Сергей Челобанов: Не жалею, что ушел от Пугачевой!
Называть его уважительно, по имени-отчеству – Сергеем Васильевичем начала сама Пугачева. Когда-то на своих «Рождественских встречах» Примадонна именно так представила зрителям нового певца Челобанова. В стильном фиолетовом костюме, с косой челкой и высоким голосом, он сразу произвел фурор. С тех пор жизнь Сергея Васильевича всегда была на виду, а о его романе с Аллой Борисовной, кажется, не говорил только ленивый.
Называть его уважительно, по имени-отчеству – Сергеем Васильевичем начала сама Пугачева. Когда-то на своих «Рождественских встречах» Примадонна именно так представила зрителям нового певца Челобанова. В стильном фиолетовом костюме, с косой челкой и высоким голосом, он сразу произвел фурор. С тех пор жизнь Сергея Васильевича всегда была на виду, а о его романе с Аллой Борисовной, кажется, не говорил только ленивый. Многие думали, что после окончания романа с главной певицей страны о Челобанове никто и не вспомнит. Но ему хватило сил продолжить сольную карьеру, а потом стать продюсером. С Сергеем Васильевичем мы встретились в его музыкальной студии в центре Москвы.
- Сергей Васильевич, несколько лет назад вы занялись новым для себя делом – продюсированием. Зачем оно вам понадобилось?
– У меня в голове столько опыта студийной работы и концертной, что хочется его передать кому-то. Я – как колдун, который не умирает до тех пор, пока не передаст свои знания ученику. Я такую нашел – Александра Германовна. Мне показалось, что из нее выйдет толк. У нее жесткий, упругий характер. Я, видимо, хребтом это прочувствовал. Хочу ей привить стильную манеру пения. У нее ведь контральто, это очень редкий голос.
– Впервые вы появились на «Рождественских встречах» Пугачевой в знаменитом фиолетовом костюме. Скажите, а где он сейчас?
– Четыре года назад я задался таким же вопросом. Снимал клип на песню «Ты вспомни», и там по самой истории желательно было его надеть. Я перекопал всё и нашел его! Правда, он немного выцвел, да и сидит на мне по-другому. Но ведь с тех пор прошел, миленькие мои, двадцать один год! Знаете, когда его надел – сразу все вспомнил. Мысленно отправился туда, в «Рождественские встречи», увидел первое мое появление, полный «Олимпийский»…
– Несколько лет назад вы сняли клип на песню «Ты вспомни». Там вы играете сразу пять персонажей. Вам такое раздвоение свойственно?
– Я не знаю, какой я. На сцене я – агрессор. Но с некоторых пор, когда я выступаю, у меня наступает медитативное состояние, я просто превращаюсь в музыку. Я не вижу ни публику, ни музыкантов. Меня прет, и я работаю на этой волне. Это последствие медитативных занятий. А в жизни… Если не выпивать, то я достаточно спокойный. Даже местами интеллигентный (смеется).
– И часто вы пьете?
– Что вы! На работе я не пью, для меня это табу! Два года назад у моего сына Дениса родилась дочка, и у меня «включилась» какая-то степень ответственности. Я хотел дать ей имя Екатерина. Мне казалось, что Екатерина Денисовна звучит красиво. Но внучку назвали Лерой. Она очень похожа на сына. Подвижная девочка растет, энергия у нее бьет через край.
– Как у вас когда-то! Не зря ведь вас в школе называли «бешеным»…
– Сейчас у меня все зависит от настроения. Я – агрессивный холерик, но меня очень трудно вывести из себя. Обидеть практически невозможно. Но если у меня вдруг «включается» гнев – я ведь рожден в год Быка, – то в такие моменты я сам себя боюсь.
– Наверное, родители с вами намучились…
– Это надо у них спросить, хотя отца не стало три года назад. Недавно гостила у меня мама. Она держится молодцом. Знаете, я так хотел хоть разок попасть на вечер выпускников, но это мне так и не удавалось. На похоронах отца я встретился с моим тренером по боксу, они друзья с ним были.
– Скажите, вы когда-нибудь думали, что вы, простой мальчик из Саратова, станете звездой?
– Нет, что вы! Я закончил школу, поступил в Московский заочный народный университет, хотел понять, как музыка создается, почему у «Битлз» все так круто звучит. Сейчас многие ребята после музыкальных училищ приходят ко мне в студию и спрашивают, как я делаю аранжировки. Что значит «как»? Это надо сидеть рядом со мной и смотреть! Если кому-то из наших звезд надо поехать в Америку или в Англию, они приходят и просят меня: «Чел, ну сделай что-нибудь! Сейчас эта песня звучит по-совковому, а ты сделай на западный манер». Я делал, и потом эта песня на Западе пользовалась успехом.
– Сами завоевать западный шоубизнес не пробовали?
– Когда-то мы с моим другом композитором Юрием Чернавским долго разговаривали на эту тему. Что касается музыки, то за мной не заржавеет. Могу и западных звезд на англо-американском рынке подвинуть. Но нужен западный продюсер, который знает все особенности этого рынка. Лезть туда со своим российским продюсером не имеет смысла. Да и жизнь показывает, что никто из наших артистов покорить Запад так и не смог.
– Сейчас на нашей эстраде появились новые имена – Елена Ваенга, Стас Михайлов. Как вы думаете, надолго ли зажглись эти звезды?
– Я за нашей эстрадой не слежу, это не моя стезя. Этот шансон-попса мне неинтересны. Если за всей вакханалией нашего шоубизнеса следить, на музыку времени не останется, вдохновение меня сразу покинет. Поверьте мне, мадридский двор со своими разборками со сравнению с нашим шоубизом просто отдыхает.
– Многие ваши песни были провокационными, просто бомбами. Особенно «Свита» и «О Боже!»…
– Песня «О Боже!» была первым клипом с сексуальной подоплекой. Кажется, в ней снималась победительница конкурса «Мисс Москва». Ну, и мы тогда с ней слегка увлеклись, имитируя половой акт в лифте.
– Помните, когда у вас появились первые поклонницы?
– Думаю, когда началась сольная карьера. До этого я ведь работал музыкантом и только после «Рождественских встреч» стал появляться в эфире, пластинки выпускать. Тогда и первые фанатки появились. Подъезд дома, в котором я живу, всегда был разрисован, но вскоре соседи привыкли к этому.
– Ухажеры этих поклонниц не устраивали вам темную?
– Это вы про шрамы на носу и лбу? Они мне достались от каких-то давних пьянок. Вот здесь, над бровями, – от бокса. Без этого никак. Нос мне сломали. Я как-то хотел его подправить, но потом решил, что могут появиться другие краски в вокале, он станет жестче и противнее, мягкость уйдет.
– Скажите, ваш голос сильно изменился за эти годы?
– Диапазон изменился. Если раньше голос у меня был две с половиной – три октавы, то теперь он стал пониже.
– Вы всегда с неизменной прической с косой челкой. Думаете, если изменитесь, поклонников станет меньше?
– В молодости у меня была львиная грива. Иногда я бреюсь налысо. А что вы удивляетесь? Лысым быть удобно.
– Появление седых прядей в волосах вас не тревожит?
– По фигу, наплевать. Седые так седые. Когда мы еще в самодеятельности на танцах играли, у нас был барабанщик. Так он в 25 лет был весь седой.
– В этом году вам исполнится 50 лет. Вам не бывает грустно, что молодость осталась позади?
– Нет. Иногда у меня в душе «включается» семилетний ребенок. Тогда в моей голове звучат пионерские песни из детства. Например, «Нас утро встречает прохладой», знаете? Почему это происходит, непонятно.
– Я заметила, что вы не носите обручального кольца…
– Кольцо я никогда не носил. Однажды в молодости, когда я только пришел из армии, сидел как-то на пляже, крутил его на пальце, и оно у меня вдруг упало в песок. Причем я вижу, куда, беру песок в ладонь, но его там нет. Мистика настоящая! И что вы думаете? Как только я его потерял, у нас с женой сразу начался разлад. Новое кольцо потом купил, где-то оно сейчас валяется.
– Это значит, вы в поисках второй половины? Какой должна быть женщина, чтобы вызвать ваш интерес?
– Внешность не важна. Когда-то меня интересовал запах. Это не только духи, но и смесь запахов: волос, пота, духов. Если запах меня устраивает, я буду жеребцом. Что-то там внутри сигналит: «Твое! Твое!» Крыша от этого «ездила» очень сильно, сейчас на место встала. Я стал очень избирательным, даже капризным. Годы берут свое. Я ведь уже не маленький мальчик. Легко могу дать от ворот поворот. Если мне что-то не нравится, я тихо, по-английски ухожу. А почему я так сделал? Ну, пусть сама «догоняет»!
– В 1993 году вы ушли из Театра Аллы Пугачевой. Как вы думаете, Примадонна «догнала», почему вы так поступили?
– Когда они уже были женаты с Филиппом, она мне предлагала остаться в театре, хотя мой контракт истек. Не знаю, что случилось – то ли мы надоели друг другу, то ли еще что-то. Сейчас я уже не помню. Но мне почему-то захотелось освободиться. Я даже музыкой перестал тогда заниматься, тупо полгода отдыхал. Но я ни о чем не жалею!
– Когда вы пропали с экранов на несколько лет, все стали строить догадки – одна хуже другой. Что же случилось тогда с вами?
– Многим кажется, что когда я пропадаю из эфира, то валяюсь где-нибудь под забором с бутылкой в руке, буяню постоянно. На самом деле я работаю! За последний год я двадцать песен записал! Вот чем я тогда занимался.
– Сергей Васильевич, вы по-прежнему живете в квартире, которую вам подарила Пугачева?
– Что значит «подарила»? За что? За красивые глазки?! Так с ней не получится. Я занимался работой своей в театре. Знаете, как звучала моя должность? «Бригадир аранжировщиков Театра Аллы Пугачевой». Мне надо было, чтобы моя семья где-то жила. Я просто делал все, что было необходимо для Пугачевой. При условии, что мне дадут квартиру и машину. Они и дали.
– Два года назад Алла Борисовна заявила, что уходит со сцены. Как вы отреагировали на это заявление?
– От этого не уйдешь никуда. Я имею в виду от сцены. Все равно она вернется рано или поздно. Желание быть на публике, выступать – это до гробовой доски. Это стиль жизни, это сама жизнь – сцена.
– Сергей Васильевич, когда-то вы обещали написать книгу о годах работы в театре Примадонны.
– Была такая мысль, но потом я понял, что это не мое. Вот если бы кто-то за мной записывал… Да и разве важно после себя книгу оставить? Я музыки после себя оставлю столько, что десять книг заменит!
– Признайтесь, вы думали когда-нибудь, что если бы вы не записали песню на студии Укупника, то никакой карьеры бы не было?
– У меня на тот момент возникло серьезное решение заниматься сольной карьерой. Я решил, что все, хватит, наигрался в ансамблях. Когда я записал свою первую песню, весь московский бомонд говорил обо мне: «Поехали к Аркаше, там появился такой шпыл!» «Шпыл» – это значит человек на музыкальном сленге.
– Вам приятно было такое внимание?
– Конечно! Я тогда был страшно амбициозен. Это сейчас у меня амбиций совсем нет. Раньше я просто землю копал: я должен добиться, сыграть, спеть. Сейчас такого нет. На работу я иду без стремления забраться на Эверест. Я уже там был, и не раз. Не любитель я лазить по горам. Вот на речке посидеть – другое дело. Отец мой был заядлым рыбаком. Рыбалка для меня – это своего рода медитация. Объяснить невозможно. Это все равно что я вам сейчас буду рассказывать, что такое оргазм или любовь.
– Вы стали увлекаться медитацией одним из первых на нашей эстраде. Чем же вас так покорило это учение?
– А вы попробуйте сами помедитировать. Многим кажется, что медитация – это концентрация на чем-то. Когда я это читаю, мне просто смешно становится. Медитация – это остановка течения мысли! Когда вы пребываете в состоянии «не ума». Не путайте с безумием! Мозг молчит, вы начинаете по-другому все видеть и слышать. Это не тяжело, нужна постоянная практика. Началось все в 1997 году. Я просто пытался понять, что такое медитация. Почему меня «нахлобучило» именно этим? Ни с того ни с сего мне словно специально подсунули литературу про медитацию. И всё, я залип. Там понятными словами, без мудреностей объясняется, что такое есть истина и счастье.
– И что же такое счастье?
– Вы родились счастливым человеком. Посмотрите на детей – они счастливы оттого, что цветы растут, что они бегают голышом. Это потом уже общество начинает формировать под себя ребенка посредством школы, родителей, чтобы человек, не дай бог, не был счастливым.
