23.09.2010

Жена Караченцова Людмила Поргина: Коля стесняется говорить на людях

Юбилей Николая Караченцова 27 октября его жена Людмила Поргина назвала праздником жизни. «Многие отговаривали меня отмечать его 65-летие, но я подумала: он выжил, выкарабкался с того света, научился ценить каждую минуту, поэтому заслужил провести этот день по-особенному», – говорит Людмила Андреевна. После юбилея она рассказала «Желтой газете», что сегодня квартира для попавшего в аварию народного любимца –  как тюрьма.

Марк Захаров ошибается

– Людмила Андреевна, слышала, изначально в свой юбилей Николай Петрович должен был вернуться на сцену в пьесе «Люблю, и больше ничего».
– Это была наша мечта. Но, к сожалению, спектакль пришлось отменить. Мы-то думали, что все успеем, но, увы, не получилось: то один актер отказался участвовать, то другой… Кризис тоже наложил свой отпечаток. В общем, решили, что спектакль поставим как-нибудь в другой раз, а на 65-летие лучше организуем концерт, чтобы все друзья Коли смогли прийти и отметить с ним день рождения. Так и получилось. Муж не выступал, а просто сидел на сцене и принимал поздравления.

– Руководитель Ленкома Марк Захаров считает, что Николаю Петровичу еще рано выходить в свет.
– Он ошибается. Мы с Колей как будто вышли из тени – он выздоравливает и больше не хочет сидеть дома, квартира для него – как тюрьма. Ему хочется поскорее вернуться к жизни, поэтому мы ходим на различные мероприятия. Несколько дней назад, например, нас приглашал Саша Калягин на мюзикл «Продюсеры». Мы с удовольствием съездили, от души похохотали. Коля меня толкал и приговаривал: «Вот ребята дают!» Ему тяжело жить без театра. Он всегда много работал, много выступал, а сейчас как будто спустился на самые нижние ступени своего жизненного пути – заново учится ходить и говорить, принимать эту жизнь такой, какая она есть. Сейчас я иногда спрашиваю его: «Коля, хочешь снова играть, выступать?» «Конечно, хочу, – отвечает он, – но не могу». Поэтому он с удовольствием смотрел «Продюсеров» и ловил ту энергию, которая лилась на него со сцены. Когда мы еще готовились к спектаклю «Люблю, и больше ничего», очень волновались: как Коля переживет возвращение на сцену, справится ли? Однажды я приехала на репетицию и увидела мужа сидящим на сцене. Вокруг не было ни души, только он. Подхожу и говорю: «А что же ты все сидишь?» «Мне просто нравится быть на сцене», – ответил он. Когда мы приехали домой и стали обсуждать репетицию, я спросила, трудно ли ему было снова вернуться в театр. «Но я же ничего не делал, – ответил он, – просто сидел. Что тут трудного?» По идее спектакля он играет пожилого Пастернака, который выходит на сцену и вспоминает свою жизнь. Вместо его голоса звучит фонограмма, записанная Караченцовым еще до аварии – со стихами и письмами классика.

Вечерами складываем предложения

– Николаю Петровичу еще сложно самому говорить?
– Да, но мы каждое утро ездим на занятия с логопедом, а вечерами сами произносим буквы, звуки, складываем предложения. Его речь развивается, посторонние люди уже понимают, что он говорит. Но Коля пока стесняется разговаривать на людях, предпочитает просто сидеть и слушать. Иной раз, когда мужу бывает плохо, я злюсь и на себя, и на Бога, говорю: «Ну он же несправедлив, зачем он так с нами поступает?» А Коля грозит мне пальцем и шипит: «Он сделал это не зря». После аварии Коля ощутил ценность жизни, по-другому взглянул на мир. Сейчас он с интересом смотрит на нас, несущихся в бешеном ритме, и улыбается. Я измеряю жизнь завтрашним днем, он измеряет сегодняшней минутой – той, в которой живет сейчас, потому что завтра может и не быть. Он часами сидит в кресле и думает, вспоминает – у него идет другое исчисление времени. Обычному человеку этого не понять. Поэтому для него очень важно, что он всегда может протянуть руку и понять, что я здесь. Даже ночью Кока может похлопать меня по плечу и попросить: «Повернись ко мне». Ему надо видеть мое лицо и глаза. «Самое главное в моей жизни – это ты. Была, есть и будешь», – говорит он.

– Раньше на первом месте у него была работа, а не семья?
– Ну что вы. Он действительно много трудился, постоянно пропадал в театре, но я и сын Андрюша были для него всем. Помню, когда мы показывали спектакль «Юнона» и «Авось» во Франции, я подвернула ногу и сильно разорвала мышцы, поэтому не смогла участвовать в рок-опере (Караченцов и Поргина вместе пели в постановке. – Авт.). Но Коленька попросил: «Пожалуйста, бери машину и приезжай. Хотя бы к концу спектакля. Мне важна твоя поддержка». И я поехала – чтобы быть рядом с ним.

Полетим в Италию к Николаю Угоднику

– Говорят, недавно вы вернулись в постановку?
– Да, но уже без Коли. Пока выступаю в театре, он ждет меня дома. Разгадывает кроссворды, смотрит старые фильмы по телевизору, собирает пазлы с внуком. Когда прихожу домой, мы еще долго не ложимся спать – я рассказываю ему театральные новости, делюсь впечатлениями. Вместе мы строим планы, мечтаем. Недавно врачи разрешили нам летать на самолете, путешествовать. Мы с Колей воспользовались случаем и съездили в Прибалтику, ему очень понравилось. Зашел в самолет, уселся так важно и говорит: «Все, конечно, хорошо, вот только курить нельзя. Но ради такого я потерплю». Скоро мы с Коленькой поедем в Италию, в город Бари, где похоронен Николай Угодник, чтобы помолиться на его могиле.

– Слышала, после аварии Николай Петрович стал очень набожным.
– Вера помогает нам идти вперед, преодолевая все трудности. Когда Колю выписали из больницы, я отослала его медицинскую карту во многие научные институты мира с просьбой помочь в реабилитации. Через несколько месяцев нам прислали ответ из Израиля. «Неужели этот человек еще жив? – спрашивали они. – Сам ходит, сам ест? Что вы еще хотите? Это же настоящее чудо!» Как после таких слов не поверить в Божий промысел?

Как-то раз я ехала из больницы от мужа и остановилась на Фрунзенской набережной. Зашла в антикварный магазин и увидела икону Николая Угодника. Решила, что это судьба, потому что мы молились за Коленьку именно этому святому. Теперь икона конца XIX века висит в нашей гостиной. На днях внук Петька приходит ко мне и спрашивает: «У тебя иконы какого века?» «Старинные», – отвечаю я. – «А шестнадцатого века есть?» – «Внучек, да ты что, такие только в историческом музее». «Эх, жалко, – вздыхает он, – а я уже друзьям рассказал, что у моей бабушки есть древние-древние иконы».

Внук злится, что мы едим мясо

– Внуки часто приходят к вам в гости?
– Конечно, иногда целыми днями у нас пропадают. Коля этому рад. Петька в этом году пошел в первый класс. Он у нас строгий вегетарианец, иной раз встанет в позу: «Нельзя есть животных, неужели вы не понимаете? Уйду я от вас в лес». От меня он перенял цвет волос и глаз, а от Коли – темперамент. Говорит басом, постоянно пританцовывает и ни минуты не сидит на месте. А внучка Яночка у нас еще маленькая – она родилась, когда Коля лежал в больнице. Сначала мы не знали, как ее назвать.  Когда муж попал в аварию, невестка Ирочка была на седьмом месяце беременности. Она решила: девочку нужно назвать в честь мамы Караченцова. 

– А ваши внуки тоже хотят стать артистами, как дедушка с бабушкой?
– Мне кажется, главное, чтобы они были хорошими людьми. Не важно, чем ты занимаешься, важно передать свою любовь, доброту окружающим. Когда нашему сыну Андрюше было семь лет, он заявил: «Мама, в этой жизни нужно три вещи: дом, куда будут приходить мои друзья, работа, которая будет доставляет удовольствие…» «А что же третье?» – спросила я у него. «Нужно встретить свою любовь! – заметил сын. – Я тоже хочу любить свою жену так, как папа любит тебя!» Устами ребенка глаголет истина. Все это у моего сына уже есть, хочу, чтобы то же самое было и у внуков.


Рубрика: Без рубрики

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика