посвященной модернистскому и современному искусству, и первым проектом в ее рамках была опять же выставка нашего современника, Дмитрия Пригова. Показ коллекции Александра Резникова – также серьезный исследовательский проект, который переводит осмысление этого материала на новый, требуемый именно сегодня, уровень.

- Была ли коллекция Резникова представлена в Москве раньше?

- Фрагментарно. Коллекция такого значения, что отдельные работы из нее были включены в музейные выставки – как в Музее современного искусства, так и в ГМИИ им. Пушкина, где они сопоставлялись, например, с древнеегипетскими рельефами. Был солидный показ в рамках ярмарки «АртМосква», когда еще у них была выставки коллекций, причем показ более широкий по концепции, так как в коллекции есть и европейское искусство.

- Интересно ли сейчас искусство советского андеграунда, период нонконформизма?

- Понимаете, андеграунд – это такой красивый и, в общем, справедливый термин для обозначения контекста этой культуры. Но речь ведь идет о классике современного русского искусства, собственно, о тех немногих, кто является лицом нашего искусства за истекшие шесть десятилетий. Это чудовищно, но мы сейчас вынуждены констатировать, что широкой публике незнакомы эти имена. Все вроде знают великих русских режиссеров кино или театра, актеров, музыкантов, но совсем не то – с художниками. Булатов, Кабаков, Чуйков, Рогинский, Инфанте – это никакой не нонконформизм, сам этот ярлык сейчас ни о чем не сообщает. Скажем так, это буквально «наше все» в искусстве. Не должно стоять вопроса, интересно ли их творчество или нет – хотя, к слову, именно сейчас интерес высок. Для начала об их творчестве должен знать каждый взрослый русский. Позор, но эти имена в Европе порой знакомы лучше, чем здесь.

- На ваш взгляд, почему зачастую русское искусство в Европе более популярно, нежели чем в России?

- Не только в Европе. Возьмем выставку RUSSIA! в нью-йоркском Музее Гуггенхайм – она стала самой посещаемой за всю историю музея. Русская культура по-прежнему интересна везде в мире. Руководство государства вроде озабочено повышением имиджа страны в мире. Для этого нужно всего лишь обеспечить регулярный приток информации о нашей культуре – она вполне конкуретна во всех частях света, в отличие от прочей продукции отечественного производства. И конкуренция в этой сфере – это нормально, во всем мире идет борьба за умы. Но сейчас как раз трудно говорить о мировой аховой популярности. Русских сегодня по большому счету не интересует мировая культура – не может быть иной и ответная реакция. Чтобы мы стали интересны в мире, нужно прикладывать огромные усилия. Пусть выставка коллекции Резникова – капля в море информации, но она невероятно важна – за ней последуют другие. Вот, уже и Саатчи открывает выставку, посвященную нашим шестидесятникам, а он – один из законодателей моды в мире современного искусства.

- У вашей галереи есть филиал в Берлине. Чем отличается pop/off/art в Москве и в Берлине?

- У галереи в России и Европе не может не быть различающейся политики. В Берлине меньше присутствие российских авторов, там мне в частности интересна репрезентация восточноевропейской сцены. Кончено, сильно отличаются условия работы. В Европе выше конкуренция, но и восприятие современного искусства не имеет таких препятствий, как здесь.

- А где легче работается?

- Сложно и там, и тут. Но сложности разного порядка. В России, как писал Довлатов, и гвоздя в стену нельзя забить без перенапряжения. Там же нужно стремиться к исключтиельному качеству работы, которое в России просто некому оценить.

- Расскажите о проектах, которые вы сейчас курируете.

- Самый интересный – это как раз ближайшая выставка в берлинской галерее. Она называется «Straight Look», что-то вроде «прямой, лобовой взгляд», с подзаголовком «Современная фотография Восточной Европы». В ней представлены наиболее известные отечественные художники, работающие с фотографией – Ольга Чернышева, Сергей Братков, Сергей Чиликов, несколько молодых звезд из Восточной Европы. Особенно выделяю среди них Наташу Шульте, живущую в Одессе – открытие прошедшей Киевской биеннале.

- Каковы тенеденции нынешнего рынка современного искусства второй половины XX века – это мода на провокацию и протест против традиционной культуры, поиск новых форм или что-то иное?

- Протест и порой провокация – элементы динамики сегодняшней культуры. Они есть не только в искусстве, но и в литературе, и в театре – везде. Привязываться к этим вещам означает обрекать себя на исключительную узость взгляда, все равно, что акцентироваться на не устраивающих тебя словах в языке – не перестанешь же из-за их наличия разговаривать. У искусства есть собственный язык, он непрестанно развивается, и в этом развитии присутствует четкая логика, которая непосвященному человеку просто не видна. Взгляд, основанный на принципе «нравится – не нравится» или «мне это непонятно, слодовательно, это плохо», может быть позволителен только на этапе знакомства с искусством, но строить на нем суждения – значит расписываться в культурной безграмотности.

- Кто из наших современников, на ваш взгляд, сейчас недооценен в России? Как Вам кажется, почему так происходит?

- Этот вопрос связан с тем, о чем мы говорили: отсутствие государственной политики в сфере искусства, прежде всего пропаганды в мире, чудовищное законодательство по вопросам культуры, слабый рынок, ведущий к недостатку конкуренции. В результате все недооценены. Но если мы не особо нужны на родине, мы не нужны и где-либо еще в мире.