Сергей Майоров: Кинобогиням надо успеть поаплодировать

21 февраля на канале «Домашний» начнется документальный цикл «Бабье лето», который посвящен актрисам, ставшим легендами советского кино. 22 откровенных монолога выслушал Сергей Майоров.

Бельмондо продается, Касаткина – нет

– Твой проект похож на режиссерский дебют Литвиновой «Нет смерти для меня», где Мордюкова, Самойлова рассказывали о своей судьбе?

– И Ренату, и нас впечатляют красивые и талантливые актрисы. В этом мы, безусловно, похожи. Но интонации, стили проектов – разные. Мои фильмы строятся в формате фотосессии. Мы с художником Асланом Ахмадовым и моим соавтором Любой Камыриной делаем портреты актрис и во время съемки говорим о том, как сложились их жизни. Монолог героинь перемежается нашими комментариями, реальными фрагментами происходящего на съемочной площадке.

Я считаю, что сегодня внимания к нашим кинодивам недостаточно. Работы в кино для Веры Васильевой, Элины Быстрицкой, Людмилы Чурсиной, Ирины Алферовой очень мало, они не появляются на обложках… Я недавно был в Париже, куда ездил по делам, и видел, как журнал «Пари матч» разлетался словно горячие пирожки. На обложке популярного издания был Бельмондо с внуком. Представить себе, что так же влёт у нас могут продаваться обложки с Касаткиной, Марковой, Мирошниченко, очень сложно.

– Если выбор героинь субъективный, значит, что-то личное у тебя связано с каждой?

– Со многими я встречаюсь уже не первый раз, с кем-то дружу больше 20 лет. Дело в том, что я по профессии актер. И окончил я институт, когда Советский Союз развалился – его не стало через месяц после получения мною диплома.

Очень рад тому, что продюсер проекта, гендиректор «Домашнего» Наташа Билан, приняла идею цикла в считаные секунды. Началось все летом на даче: я разбирал старые вещи и среди них нашел коробку, набитую фотографиями актеров и актрис, которые когда-то выпускало «Бюро пропаганды советского киноискусства». Я их собирал в детстве, коллекционировал, подсознательно мечтая заниматься актерской профессией. Ориентировался на некую глянцевость: тебе кажется, что тебя все любят, на тебя ходят, тобой восхищаются, тебя везде показывают… И только потом ты понимаешь, насколько это скотская, сволочная работа, в которой больше слез, зависимости, унижений, чем какого-то праздника.

Перебирая открытки, я захотел посмотреть, как изменились мои кумиры. Не с точки зрения физиологических наблюдений: постарели, пополнели, подурнели. А с точки зрения содержания: как они прожили эту жизнь с первой глянцевой фотографии по наше время. И я понял, что это не просто жизнь, а маленькие иллюстрации истории всей страны. Наш проект «Бабье лето» – попытка на конкретных примерах оценить время, в которое мы жили. Посмотреть, что оно сделало с нами и как изменило тех, кому мы поклонялись.

– Есть расхожая фраза, что хороший актер еще не значит хороший человек. Если Васильева деликатная, то Мирошниченко бывает весьма… непредсказуемой.

– В этом отношении скучно: атмосфера на площадке была максимально доброжелательной, не случилось ни одного скандала. Некое непонимание возникло, когда мы начали думать о том, как назвать проект. В конце работы поняли, что время, в которое мы снимаем актрис, очень теплое и романтичное. Как бабье лето. Это то, о чем поет Джо Дассен. О самом красивом времени в жизни человека. Так и решили назвать проект – «Бабье лето». Это возмутило Ирину Петровну. Эта блестящая актриса и весьма эмоциональная женщина заявила, что я ее обманул. Сказала, что она не баба. Я долго объяснял, что это не оскорбление, а вопрос воображения, интеллекта, вкуса…

Тем не менее цикл будет, и разногласия насчет его названия никак не умаляют достоинств Ирины Мирошниченко как актрисы. Проект Литвиновой тоже наделал много шума, кому-то что-то не понравилось, но со временем, когда уже нет Мордюковой, Окуневской, ты начинаешь понимать, что этот материал бесценен.

Шмыгу снять не успели

– Держал ли в голове, чтобы успеть снять актрис, пока они живы?

– Да. Мы очень хотели, чтобы героиней проекта стала Татьяна Шмыга. Когда начали снимать, мне стало известно, что Татьяне Ивановне ампутировали ногу. Узнал я об этом, находясь в Театре оперетты, от его директора Владимира Тартаковского. Отчасти он сподвиг меня на то, чтобы успеть объясниться актрисам в любви. «Знаешь, как обидно, – говорил мне он. – Звоню на каналы, прошу: «Сделайте что-то со Шмыгой!» А мне говорят, что неформат». Мы не успели. И это большая потеря, которая невосполнима.

У наших СМИ актеры начинают вызывать повышенный спрос, если только они сильно заболевают, уходят. Внимание нужно проявлять при жизни. Пока наши любимые актеры в отличной форме (работа над «Бабьим летом» нас в этом убедила), им нужно успеть громко поаплодировать. И сказать, что всё, из-за чего они страдали, не бессмысленно.