Ильгиз Исхаков: Нельзя зацикливаться на катастрофе, с ума сойдешь

Чернобыль и Фукусиму разделяют примерно 9 000 км и 25 лет. Четверть века назад в СССР разыгралась трагедия, с которой сравнивают нынешнюю японскую беду. Бывший работник Чернобыльской АЭС, ликвидатор той аварии Ильгиз Исхаков считает, что главное - не паниковать.

Чернобыль и Фукусиму разделяют примерно 9 000 км и 25 лет. Четверть века назад в СССР разыгралась трагедия, с которой сравнивают нынешнюю японскую беду. 

Пресса перепечатывает письмо японского физика Койи Ямазаки – о том, что правительство скрывает информацию и на Фукусиме все обстоит страшней, чем пишут. Атомщики успокаивают народ, говоря, что Чернобыль не повторится: у японцев станция другого типа, реакторы заглушены, система охлаждения заработала.

Как бы там ни было, японская катастрофа заставляет вновь пережить тот май 1986, вспомнить Киев, охваченный паникой, и первомайские демонстрации и велопробег, устроенные для успокоения иностранцев и своих.

Из Припяти людей стали эвакуировать только через три дня

Бывший работник Чернобыльской АЭС, ликвидатор той аварии Ильгиз Исхаков родился в 1964 году в Нововоронеже Воронежской области. В феврале 87-го окончил Ленинградский политех по специальности «Атомные станции и установки» и отправился на ликвидацию последствий аварии на Чернобыльской атомной станции, случившейся в апреле 86-го. Живет в городе Славутич Киевской области, построенном в 1988 году специально для работников ЧАЭС. Начиная с 1990 года жители Славутича каждые четыре года избирают Ильгиза депутатом городского совета. С 2003 года он — один из лидеров Всеукраинского общественного движения «Віче України».

 –  В чем разница между тем, что было тогда у нас, и тем, что сейчас происходит в Японии? Я говорю не о технических деталях, а о поведении людей.

–  Совсем другое дело. Во-первых, в Японии сразу дали обьективную и честную информацию о проблемах на АЭС в Фукосиме, на что СССР понадобилась неделя, да и то информация была далеко не полной. Кроме того, японцы сразу начали эвакуацию населения. А из Припяти людей стали эвакуировать только через три дня. В-третьих, в Японии на станции оставили добровольцев, наиболее квалифицированных специалистов, обеспечили большую страховку, создали условия для работы. Потом, там гораздо больше информации и больше правды. Мне кажется, японское правительство не дает повода думать, что там что-то скрывают . 

–  Но физик японский пишет…

–  Всегда есть свои «паникеры». А вот поведение простых японцев заслуживает всяческого уважения. Там это воспринимается не как героизм, а как долг. Без паники, без митингов люди спокойно делают свою работу. На Украине уже была бы истерия, если бы сегодня что-то подобное случилось. Началась бы паника, опять бы стали призывать к закрытию всех АЭС. У украинцев поголовная радиофобия, они не понимают, сколько будут платить за электроэнергию, если остановить АЭС. Вот что бы я запретил, так это продлевать ресурс существующих атомных станций. Они рассчитаны на 30 лет работы, и превышать этот срок нельзя. 

–  Есть ли опасность радиации для России, Европы?

–  Нет, конечно! 

Работники разных цехов обвиняли друг друга

–  Как вы попали в Чернобыль?

–  Я тогда заканчивал пятый курс. У меня уже было распределение на Хмельницкую АЭС, но нас попросили поехать на эксплуатацию Чернобыльской АЭС из-за больших проблем с персоналом станции. И вот в феврале 1987 года я туда приехал, а с 1 апреля меня уже приняли оператором ГЦН (главного циркуляционного насоса). А в 1989-м я стал старшим инженером-механиком реакторного цеха. Всего со многих ведущих ВУЗов СССР в 1987-1989 было направлено около трех тысяч молодых специалистов. Решение ЦК КПСС запустить блоки требовало жертв!

–  Как сами сотрудники станции объясняли случившееся?

–  Разговоры и споры были постоянно – все обсуждали, почему это произошло, высказывали разные предположения: диверсия, землятресение, эксперимент. Информации ведь не было. Только потом стало выясняться, что и проект реактора, и система управления защиты реактора были несовершенны. Если глушить реактор в автоматическом режиме, стержни не доходят до конца, что ведет к определенным проблемам физики реактора. Но «козлы отпущения» были найдены быстро – персонал Чернобыльской АЭС. Еще и поэтому набрали новых работников – чтобы они не несли моральную ответственность за «ошибки» старого персонала Чернобыльской АЭС. И это было обидно, потому что уже тогда многие начинали понимать, что виновата советская система в целом.

–  Техника безопасности строго соблюдалась  или как обычно в СССР?

–  Попытки наладить работу по инструкции, конечно, были. Но масса сложнейших задач, радиационная обстановка, новый персонал, сами понимаете. Кроме специалистов, на ЧАЭС сгоняли резервистов и солдат, они выполняли самую грязную работу и не думали о безопасности вообще. Радиации не видно, значит, ее как бы и нет. Не знаю, сколько они тогда нахватали.

 –  А какие вообще были тогда нормы облучения?

–  Для сравнения: сегодня норма облучения – 2 бэра в год (сейчас другие единицы измерения, но для понятности называю в старых). В СССР было нормой 5 бэр. А в момент аварии и после – 25 бэр в год! Каждый месяц проводилась проверка, смотрели показания накопителей радиационного облучения, которые крепились на одежде. Если было превышение, работника выводили из зоны. Это означало простой, снижение зарплаты, поэтому многие специально занижали результаты, снимали накопители, входя в зону повышенного радиационного облучения.

  –  А вы занижали?

–  По-моему, нет. Хотя особого доверия к официально полученным данным не было. И думаю, что суммарно полученные дозы у многих были существенно выше. Вот, например, был у меня случай. График у нас был неделя работы через неделю отдыха, и раз в месяц проводились аварийные тренировки. Однажды имитировали аварию ГЦН, я должен был проверить плотнопрочные боксы насоса и доложить по телефону инженеру. И вот я докладываю, он имитирует открытие задвижки напорного коллектора. СИУБ не знал, что задвижку сняли на ремонт и поставили заглушку. В результате «имитации» двести тонн зараженной воды оказались в помещениях 1 блока, в том числе и там, где я находился. После этого я на проверке звенел весь. Начальство сбежалось, паника, начали отмывать меня, тут же стали оформлять мне отпуск… Но радиационный ожог я все таки получил. Понятно, что тогда это скрывали изо всех сил, ведь это означало бы, что есть проблемы, что опять не все в порядке. Нестандартная была ситуация… Война.

–  Работа на Чернобыльской АЭС сильно изменила вас как человека?

–  Очень сильно. Это было, в первую очередь, огромное разочарование в советской системе в целом. Я ведь действительно ехал туда Родину спасать, а не за деньгами или квартирой. Но когда я увидел эту изнанку, это вранье… Ты квалифицированный специалист, которого учили, что советские АЭС самые лучшие в мире, приезжаешь на ЧернобыльскуюАЭС, тебе надо запустить завоздушенный насос, и ты вместо автоматического включения идешь и ищешь его в темноте, снимаешь свою каску и ею зачерпываешь радиоктивную воду. Потому что больше нечем. Это сильно отрезвляло, заставляло думать. И постепенно приходило понимание, что все надо полностью менять: и систему, и подходы, и себя. Страх уходил.

–  Вы часто вспоминаете тот период?

–  На нем нельзя зацикливаться, с ума сойдешь. Хотя каждый год 26 апреля я прихожу к Памятнику погибшим, и, конечно, забыть это невозможно. 

– Если бы сейчас у нас произошло подобное, многие бы поехали?

– Не думаю, многое изменилось. Только если бы очень серьезный материальный стимул был. Я и сам бы тысячу раз подумал…

Фукусима заставила киевлян вспомнить чернобыльские времена и то, как авария изменила отдельные судьбы

Олеся Потапова, продавец:

– В 86-м мне было 23 года. Когда все случилось, я была в таком шоке, сразу начала думать, куда уехать. Никто же не знал ничего, а разговоры ходили... послушаешь, хоть из дому не выходи. Я боялась есть, пить, дышать, похудела килограммов на пять. В конце мая сбежала к друзьям в Одессу, нашла там работу. А спустя полгода встретила там своего будущего мужа. В 89-м мы поженились и вернулись в Киев. Грех говорить, но все благодаря той аварии.

Петр Голобородько, бизнесмен:

– Мне было 8 лет. На лето меня отправили в Днепропетровскую область к бабушке, где я вообще ни о какой аварии не думал. А осенью, когда вернулся, пацан из соседнего двора обещал мне показать двухголового котенка-мутанта, которого будто бы родила кошка у них в подвале. За это я отдавал ему завтраки, которые мне в школу собирали родители. А он каждый раз говорил: «Не сегодня». Потом он сказал, что покажет, если я ему отдам свою куртку... Мне потом отец такого котенка показал, когда я без куртки пришел! С тех пор я не верю людям, и это в бизнесе сильно помогает...

 

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика