Наталья Стеценко: Крюк, может, даже жестче Ворошилова

Без музыкальных пауз не получается

– У вас прибережен ответ о секрете долголетия программы?

– Прежде всего, мне кажется, это жесткое соблюдение формата: волчок, минута обсуждения, вопрос, ответ и даже, как выяснилось, музыкальные паузы. Когда Борис был вторым режиссером у Ворошилова, самое большое раздражение у него вызывали музыкальные паузы. Это всегда большие затраты, на первый взгляд абсолютно ненужные: надо было каждый раз сад оборудовать и так далее. А сейчас, когда программой руководит сам Борис, я бы сказала, что у него затрат на музыкальную паузу выходит гораздо больше.
С другой стороны, в программе обязательно должны отражаться и перемены, происходящие за окном. И в «Что? Где? Когда?» (далее ЧГК. – Ред.) это очень хорошо видно. Хотя бы по призам. Сначала книги, которые являлись дефицитом. Потом, в конце 80-х, – коммерческие призы. Тогда наша голодная страна вдруг увидела американское мороженое, голубые гвоздики – казалось бы, нелепые призы, но они были уникальны в то время. Потом возник культ денег, и Ворошилов ввел в формат деньги. Возникли первые казино – и за нашим столом появились фишки. Когда Ворошилова не стало, на телевидении главенствовала реклама, и Борис спросил: «Почему наши знатоки, которые все время на экране, должны получать деньги? Вот бедные телезрители, которые сидят у себя дома…» А кто наша аудитория? Учителя, врачи, военные, инженеры, сотрудники НИИ – цвет нации, которые за свою работу адекватных денег не получают. Борис отменил деньги для знатоков и отдал их зрителям. А знатоки зарабатывают своим лицом. И если они умеют правильно им распорядиться, их приглашают в хорошие фирмы, они пишут книжки, становятся телеведущими…

– А как вы отстаиваете жесткий формат? Дроздов потому и ушел с «Первого канала» – противился, чтобы в его «В мире животных» медведи на велосипедах по студии ездили, а собачки через обруч прыгали. Неужели на вас не давят?

– Вмешаться пытались неоднократно. Нас все время подталкивали к изменениям. Они касались многого. Борис ограничился тем, что поменял люстру. Хотя предыдущую нам было очень жалко.

Но сегодня дела обстоят немножко по-другому. У нас зарегистрированы все авторские права, и менять что-то можно только с нашего согласия. Даже в том, что предлагается нами на продажу. В Азербайджане, Белоруссии, на Украине и в Грузии, где делают по нашей лицензии ЧГК, игра идет с огромным успехом.

В США пробуют то, что мы давно отвергли

– На очереди, видимо, Америка? Недавно телемир взорвала новость о том, что лицензию у вас покупает канал АВС.

– Они уже два года работают над этим форматом. У американцев все происходит очень медленно. Наверное, поэтому у них такие успешные проекты. Недавно они сделали «пилот» и устроили его презентацию – оттуда информация, которую мы держали в секрете, кстати, и пошла.

Они просят какие-то вещи переработать под свой менталитет… Мы отвечаем: пожалуйста. Смешно, они идут по тому пути, по которому мы шли с Ворошиловым в 70-е. Пробуют отказаться от шести очков, сделать так, чтобы стрелка волчка указывала не на письмо, а на отвечающего. Потом перезванивают: не получается.

Очень боюсь за игры этого года

– Вы не скрываете досады, что телесообщество не воспринимает Бориса как ведущего всерьез именно из-за того, что его нет в кадре. Может, 35 лет – как раз тот повод?

– Честно вам скажу: в этом плане у нас с Борисом борьба. Но я его понимаю. Борис не хочет быть публичным человеком, он имеет на это право. Мне в свое время тоже предлагали быть ведущей – я отказывалась. Мне бы это по жизни мешало. Я не понимаю, как можно себя тиражировать, чтобы тебя все узнавали… Мне кажется, ты себя теряешь при этом. С другой стороны, сегодня, к сожалению, телевидение лица. Есть заблуждение, будто люди, которые появляются на экране, в программе главные. На самом деле телевидение делают закадровые люди. Эта подмена понятий, не скрою, нам часто мешает.

– Все чаще давление популярности испытывают люди молодые. Друзь, Бялко почти не играют. Это тоже примета времени?

– Я недавно ставила чайник, повернулась к экрану и встретилась взглядом с Костей Анохиным, которого показывали в новостях. Это наш бывший знаток, в 70-е он играл студентом. Сейчас Жорес Алферов называет его нашим будущим нобелевским лауреатом. Костя занимается нанотехнологиями с точки зрения проблем памяти. Мы его пригласили на «Культурную революцию», и там я спросила его, смотрит ли он сейчас ЧГК, ёкает ли сердце. Он ответил: «Если помнишь, я сам ушел. Это игра для молодых».

В молодости наши мозги настроены на накопление и рождение. И этот процесс заканчивается достаточно рано. Дальше у тебя работает память, а не рождение нового. Поэтому что касается наших заслуженных игроков… Те, кто сумел в свое время отойти и сохранить это как определенный этап своего интеллектуального развития, в профессиональной жизни состоялись. И к сожалению, я должна признать, что очень многие из тех, кто сделал игру в ЧГК главным занятием жизни, по большому счету проиграли. Вот такой печальный вывод. Память – вещь хорошая. Но интеллект выше.

Я очень боюсь за игры этого года. Соберутся разные поколения: совсем юная сборная, команды Барщевского и Каморина. Многие из них не играли давно. Уровень вопросов за это время значительно вырос. Не очень верю, что знатоки прошлых лет с такой же страстью и азартом, как раньше, смогут играть и еще выиграть. Но посмотрим.

– В следующем году будет еще один юбилей, но с печальной краской. Исполнится 10 лет, как программа живет без Ворошилова. Известно, что он был диктатором на площадке. Кто исполняет роль жесткой руки после его ухода?

– Борис. Вообще-то он был мягким человеком. А когда стал главным в ЧГК, весь деспотизм, который в нем, оказывается, был заложен, вылез. Боря, может, даже жестче Ворошилова.