Вендетта по-кавказски

Кровник

Жизнь Арби превратилась в настоящий голливудский боевик. У него четверо детей, но он, как киношный герой-одиночка, главным делом своей жизни считает месть. Арби потерял старшего сына, с тех пор для него важнее всего узнать, как это произошло, и наказать виновного. Его сына нашли расстрелянным, а парень, с которым он был вместе, не пострадал. Выживший рассказывал путано и сбивчиво про людей в масках, почему-то плакал, просил прощения, а потом исчез из села – родственники спрятали его где-то в России. Арби периодически звонит мне и рассказывает, что узнал нового об обстоятельствах смерти сына.

– Я обязательно все узнаю, найду убийцу и сделаю что-нибудь…

«Что-нибудь» – это всем понятно, что: взять свою кровь.

После того как осетин Виталий Калоев зарезал в Цюрихе авиадиспетчера, по вине которого разбился самолет со всей его семьей, словосочетание «кровная месть» стало обсуждаться во всем мире. Стало ясно, что это не сказки.

  Кровников на Кавказе вспоминают как самую первую версию при любом убийстве или покушении. От кровной мести не спасают ни чины, ни деньги.

   – Только в Ингушетии около 180 семей, которые находятся между собой в состоянии кровной вражды, – подсчитали в правительстве республики. Это минимум 180 лицензий на смерть, которые не имеют срока давности. Враждующие семьи испокон веков и до сих пор не посещают общие мероприятия, не ходят в одни и те же дома, не работают вместе и не женятся между собой.

И рано или поздно они должны друг друга убить. Понятно, что закрывать глаза на такую «бомбу замедленного действия» власти не могут. В личном графике президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова – все, как у других президентов: экономика, социалка и – обязательно! – встречи с семьями-кровниками. Если удастся примирить непримиримых, мира в республике будет больше. Поэтому ритуалы примирения показывают по местным новостям как важное событие.  

Монтекки и Капулетти

В Чечне и Ингушетии в каждом втором дворе – своя трагедия, достойная Шекспира. Обычный клерк Саид оживляется на вопрос о кровной мести.

– У моего друга такая история, – рассказывает мне он. – Еще его отец высказался неуважительно о сестре своего знакомого, вспыхнула ссора, в драке один зарезал другого. Советский суд осудил убийцу, он отсидел, а когда вышел, сразу уехал из села. Потому что его ожидала кровная месть. По кавказским обычаям за жизнь можно расплатиться только жизнью и тюремный срок в зачет не идет. Потом этот убийца скончался, и теперь вражда перешла на его сына – моего друга. Если его не достанут, значит, под удар попадут уже внуки. Срока давности нет. Пока кровь не смоется кровью или пока они не примирятся.

История друзей Саида тянется без малого 40 лет. Это по кавказским меркам далеко не рекорд. Говорят, есть истории, которые начались еще при царе и не закрыты по сей день.

Мир во всем тейпе

Война и ряд громких убийств показали, что кровавый обычай не пошел на убыль. Наоборот, он, можно сказать, переживает новый всплеск. А значит, как никогда востребованы мирители – посредники в тонком деле кровной мести.

– Ишь ты, что захотела – на примирение. Я тут всю жизнь живу и была на примирении только один раз, в детстве. Это вопрос очень серьезный. Это ж не спектакль, – выговаривает мне ингушка Макка.

Примирение кровников – событие если не века, то десятилетия точно.
Примирителей не так просто найти, к ним не заскочишь по-журналистски на пару вопросов. Примиряющий – это сразу и должность, и почетное звание, и тяжелый труд. Это важные люди, перед ними склоняют голову министры, депутаты и даже президенты. И они не склонны к пустопорожним разговорам. Болтуны не становятся примирителями. Их слово – на вес золота. Потому что от них в прямом смысле зависит чья-то жизнь и спокойствие целой семьи.

Борис Немцов рассказывал, что во время поездки на Кавказ его познакомили с одним таким стариком. Никто не знает точно, сколько ему лет, но он лично видел и Николая II, и Сталина. Он сказал российскому политику только три фразы: «Здравствуй», «Войну на Кавказе выиграть невозможно» и «До свидания».

Примиритель на Кавказе – это тот, кто прожил долгую и безупречную жизнь. Эту должность нельзя купить или получить по блату. Она складывается из доверия людей, а его не подделаешь, как результаты на выборах.

– Вот допустим, горе в семье, человек по неосторожности убил другого – ДТП, несчастный случай. И теперь семья виновника оказывается под ударом. Люди, которые оказались под прицелом смерти, к кому пойдут? Только к тому, кому по-настоящему верят, кому могут доверить свою жизнь, – рассказал «Собеседнику» сотрудник Духовного управления мусульман Чеченской Республики Хасан Хазыев. – Но такие убийства все же обычно рано или поздно прощают. Когда – зависит и от примирителей. Обычно после трагического случая старейшины из рода виновной стороны идут к старейшинам пострадавшего рода, и начинаются переговоры, объяснения, выспрашивание прощения.

– Примиритель тут выступает и как следователь, потому что он не может рисковать своим авторитетом, и просит только в случае, если он уверен, что убийство непреднамеренное, а виновник раскаивается, – рассказал «Собеседнику» директор правозащитного центра «Мемориал» в Назрани Тимур Акиев. – За насильника, например, никто не пойдет просить. Поэтому преступлений на бытовой почве у нас мало. Каждый знает, что наказания за преднамеренное, жестокое преступление не избежать и оно будет суровым. Примиритель – это и оратор, и знаток истории, религии, носитель народной мудрости. Чтобы помирить смертных врагов, важно найти точные и сильные слова. Чаще всего эту функцию выполняют люди в возрасте «за 70».

Ритуал примирения – такой же торжественный и не менее общественно важный момент, как, например, референдум или выборы. Когда большой род или даже небольшая семья заявляет о прекращении вражды – это окончание маленькой, но всегда кровопролитной войны.

  – Семья, которой объявлена кровная месть, всегда живет в ожидании, что месть исполнится, – говорит историк Шахман Акбулатов. – Под главным ударом – виновник происшедшего, но если его не удается достать, то угроза переходит на его ближайших родственников. Кровная месть не распространяется на женщин, детей и представителей других народов.

Мирящиеся фамилии собираются полным составом – иногда по несколько тысяч человек. Виновника выводят в центр в капюшоне и говорят родственникам жертвы: «Делайте что хотите». На самом деле, по неписаному протоколу, возможно только одно – глава рода потерпевших снимает капюшон с виновника и обнимает его: «Ты свободен».

Средневековье? Может быть. Патриархальная подмена цивилизованного правосудия? Конечно. Но согласитесь, что самым современным и продвинутым обществам иногда так не хватает настоящих личностей, которые могли бы одним словом развести враждующие семьи, народы и заставить непримиримых недругов обняться и оставить вражду.

Случаи кровной мести последних лет

Президент Чечни Рамзан Кадыров объявил во всеуслышание, что семья подполковника ГРУ, командира батальона «Восток» Сулима Ямадаева, где были убиты уже три брата, стала жертвой кровников. Будто бы за годы двух чеченских войн их у братьев появилось немало. Сами Ямадаевы по одному из случаев даже выезжали в дальнее село, чтобы дать клятву на Коране, что не причастны к трагедии в этой семье.

Яхья Евлоев, отец убитого владельца сайта «Ингушетия.ру» Магомеда Евлоева, будто объявлял кровную месть не только непосредственным убийцам его сына, но и тогдашним министру МВД Ингушетии и президенту республики Мурату Зязикову. Правда, месть чиновникам позже была опровергнута – наказан может быть только непосредственный виновник.

Око за око

Сегодня по принципу: «кровь за кровь» живут некоторые арабские государства, в которых смертную казнь приводят в исполнение родственники жертвы после приговора суда. Многие государства Ближнего Востока предусматривают мизерное наказание за случаи саморасправы над виновником смерти со стороны близких жертвы. В Европе кровная месть сохранилась в некоторых уголках современных Италии и Испании, на островах Корсика и Сицилия. В Албании субъектом кровной мести может стать мальчик начиная с 10-летнего возраста.