Владимир Епифанцев: Назвал сыновей Гордей и Орфей
Сыграв десяток ярких образов в кино, многим зрителям Владимир Епифанцев запомнился прежде всего как кровожадное чудище с бензопилой из пародийного ролика «Тайд», или Отрубание головы».
Не крещен, но Библию прочел
А ведь он сыграл еще в двух десятках современных фильмов, выходит на сцену Театра им. Вахтангова. Он еще и режиссер, создатель «Прок-театра». И – сын Георгия Епифанцева, Прохора Громова из «Угрюм-реки». Мы встретились с Владимиром в портретном фойе МХТ им. Чехова. Здесь когда-то работал его отец. Но его фото в прославленном театре нет.
– Жаль, он ведь полжизни здесь прослужил. И меня в три года привел сюда. Отец сказал, что там, куда мы идем, будет то ли день рождения, то ли новоселье. Сейчас и не вспомню точно, что именно обещал отец. А оказалось, что так назывался спектакль, куда меня вывели в качестве реквизита. Я понял, что это вовсе не то, что мне обещали.
– Но вы не разочаровались в театре?
– МХАТ (тогда так его называли) я считал своим домом. Мой отец много сделал для этого театра, и я все время стремился сюда. Ну а когда пришла пора поступать, я конечно же выбрал Школу-студию МХАТ. Думал, что с таким послужным списком, как у меня, я с легкостью поступлю, но меня не взяли. И это тогда, когда детей артистов брали в Школу-студию, не задумываясь. Ведь их чада были талантливы априори. Почему со мной не произошло то же самое, для меня до сих пор загадка. Хотя все меня здесь прекрасно знали и любили, как говорили. Наверное, только делали вид. Есть в этих стенах какое-то скрытое презрение к нашей фамилии.
– В чем же может быть причина?
– Не знаю, но неприязнь театра к нам я до сих пор ощущаю. Могу лишь предположить, что, может, это было как-то связано с КГБ. Такой вывод напрашивается в тех случаях, когда нет ответов на сложные вопросы. Была в жизни отца история с Семичастным (тогдашний председатель КГБ СССР. – Ред.). Он нахамил отцу, оскорбил его. Ну а тот тоже не стал выбирать выражений. И вдобавок чуть не врезал ему. После этой встречи отца стали редко снимать.
– Ваша карьера складывается успешнее, чем у отца. Но при этом вас представляют неким вурдалаком с бензопилой из ролика «Антитайд». А вы совсем не такой.
– Тот ролик – провокационный. Он был снят много лет назад. После просмотра такого ролика обывателю очень удобно сказать: «Вот он, злодей!» Они вычислили злодея, значит, их душа спокойна и чиста. Они могут дальше делать все, что хотят. Получается, таким «доброхотам» я даю возможность «возвыситься». Ну что ж, принимаю огонь на себя. А этому, кстати, учил Христос. За это я его очень уважаю.
– Вы человек воцерковленный?
– Нет, вообще некрещеный даже. Просто мне нравятся поступки Христа. То, как он работает с людьми, мне симпатично. По-моему, он был бунтарем. Он с бунтом пришел к людям. Все, что мог сделать Христос, это подарить людям радость.
– Чувствуется, Библию вы прочли.
– Да, прочел.
От армии меня спас театр
– Извините, не могу не спросить, что у вас за шрамы на руках?
– А вы что подумали? Уж точно не суицид (смеется). Суицидные шрамы намного шире. Мне было 16 лет. И я делал все то, что и все мои друзья во дворе, чтобы откосить от армии.
– Помогло?
– Нет. Закосить под сумасшедшего не получилось. Поэтому выбрал иной путь. Я поступил в Щукинское училище, отучился там четыре года. А окончив его, тут же поступил в ГИТИС на режиссерское отделение. И еще на четыре года. Меня ловили, но я был в театре и в институте. А когда моя учеба закончилась, мне уже было 27 лет. Всё. От армии я был освобожден.
– Отчего вы так боялись армии?
– Я вообще всего боюсь, а уж армии тем более (смеется). Там и убить могут. Нормальное чувство самосохранения. В наше время забирали ребят в Чечню, всех подряд, без разбора. Я не видел никакой потребности «пройти эту школу». Я занимался спортом, тренировался, готовился к каким-то уличным неожиданностям, но не к войне. А благодаря съемкам в кино я стреляю лучше, чем те, кто прошел стройбат, например. Армия для меня была лишней. У меня были другие планы.
– Театр, кино, семья, дети?
– Да, а чем я отличаюсь от других нормальных людей?
– Теперь у вас двое детей. Старшего зовут Гордей. Не в честь ли отца вы его назвали?
– Да, в честь него. Ведь одна из самых ярких ролей отца – Фома Гордеев. Но у меня еще есть и Орфей.
– Неожиданное имя. Вы подумали, что ему скажут одноклассники?
– Нет. Да и не будут они ничего ему говорить. Будут называть его Орфей. Мы с женой хотели дать детям самые красивые имена. Я не знаю имен красивей.
– А как вы Орфея дома называете?
– По-разному. Иногда я зову его Ор, поскольку мы крестили его как Ор, это cтаринное русское имя, означающее то ли царя, то ли бога.
– Несколько лет назад вы снимались в главной роли Вавилена Татарского в экранизации романа Пелевина «Generation П». Что происходит сейчас с картиной?
– Она должна выйти через полгода.
– Почему все так затянулось? Денег не хватало или талантов?
– Там было много всего. Человек, который снимал фильм, очень старался, поэтому много ошибался. Часто переснимая, при этом не жалея ни денег чужих, ни сил. Он пытался добиться своей цели и параллельно учился на своих ошибках. Я бы точно не стал так делать. Это многомиллионная, очень дорогая картина.
– Пелевин – очень таинственный писатель. Некоторые даже сомневаются в его существовании. Вы-то его видали? Появлялся ли на съемках?
– Появился однажды, в самом начале, но, честно говоря, я его не видел. Он посмотрел на мою фотографию и отрицательно отнесся к моей кандидатуре. Сказал: «Это ужас какой-то. Ему играть только бойцов Красной армии, бросающихся на амбразуру». Ну, он же не профессиональный кинематографист, он писатель. Он – как ребенок, что видит, то и говорит. Есть, конечно, моменты, где я выбиваюсь из образа… Но на самом деле не знаю, что в итоге. Посмотрим вместе…
